Госпожа Шестого Дома (СИ)
— А я свой хорошо помню. И поверь, нет ничего более скучного, чем пытаться развлекаться с куклой, которая ничего не понимает и ни на что не реагирует. Первого и единственного опыта мне было более чем достаточно. Поэтому не принюхивайся так, это всего лишь обычные благовония. Ты мне нужен в сознании. Иди сюда.
Сорнтран подошел, встал напротив нее, расправив плечи. Инстра провела пальцем по неровному шраму на его груди, вторая рука, царапая кожу, потянулась к низу живота. Мышцы тут же напряглись, расслабившийся член начал вновь подниматься, и он шумно выдохнул, когда ее ладонь обхватила член и сжала его.
Разумеется, “уходить” она и не собиралась. Ночь, в конце концов, еще впереди, а полученного удовольствия ей было слишком мало. Но реакция и выражение лица Сорнтрана там, в ванной, ей уж больно понравились: нечасто она видела в глазах мужчины чистую страсть — без примеси страха или, еще хуже, корысти или жажды выгоды.
Итак, чем же нам с тобой заняться?..
Найти давно забытые игрушки? Или достать одну из шпилек из волос и помучить его ею? Заставить пожалеть о том, что захотел продолжения и решился сказать об этом? Снова заставить просить, умолять об удовольствии?
Почему-то всего этого не очень-то и хотелось. А чего именно хотелось — она пока не могла понять.
Шагнула вперед — и он попятился. Улыбнувшись, толкнула его на кровать и взобралась на него, оседлала, лениво провела ногтем по щеке.
Взгляды вдруг встретились. И она даже не поняла, как в следующее же мгновение уже лежала на спине, а он навалился сверху.
— Позвольте мне обо всем позаботиться, госпожа, — прошептал он, облизнув пересохшие губы и перекинув упавшую вперед косу за спину. — Просто расслабьтесь и позвольте доставить Вам удовольствие.
Возмущение, вызванное подобной наглостью, довольно быстро уступило место любопытству.
Почему бы и нет? Посмотрим, что ты задумал. Оттолкнуть всегда смогу.
Потом она думала, что это, пожалуй, была если не лучшая, то одна из лучших ночей в ее жизни. Покрывая поцелуями ее шею, плечи и грудь, он двигался, то ускоряя, то замедляя темп и растягивая удовольствие, не позволяя ни себе, ни ей, достигнуть пика. Иногда прерывался, выходил из нее, целовал щиколотки, с упоением ласкал пальцы ног.
Длительное балансирование на грани уже начинало сводить с ума, воздуха отчаянно не хватало, удовольствия и разрядки хотелось до безумия, и когда он в очередной раз вошел в нее, она крепко обхватила его талию ногами, а ногти изо всех сил впились в плечи. Несколько мощных толчков — и будто волна накрыла ее с головой, тело свело судорогой, губы раскрылись, жадно хватая воздух. И дальше была пустота.
***
Паук устроился в углу под самым потолком. Наверняка наблюдал. Глядя на него, Инстра думала о том, есть ли у него собственное сознание — или же его глазами на нее сейчас смотрит какой-то бог или другое, не менее могущественное существо.
В том, что оно действительно могущественное, она не сомневалась. Мало кто способен одарить разумного магическими силами и таким вот питомцем, да еще скрывать и мысли этого разумного — даже от нее.
Интересно, что сделает паук, если я попробую причинить вред его хозяину? Будет просто наблюдать? Или попробует помешать?
Инстра приподнялась и взглянула на Сорнтрана, расслабленно лежащего с прикрытыми глазами и наверняка наслаждающегося ощущением мягких шелковых покрывал под спиной — вряд ли ему когда-либо прежде приходилось на таких валяться. Сразу вспомнилось выражение его лица совсем недавно. И несдержанный, сладостный крик, который, наверное, могли услышать даже стражи и маги у внешних стен.
Погладив его по лицу, Инстра подумала, что причинять ему вред без крайне веских причин вряд ли станет. Ни сейчас, ни когда-либо.
От прикосновения он вздрогнул и напрягся, глаза сразу распахнулись.
— Мне уйти, госпожа?
— Нет. Останешься тут до утра.
— Как скажете, госпожа, — он ответил не сразу. Его лицо не изменилось, но наверняка для него было неожиданно такое услышать.
Инстра и сама немного удивилась своим словам, ведь никогда еще в сознательной жизни не проводила ночь с кем-либо в своей опочивальне. Но так, наверное, будет правильнее для обоих, — так она, по крайней мере, сказала сама себе, — тем более, если в крепости есть жрицы, которые, возможно, замышляют что-то против него — или против нее, — что, конечно, более вероятно. До утра они, так или иначе, ничего не смогут натворить. Через дверь, защищенную чарами, никто посторонний пройти не сможет. И пока они с Сорнтраном за этой дверью, им вряд ли что-либо угрожает. Да и… наверняка приятно будет отдыхать, обнимая его.
Ну а с утра она разберется с жрицами. Наведается в обе комнаты и все проверит. Не только посмотрит, что за грибы им относили и почему, но и поищет потерянную тетрадь Лледрит. Может, заодно и в комнаты других женщин заглянет. И завтра же на алтаре окажется любая, у кого найдется что-либо подозрительное или запрещенное — и в мыслях будет хоть что-то, что ей не понравится. Инстра сделает все, чтобы не позволить ни внешним врагам, ни каким-то заговорщицам навредить ей, ее будущим детям или даже отцу этих детей.
Правая дверь на четвертом этаже ведет в покои Фаэры. А комната со множеством книг может принадлежать Кияре: та, насколько помнила Инстра, очень любит читать. Мало кто еще относит книги из библиотеки в свою комнату. Но зачем этим двоим ядовитые грибы? Могла ли одна из них сделать яд по рецепту Лледрит? Если да, то с какой целью? И какой был смысл давать этот яд Джеггреду и велеть проткнуть Сорнтрана?
Инстра вспомнила, что и Фаэра, и Кияра были вместе с ней в Лирсике. У обеих, в принципе, была возможность договориться с Джеггредом. Но в мыслях обеих Инстра ни разу не слышала ничего подозрительного. И теперь это казалось ей очень странным.
Завтра все выясню, сказала она себе.
— Сорнтран, у тебя есть какая-нибудь защита от ядов? Заклинания, например, какие-нибудь?
— Нет, госпожа.
— Вот как… многие чародеи обладают хоть какой-то защитой.
— К сожалению, я не чародей, госпожа.
— У тебя нет никаких врожденных магических сил? Вообще никаких?
— Нет, госпожа.
— У твоего отца их тоже не было?
— Я не знаю, кто мой отец, госпожа.
Инстра своего отца тоже не знала. Но магический дар, возможно, унаследовала именно от него, ибо у матери такого дара не было.
— По-моему, как минимум у одного из этих детей есть магический дар. Я это уже сейчас чувствую. Видимо, унаследовал от меня. Жаль, что от тебя они магию не получат. Впрочем, получат много чего другого.
— У одного из этих детей? — переспросил Сорнтран.
— Именно так. Их двое, если верить Фаэре.
Отлично прячущий почти любые эмоции мужчина не смог скрыть удивление. Брови дернулись, он приподнялся на локтях.
— Я полагаю, Вирна и сама не знала, кто именно из ее мужчин был твоим отцом, — продолжила Инстра, поглаживая живот. — Я же знаю, что отец этих детей — ты. И я не против, чтобы и они это знали и общались с тобой. Может, ты даже сможешь учить их сражаться.
— Это… была бы большая честь для меня, госпожа.
Если они по воле Богини действительно появятся на свет…
Она даже сказала бы это вслух. Поделилась бы мыслями, не дающими покоя. Но сигнал тревоги, раздавшийся снаружи, не позволил ей заговорить. Тот самый. Который должен прозвучать только во время нападения непосредственно на Дом.
Да не может этого быть!
Почти одновременно Инстра с Сорнтраном кинулись к балкону. Она успела подумать, что добираться от любых городских ворот до ее крепости — минимум несколько часов. Почему еще раньше не прозвучал сигнал, предупреждающий о боях в городе?
Неужели стражи перепутали сигналы? Не может же Дом быть под атакой?
Не перепутали. Инстра застыла на балконе, глядя на яркие фиолетовые вспышки над внешними стенами. Щиты, возведенные магами, поглощали прилетающие в них огненные шары.