Без права на слабость (СИ)

Поводив мои слова очередной усмешкой, Лера льнёт ко мне полуголым телом, сводит с ума неумелым, обжигающе робким поцелуем. В секунды захлёстывает пронзительной потребностью любить её не только сердцем. Сделать своей. Прямо здесь и сейчас. Мышцы подрагивают, ноют от дикого возбуждения. Еще пара скольжений языком по её губам и мне полностью сорвёт планку.
– Марш в дом! – выдыхаю болезненным свистом, зная наперёд, что этот рассвет я встречу на улице, иначе потом себе не прощу.
Отшатнувшись, Лера судорожно обхватывает себя руками за плечи. Кажется ей ничуть не лучше, чем мне.
– Когда в следующий раз будешь на меня облизываться, помни, что упустил свой шанс только потому, что не имел с собой презервативов. И правильно. Береги здоровье, братец.
– Непременно.
Я смотрю на неё раздавленную и одновременно пьяную одним на двоих желанием и хочу сдохнуть. Сначала придушить её, глупую, а потом сдохнуть самому.
Не рискуя больше испытывать свою выдержку, отворачиваюсь, чтобы погладить пригревшегося под боком Дика щенка, затем иду на задний двор за серпом. Торопиться некуда, ночь только началась, поэтому для начала с особым воодушевлением кромсаю нераспечатанную упаковку резинок, купленную накануне с мыслями о сводной сестре.
  
Обещай не кричать
 
Лера
– Добро утро, – здороваюсь, заходя на кухню. Несмотря на ранний час, Анжела уже при полном параде крутится у плиты.
Судя по невероятному аромату, на завтрак ожидаются блины. Стоило папе обмолвиться о моих гастрономических предпочтениях, как я тут же попала под риск заработать пару лишних килограммов, а может даже не пару, с оглядкой на впечатляющий кулинарный талант моей будущей мачехи. Нужно признать – это чертовски приятно, учитывая, что о том как готовит родная мать, я не имею никакого представления.
– И ты туда же, – хмыкает Анжела, на миг не выпуская зажатой в зубах сигареты. – А ещё говорят, молодёжь после гулянки раньше обеда не выползает. Вот, пусть полюбуются, умники: одна на пробежку собралась ни свет ни заря, второй за ночь всю кукурузу срезал! Дрова колоть заканчивает. Не знаю, что там между вами происходит, но Тимурчик рядом с тобой взрослеет на глазах.
– Я тут причём? – отворачиваюсь к дальнему окну, чувствуя, как предательски загораются уши. На трезвую голову идея сорвать с себя одежду прямо на улице уже не кажется такой блестящей. Сегодня злость ушла, остался только стыд и ещё страх, что у моего позора могут быть свидетели. С чего бы вдруг такие выводы?
– Да ты не красней, голубушка, дело молодое. Я ж не простодушный Сашка чтоб прощёлкать, как вы друг на друга смотрите.
Кое-как переборов смущение поднимаю на неё глаза, ожидая увидеть укор или насмешку что угодно только не слёзы.
– Мы не делали ничего такого…
– Бог с тобой, голубушка, – машет она рукой, шмыгая носом, и в каком-то отчаянном порыве прижимает меня к своей груди. – Тебе нечего стыдиться и тем более извиняться. Каждого рано или поздно накрывает, а там хоть наизнанку вывернись против сердца не пойдёшь. Ты главное не обижай его, Тимур у меня хоть и сильный духом, но совсем негибкий. Где ты прогнёшься – он надломится. Я не в упрёк сейчас, как мать прошу… Просто спроси себя, чего на самом деле хочешь, и если первым на ум придёт не домик у озера и пара сероглазых карапузов, а побрякушки, слава или счёт в банке – отпусти его. Сейчас самое время.
–А если нет? – спрашиваю робко, боясь упустить возможность посоветоваться хоть с одной живой душой. – Если отпустить, никак не получается?
Анжела, ойкнув, возвращает в рот сигарету и только затем кидается к плите. С выматывающей неспешностью снимает чудом не подгоревший блин, заливает новую порцию теста, отворачивается к окну. Даже стук топора словно затих в ожидании. В задымленной кухне её голос дрожит горечью.
– Если не можешь отпустить, тогда держи как можно крепче. И помни, что бы ни случилось, ты всегда можешь на меня рассчитывать, теперь вы оба – мои дети. Главное это… предохраняться не забывайте.
 
Чёрт бы побрал их прямолинейность! Сдавленное прокашливание намекает на её намерение добавить что-то ещё не менее неловкое, и я стрелой мчусь на выход. Не хватало ещё вопросов на тему, знаю ли я как правильно пользоваться контрацептивами! Нет, я-то представляю, но говорить о таком – увольте.
– Воу, полегче, детка, чуть дух из меня не вышибла. Не думал, что ты так тащишься от потного тела, – беззаботная улыбка Тимура совершенно не вяжется с цепким, настороженным взглядом. – И не рычи, я уже почти согласен на изнасилование, только дай мне сначала разуться.
Да что ж за день? Сплошные конфузы.
Как ошпарившись, убираю ладони с груди Тимура. Он, конечно, тот ещё идиот, но я тоже вчера хватила лишка. Собственно не только вчера. Нижнее бельё стянула первой, целоваться полезла без приглашения, в спальню его уже два раза сама поднималась, да и на ласки всегда отвечала с нескромной охотой. Прошлой ночью во дворе вообще не пойму что на меня нашло, нельзя предлагать своё тело лишь бы кому-то что-то там доказать, но ведь именно так я собиралась поступить с собой… с нами. И это всё за одну неделю! Неудивительно, что Беда поверил в мою легкодоступность.
Впрочем, доказывать обратное тоже не буду. Пусть всё произойдёт естественно, не нужно со мной носиться как курица с яйцом или кланяться в ноги только потому, что ждала именно его. Это будет мой личный выбор, вне зависимости от серьёзности намерений Тимура.
– Тим… – смотрю на него снизу вверх, немного смущаясь своих ночных гастролей. Жалкое, наверное, было зрелище.
– Блин, я опять тебя смутил, – перебивает он, со стоном хватаясь за голову. – Хотел красиво, но дурь, как обычно, рвётся впереди меня. Устал, голова совсем не варит. Лера, давай мы с тобой просто молча пробежимся, я вздремну пару часов, оклемаюсь и мы нормально поговорим.
– Честно говоря, я бы хотела пробежаться сама, – отвожу глаза, теряясь от такого пристального внимания. – Мне нужно подумать, а ты будешь отвлекать.
– Тогда возьми с собой Дика. Он точно не станет доставать тебя глупыми шутками и заодно позаботится, чтобы другие такие же юмористы на уши не присели.
– Точно, – хмурю брови. – Вчера… мне показалось или ты притащил щенка?
– Не показалось, – гордо улыбается Тимур. – Прибился по дороге, славный малый. Через годик  с половину Дика вымахает.
– Откуда ты знаешь? Может он так и останется не больше кошки.
По лицу Тимура пробегает тень, а кончик губы нервно дёргается, в точности как когда он недоговаривает Анжеле о нюансах своей подработки.
– Просто поверь мне на слово.
Ладно, в щенке-то уж точно ничего криминального. Рыжий малыш действительно оказывается на редкость игривым и смышленым милахой. Вернувшись с пробежки, я ещё долго чешу ему пузо, сокрушаясь кто мог так рано отнять от матери этот комочек ласки.
Ну а с Бедой – выспавшимся и беспрецедентно улыбчивым – я вижусь только на следующее утро. Единственной тучкой на небосклоне моего приподнятого настроения становится Лиховский, который упав нам на хвост недалеко от дома, вовсю упражняется в стрельбе глазами. Его вниманием не остается обделена даже хромая повариха из студенческой столовой и мне смутно вспоминаются слова Астаховой о каких-то его особых чувствах. Смешно ей-богу, Матвей ещё не скоро дозреет до чего-то серьёзнее разовой связи. Сама же Ира как сквозь землю провалилась, то ли опасаясь расправы Тимура, то ли задом почуяв, что у меня к ней серьёзный разговор. Разговор есть, а человека нет. Паршиво.
К концу второй пары, когда я уже отчаиваюсь до неё дозвониться, на телефон приходит короткое сообщение:
«На перемене в кафе за углом. Потрещим»
Ну надо же. На ловца и зверь бежит. Едва досидев до завершения пары, беру свой рюкзак и чуть ли не вприпрыжку спешу к выходу из аудитории. Пусть для себя я всё решила, но разобраться с поступком Иры обязана. Не каждый день меня бросают загородом.