«СМЕРШ»: операции и исполнители

Первый месяц связь осуществлялась нормально, передавались радиограммы с военной дезинформацией, утвержденной Генштабом. Чтобы проверить, как противник относится к переданной информации, решено было провести мероприятие по вызову курьера. С этой целью решили ухудшить слышимость радиостанции, чтобы у противника создалось впечатление, что произошла разрядка батарей ранее положенного срока. Выходя в эфир, Калабалин-Карев сообщил, что ничего не слышит и поэтому работу прекращает, а 8 и 15 июня 1943 года дважды передал вслепую следующую радиограмму:
  
«Доктору. Ваши передачи слышу только при включении двух анодных батарей. Передавать не могу. Буду ждать у приемника 19 июня. Передавайте вслепую. Семен».
Этот план оказался удачным. 17 июня 1943 года радиоразведывательная служба НКГБ СССР перехватила и расшифровала следующую радиограмму, посланную в радиоцентр, поддерживавший связь с радиостанцией:
«Л[гент] р[азведки] 91 будет слушать вас 19 июня. Передавайте медленно, так как батареи агента разведки сели. Шредер».
Убедившись в том, что немцы поверили легенде и заинтересованы в сохранении двухсторонней связи с агентом-радистом, смершевцы намеренно прекратили работу радиостанции «Семена», предварительно сообщив на «всякий случай» адрес явки. 11 июля 1943 года по этому адресу явились два агента-связника германского разведцентра, доставившие радисту батареи для рации, сто тридцать тысяч рублей и фиктивные документы.
События развивались следующим образом.
Агенты Бирюк и Родин прибыли в Горький 27 июня 1943 года. Они остановились на разных квартирах и приступили к выполнению задания. Первые три дня, сменяя друг друга, они наблюдали за явочной квартирой, чтобы в случае выхода радиста, которого Бирюк и Родин хорошо знали в лицо (вместе обучались в разведшколе), взять его под наружное наблюдение. Однако наблюдение не дало положительных результатов, так как радист в это время находился «на полевых работах» в подсобном хозяйстве поселка Мыза.
Ничего не добившись наблюдением за явочной квартирой, агенты решили проверить, проживает ли вообще радист по этому адресу. С этой целью агент Родин зашел в один из соседних домов, а Бирюк остался на улице, чтобы наблюдать за дорогой.
На вопрос Родина о том, проживает ли здесь некто Карев, хозяева ответили, что Карев проживает рядом, но сейчас его нет дома, он находится на полевых работах. Поблагодарив хозяев, Родин ушел. Выслушав напарника, Бирюк достал из кармана записную книжку, на последней странице которой чуть заметно простым карандашом была сделана пометка: «Мыза п/х».
Однако, несмотря на полное совпадение данных, Бирюк продолжал действовать очень осторожно. Он отверг предложение Родина пойти на явочную квартиру и выяснить все более подробно, а принял решение съездить в поселок Мыза и связаться с радистом лично.
Разыскивать Карева он поручил Родину, а сам остался на своей квартире и на всякий случай принял все меры предосторожности.
11 июля Родин был уже в Мызе, где буквально за несколько минут отыскал Карева. Они знали друг друга в лицо, поэтому особой надобности в обмене паролями не было.
— Здоров. Ну и поискал я тебя! — произнес вполголоса облаченный в военную форму и с погонами лейтенанта Родин.
На его реплику Карев ответил вопросом:
— А почему долго искал, разве ты не знал моего адреса?
— Да адрес-то знал, но я не один. У меня напарник, Бирюк, да ты его знаешь. Хитрый такой, никому не доверяет. Надо, говорит, найти Карева лично и ни с кем другим не связываться.
— Ах, вот что, — протянул собеседник, — а где же он?
Родин ответил, что Бирюк остался в городе в своей квартире по Плотничьему переулку.
Когда «друзья» пообедали, Карев предложил Родину отправиться в город, чтобы связаться с Бирюком. Приехали на явочную квартиру Карева. Хозяйке, как было предусмотрено инструкциями, Карев произнес условную фразу:
— Достань-ка, Мария Ивановна, водочки и что-нибудь закусить, вот, земляк с фронта прибыл, всего на три дня, — давая тем самым понять, что необходимо сообщить в «СМЕРШ» о прибытии гостей.
У Родина же Карев спросил:
— У тебя деньги есть?
Родин вынул из кармана гимнастерки 1000 рублей, которые туз же передали хозяйке, «чтоб помалкивала».
Умывшись и приведя себя в порядок, они отправились к Бирюку. Его не оказалось дома, он был в парикмахерской. Родин предложил посидеть на крыльце. Вскоре появился и Бирюк. Он прошел мимо сидящих во двор дома, сделав вид, что не знает пришедших. Родин и Карев оставались на своих местах. Через некоторое время Бирюк вышел со двора и пошел по направлению к городскому парку. Гости последовали за ним. Догнав Бирюка, Карев поздоровался и произнес условные слова. Тот ответил. Остановились. Бирюк предложил пойти к нему на квартиру, но Карев возразил, мотивируя тем, что хозяйка может оказаться его знакомой.
— Пойдем лучше ко мне, — Карев старался сохранять спокойствие, — Родин уже был у меня, там готовится выпивка и закуска.
Бирюк, после небольшой паузы и раздумья, согласился.
Однако там их уже ждали — выпить и закусить не удалось… Захват осуществили буквально в считанные секунды…
Радиоигра успешно продолжалась до конца 1944 года, затем из-за передислокации разведцентра противника в глубь Германии радиосвязь пришлось прекратить.
* * *
Другая радиоигра, осуществлявшаяся в Горьком, условно названная «Друзья», велась от имени советских разведчиков Ивана Никифоровича Коцарева и его напарника Николая Лукича Палладия, выполнявшего роль радиста. Они, как и Калабалин, окончили Варшавскую разведывательную школу, внедрившись туда по заданию «СМЕРШ», а потом были направлены для разведзадания в Горьковскую область.
Как и по радиоточке «Семен», от «Друзей» шла военная дезинформация, рекомендованная Генштабом Красной Армии. Обе радиоточки передавали аналогичную информацию, стараясь в принципе дублировать сообщения друг друга, с допуском небольших расхождений в количестве проходивших через железнодорожный узел эшелонов с грузами, с тем чтобы исключить подозрения об их работе под диктовку контрразведки.
В последующем была поставлена задача вызвать курьеров под предлогом необходимости получения новых батарей для рации. При отправке на задание «Друзья» получили от немцев комплект рабочих батарей и запасное радиопитание. В ходе радиоигры противнику о состоянии радиопитания никаких сообщений не передавалось. По истечении двух месяцев рабочие батареи заметно разрядились, и радиосвязь стала осуществляться с большими трудностями. Радиоцентр противника дал ряд технических советов об улучшении слышимости. Но советские контрразведчики, проводившие игру, пользовались все теми же батареями.
Последовало еще одно указание:
«Петру. Смените батареи, слышим вас плохо. Племянник».
В ответ радировали:
«Племяннику. Пробовал запасные батареи, отклонения не дают. Почему — не знаю, хранились в лесу, были закопаны в землю.
Поставил опять старые. Пусть радист внимательно слушает, я вас слышу нормально. Петр».
В очередной радиограмме разведцентр разъяснил, что запасные батареи от долгого хранения в земле, видимо, разрядились, и приказал радисту сообщить место, куда можно доставить новые батареи.
В сентябре 1943 года на подставленный противнику явочный адрес в Горьком явились и были арестованы два агента-курьера германской разведки Гоголев и Гусев, переброшенные на советскую сторону с заданием передать «Друзьям» посылку, а затем возвратиться обратно.
Поскольку возврат курьеров Гоголева и Гусева был сопряжен с опасностью провала радиоигры, решили вместо них послать Коцарева (в дальнейшем Лукьянов). И потому во вражеской центр радировали:
  
«Племяннику. Не дождавшись курьеров, послал к вам Лукьянова. Петр».
Подготовка Лукьянова оказалась довольно сложной и потребовала больших усилий. Дело в том, что он все семь месяцев находился в советском тылу и в течение этого времени легендировалась его работа на германскую разведку. Следовательно, при возвращении в центр ему предстояло отчитаться за семь месяцев своей «разведдеятельности». Причем этот отчет должен был соответствовать легендам, проводившимся в ходе радиоигры.