Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый
За соседними столиками засмеялись. Высокая девушка повернулась к Павлу и Кире и, блестя веселыми глазами, сказала:
— А я была свидетельницей другого случая с телевоксом. Не помню где, но, кажется, в Минске, мы заказали вот так же ужин. И тоже ждали. А телевокс точно под землю провалился. Некоторые не выдержали. Пошли искать.
Кто-то, не ожидая развязки, захохотал.
— Да вы подождите. Слушайте, что было дальше. Ищут его на кухне. Нет. Ищут в буфетной. Нет. Собралась толпа добровольцев. Так где, вы думаете, он шатался?
— Наверное, тут же. В зале.
— Совершенно верно. Начали присматриваться к обслуживающим зал и замечаем: ходит один телевокс с подносом и нигде остановиться не может. Ну, пришлось, конечно, ловить его.
Веселый разговор был прерван появлением телевокса 137. С вытянутыми вперед металлическими руками, в которых висел поднос, он подошел к столику Павла и Киры и, качаясь, остановился.
Павел начал снимать с подноса заказанные кушанья.
— Я еще хочу взять молока! — сказала Кира.
— Заказывай!
Кира взяла жетон. Потянувшись к телевоксу, она опустила жетон в алюминиевый кармашек, затем перевернула минутную стрелку на цифру 15 [21].
— Ты думаешь, — взглянул Павел на циферблат, — что мы управимся со всем этим в 15 минут?
— Вполне! — нажала кнопку Кира.
Телевокс отошел.
Кира и Павел приступили к ужину.
* * *Обычный шум вечернего ресторана гремел вокруг, сплетаясь с музыкой репродукторов. Стучали ножи и вилки. Люди перекликались через столы. Шутили. Смеялись.
Прислушиваясь к музыке, Кира подняла вилку вверх:
— Слышишь, Павел?..
— Что-то знакомое! По-моему, это музыкальный антураж к рагу.
— Это «Весна в горах». Помнишь, я играла в Солнцеграде.
— Ах да… — смущенно пробормотал Павел.
Ему стало почему-то неприятно, что он забыл эту мелодию. В замешательстве он поспешил переменить разговор. Чувствуя досаду, он неожиданно проговорил:
— Удивительное безобразие!..
— Что такое?
— Меня хотят оставить без витаминов. Подливка к рагу сделана из одних вареных овощей!
Он понимал комичность положения, но упрямство толкало его дальше. Он встал из-за стола. Кира, смеясь, глядела на него исподлобья.
— Можешь смеяться, а я пойду за витаминами.
Пробираясь между столиками и уступая дорогу телевоксам, Павел прошел через зал на кухню.
* * *Залитое светом помещение было похоже на цех завода. Сияющие автоклавы, точно бокалы гигантов, стояли выстроившись вдоль стен.
Духовые шкапы, блестя никелем, выступали из ниш. Под гигантскими прозрачными колпаками лежали куски сырого мяса и фарша. В стороне — под стеклом краснели помидоры, морковь, желтела репа, блестели оранжевые плоды и овощи гибридов, розовела редиска, белела капуста. Горы фруктов и овощей горели аппетитной радугой под тонким слоем хрусталя. В мраморных водоемах двигались темные, жирные спины щук, карпов, лещей, налимов. Паутина пневматических труб опутывала кухню, нависая над автоклавами, духовками и продуктовыми шкалами.
Телевоксы выходили в кухню один за другим. Не останавливаясь, они снимали подносы и поднимались на небольшие площадки, над которыми медленно плыл конвейер. Остановившись здесь, телевокс опускал жетон в особую металлическую трубку и, вытянув руки с подносом к конвейеру, застывал в такой позе. Через несколько минут на движущейся ленте конвейера появлялись тарелки. Они подплывали к телевоксу и на мгновение задерживались. Лента конвейера молниеносно опускалась вниз; одновременно руки с подносом делали еле уловимое движение вперед, тарелки располагались на подносе. Телевокс повертывался и выходил.
Павел осмотрелся.
На противоположной стороне он заметил белые халаты дежурных, которые возились среди суетливо снующих телевоксов-поваров.
Павел подошел ближе.
Один из дежурных подошел к нему и спросил:
— Ты хочешь заказать что-нибудь особенное?.. Сейчас только что получены цыплята. Зафаршировать тебе? А? Или ты любишь в сухарях?
Павел отрицательно покачал головой.
— Может быть, я соблазню тебя омарами?
— Нет! Здесь застряли мои витамины!
Дежурные тревожно переглянулись.
— Ты что взял?
— Рагу. Но мне его подали с вареными овощами…
— Без витаминов! — подхватил один из дежурных.
— Совершенно верно.
— Какой стол?
— 137!
Два белых халата кинулись в паутину пневматических труб.
— Ну, так и есть.
— Не работает. Линия закупорена.
Павел подошел ближе.
— Поварская бастует?
— Нет. Это на подающей линии. Придется, кажется, повозиться.
— Возьми лимон, морковный сок и тыквенное пюре [22], — предложил стоящий рядом с Павлом дежурный, — впрочем, есть еще немного пюре из помидоров.
С судком в руках Павел вернулся к столу.
— Нашел свои витамины? — встретила его Кира.
Павлу стало неловко.
— Знаешь что, — ответил он запинаясь, — мне показалось… нетактичным забыть эту мелодию, которая произвела на меня тогда впечатление… Ну, вот, — стараясь быть развязным, закончил он, — я и решил прогуляться немного.
Кира пытливо посмотрела на него, однако ничего не сказала.
— А где же музыка? — взялся за нож и вилку Павел. — Где тот марш, который будет сопровождать мои витамины… Перерыв?
— Нет! — ответила Кира. — Пришло сообщение о какой-то катастрофе на юге.
— Где?
— Ничего еще не известно. Подождем — узнаем.
Павел пытался поддержать разговор, но его усилия оставались тщетными. Едва начав говорить, они умолкали. Так же вяло разговаривали и за соседними столиками. Все чего-то ждали.
Громкие голоса и смех стихли. Сдержанное гуденье и тихий звон приборов о тарелки нарушали тишину.
Наконец в томительное, напряженное ожиданье ворвался гулкий вздох репродукторов.
— Товарищи! — громко сказал звенящий металлом голос. — Случилось большое несчастье. Упавшим метеором разрушено промышленное кольцо Харькова. К счастью, работы были прекращены за несколько минут до катастрофы. Человеческих жертв нет. Для восстановления предприятий с таким расчетом, чтобы они через «пятидневку» могли вступить в строй, нужна рабочая сила в количестве 75 миллионов человек. Но это только предварительный подсчет. Через два часа будут переданы более точные цифры необходимой рабсилы. Совет ста постановил произвести следующую разверстку:
Харьков выделяет половину всего населения, то есть 3 миллиона.
Киев — 2 миллиона.
Одесса — 4 миллиона.
Минск — 3 миллиона.
Сталинград — 3 миллиона.
Москва — мобилизуется полностью, кроме работников статотделов и десяти дежурных членов Совета ста.
Ростов-на-Дону — 2 миллиона.
Ленинград — 4 миллиона.
Познакомив город с нарядом, тот же голос сказал:
— Сибирь рабсилы не посылает, но в случае надобности должна будет доставить все остальное недостающее количество рабочих. На пять дней запрещается переезд из одного города в другой. Мобилизованные образуют трудармию, руководить которой будет Совет ста. Направляющиеся на работу должны взять с собой из местных распределителей рабочие комбинезоны, запас продовольствия на пять дней и походные палатки с постельной принадлежностью. Подписано Советом ста. В дорогу, товарищи! Бросай свои дела! Харьков ждет.
В дорогу, товарищи!
В зале началось движение.
— Значит, едем? — вскочил Павел.
Кира собрала посуду и быстро позвонила. Нагрузив вместе с Павлом телевокса посудой, она нажала кнопку.
— Отдыхай пять дней, ленивец!
— Надо бы его смазать! — озабоченно сказал Павел.
— Да ведь остаются же здесь люди. Неужели они не догадаются это сделать… Бежим, бежим.
Вместе с озабоченной, встревоженной толпой они выбежали на улицу. Люди прыгали в автомобили. Сердитый рев сирен будоражил тишину. Шум и крики оглашали тихие и темные кварталы.
