Честь семьи Прицци

Здесь без проблем могла бы держать осаду небольшая армия.
Проехав по Соузерн Стейт-Паркуэй не более пяти миль за Ист-Хэмптон, вы можете обнаружить боковую дорогу, — довольно узкую, но с отличным покрытием — уходящую в сторону Сэг Харбор и растворяющуюся в живописной зеленой колоннаде вековых вязов.
На нее-то и свернул «линкольн». Примерно через милю путь ему преградил опущенный поперек дороги шлагбаум, с кирпичным строением на обочине и табличкой: «Частные владения. Въезд категорически воспрещен». Два дюжих охранника поднялись со своих стульев, посматривая через панорамное окно. Один остался внутри, а второй, держа руку в кармане объемного габардинового плаща, вышел на улицу и настороженно приблизился к машине.
Сидящий за рулем Зинго опустил стекло и коротко сообщил:
— Севил Брустел. Нас ждут.
Охранник внимательно взглянул на Брустела и только после этого кивнул.
— О’кей. Проезжайте.
Шлагбаум поднялся, и «линкольн» вновь начал свое путешествие в глубину огромного парка. Еще через три мили они остановились у высокой металлической ограды с бронированными, запертыми наглухо воротами. Зинго нажал на клаксон. Низкий гудок нарушил идиллическую тишину. Стая птиц поднялась с верхушек деревьев и закружила, дико галдя, над зеленым колышущимся океаном, выражая недовольство столь наглым вторжением в их птичью жизнь.
В непроницаемой створке открылось небольшое окошко. Севил не сумел разглядеть лицо человека, да это было и не важно. Главное, что тот разглядел их. Створки разошлись, и «линкольн» медленно покатил по теперь уже расширившейся дороге к белеющему впереди строению под красной черепичной крышей.
Зинго остановил машину у широкой каменной лестницы, поднимавшейся к дубовым дверям.
Уже через минуту двери приоткрылись, и Севил смог войти внутрь.
Распорядитель — видимо, также выполняющий роль третьей охранной линии, — худосочный невозмутимый мужчина корректно тронул Брустела за локоть и вежливо поинтересовался:
— Прошу прощения, мистер Брустел. Я должен проверить, нет ли у вас при себе какого-либо оружия. Таковы правила.
— Да, да, конечно. Я понимаю.
Ему ничего не оставалось, как только поднять руки. Обыск прошел быстро и профессионально.
— Спасибо, мистер Брустел, — улыбнулся распорядитель. — Все в порядке. Пойдемте, я провожу вас.
Иногда Севила раздражали все эти предосторожности, но они были вполне понятны, учитывая положение и образ жизни хозяев особняка. Поэтому-то он предпочитал делать вид, что обыск его ничуть не задевает.
Следуя за туго обтянутой смокингом фигурой распорядители-телохранителя, Севил поднялся на второй этаж и по длинной веренице галерей прошел к кабинету Доминика. «Да, — подумал он на ходу, — если и случится война семей, враги просто не доберутся до босса. Они заблудятся в лабиринте и будут бродить тут до самой смерти».
Распорядитель идеально подходил к особняку и являлся полной противоположностью тем двоим «торпедам» на дороге. Подтянутый, изящный, подчеркнуто вежливый, словно сошедший со страниц романов Диккенса, он жестом, полным достоинства, приоткрыл дверь и сообщил:
— Севил Брустел…
Лишь после всех этих церемоний Севил смог войти в кабинет. Зинго был прав. Здесь, действительно, собрались все. Точнее, почти все. Отсутствовал лишь сам дон Коррадо Прицци. «Ему просто незачем приезжать сюда, — подумал Брустел. — Наверняка, он уже знает, чем кончится это собрание».
В небольшой, отделанной дубовыми панелями, комнате висели густые облака табачного дыма. Доминик, сидящий за обширным рабочим столом сняв пиджак и закатив рукава нейлоновой рубашки до локтя, повернулся к входящему и коротко поздоровался:
— A-а, Севил, здравствуй. Заходи, заходи…
Он не поднялся, как это сделал бы дон, и даже не счел нужным кивнуть. Ощущение было такое, будто Севил только что выходил в соседнюю комнату, а теперь вернулся, чтобы продолжить начатый разговор.
Брустел остановился на пороге.
— Здравствуйте.
Эдуардо, расположившийся на широком мягком диване у стены, как всегда аккуратно и со вкусом одетый, несмотря на духоту даже не расстегнул пуговицу на жилете и не ослабил галстук. Он, вообще, был известен в деловых кругах как отменный юрист и большой консерватор, что особенно отражалось в его манере выбирать костюмы. Рядом с ним устроился Энджело Портено. Севил уважал consigliori за острый ум и умение ладить с людьми. В этом Энджело преуспел, пожалуй, не меньше, чем сам Брустел. За то время, что они не виделись, Портено немного располнел. Живот под тонкой хлопчатобумажной рубашкой слегка нависал над брюками, но это не казалось странным, учитывая, что Энджело всегда любил хорошо и вкусно покушать. Сжимая в пальцах двухдолларовую сигару «Джойа де Никарагуа», он, улыбаясь, кивал Севилу.
 
Четвертым был Чарли. Сын советника дона Коррадо пользовался вполне заслуженным уважением не только из-за своего природного обаяния — в этих кругах данный фактор играл небольшую роль — но за умение делать порученное ему дело быстро и точно, несмотря на окружающие, зачастую не очень благоприятные, условия. А работа у Портено-младшего была довольно мрачная. За время полета Севил успел просчитать варианты окончания сегодняшней беседы и почти со стопроцентной уверенностью мог прогнозировать, что и на этот раз Чарли предстоит поработать. Портено-сын устранял — на их языке это называется «проучить» или «наказать» — провинившихся либо оскорбивших честь семьи. Также он проворачивал дела, которые могли закончиться стрельбой и чьей-либо смертью. Иногда, в самых ответственных случаях, Чарли поручали разработать и осуществить похищение какой-нибудь важной персоны. Но это случалось крайне редко причем, если дело не касалось людей из других кланов. Одним словом, он «работал» только «чистые» случаи. Коррадо Прицци берег своего крестника и знал: от полиции можно откупиться или спрятаться, от мафиозо — не скроешься. Тебя найдут даже под землей. Отыщут и пустят пулю в голову. Или еще что-нибудь похуже.
Сейчас Чарли в свободном светло-сером костюме сидел в небольшом кресле, стоящем чуть в стороне, словно вообще не принимал участия в разговоре. Закинув нога за ногу, он курил, сжимая сигарету большим и указательным пальцами бережно, как дорогую и хрупкую вещицу, пуская дым тоненькой голубоватой струйкой, стряхивая пепел в массивную хрустальную пепельницу.
— Добрый день, Севил, — приветливо кивнул Портено-младший.
— Сигару хочешь? — спросил Доминик, указывая на сигарницу. — Отличный запах. Мои любимые.
Брустел отрицательно покачал головой. Пристрастившись в юности к «Лаки Страйк», он став состоятельным человеком, так и не сумел отказаться от старых привычек. И «Лаки» были одной из них.
— Ну, хорошо. Садись, — босс кивнул на стул, стоящий у самого стола. — Давай, расскажи нам, что произошло в казино.
Доминик откинулся в кресле, положив огромные, поросшие седым курчавым волосом руки на стол и всем своим видом показывая, что готов слушать.
Севил опустился на отведенное ему место.
— Я служу управляющим трех казино Прицци в течение двадцати лет, джентльмены, — начал он, обводя глазами собравшихся. — Вы все знаете, что за это время из кассы не пропало ни одного доллара. Три дня назад, вечером, младший менеджер смены представил мне десять векселей, которые были поданы в кассу в течение последнего часа. Все бумаги казались подлинными и не вызывали бы сомнений, если бы не одно «но». Человек обменял их на чипы для игры в разных окошках, с разрывом примерно пять-шесть минут. Сумма каждого векселя не превышает двадцати пяти тысяч долларов. Согласно правилам казино, обо всех чеках и других финансовых бумагах, сумма которых превышает пятьдесят тысяч, сразу докладывают мне или моему заместителю. Видимо, мошенники знали об этом, поэтому действовали очень осторожно. Мы бы обнаружили векселя не раньше утра, когда воры уже исчезли бы, но в тот вечер шла крупная игра и деньги из касс изымались гораздо чаще, чем обычно. Я приказал детективам понаблюдать, не поступят ли новые векселя в кассу, и если да, то выяснить личность человека, предъявляющего их. И одновременно послал двух парней по указанным в векселях адресам с целью удостовериться в их подлинности. В течение получаса поступило еще четыре векселя, а затем человек получил деньги и покинул казино. Один из детективов проследовал за ним до самого дома. Нам удалось установить, что мошенника зовут Френки Палоу и он довольно известная личность в кругах аферистов, — Севил на минуту прервал рассказ, достал сигарету и закурил. — На то, чтобы проверить адреса, у моих парней ушло почти два часа. Люди, чьи фамилии были указаны в векселях, ни по одному из них не проживали. Я тут же позвонил сеньору Портено, — Энджело кивнул, подтверждая слова управляющего, — и, получив от него необходимые распоряжения, отправил детективов в аэропорт, на вокзалы, и еще двух человек к дому Палоу. На следующий день прибыли ваши люди, но Френки дома не оказалось. Скорее всего, он сумел каким-то образом скрыться, пока дежурил первый детектив. Мы проверили четыре последних векселя. Они тоже оказались фальшивками. Это была действительно хорошо организованная афера. Френки подвела простая случайность. В сегодняшней «Лас-Вегас Сан» заметка.