Гнев Империи II (СИ)
В данный момент Император восстанавливал то, что было сломано в лицее чуть больше недели назад: ледяную колонну, через которую любой носитель Сердца Хлада мог пройти Ледяное Пробуждение и превратиться в одного из Истинных или Пепельных.
Отец Лизаветты просто поднял руку, и ледяные обломки, валяющиеся перед ним, словно ожили. Принцесса ощутила волну нестерпимого холода, а ледяной шрам у неё на груди заныл, но она постаралась ничего из этого не показывать. Тем временем ледяные обломки колонны поднялись в воздух и закружились в танце, переливаясь голубой энергией.
Присутствующие ахнули в восхищении. Преподаватели лицея, чиновники Ильинска и советники отца — тут было так много людей, что даже Лизавета немного терялась среди них.
Отец раскинул руки, а затем стал сводить их вместе, и осколки начали соединяться друг с другом, вторя его движениям, понемногу стягивались к центру, пока в конечном итоге не сложились в уже хорошо знакомую принцессе ледяную колонну. В трещинах мелькнул голубой свет, а затем все пропало.
— Поразительно!
— Она цела!
— Хвала Императору, да будет править он вечно! — кричали лизоблюды, от воплей которых Лизавете было тошно.
Неужели они не видели, что это отняло у отца много сил? Он словно слегка осунулся после починки колоны, и тем не менее все ещё пытался сохранять привычный горделивый вид.
Его благодарили, но вместо того, чтобы пообщаться с восхваляющими его людьми, Император прошел прямо к принцессе.
— Сильно болит? — спросил он, и девушка даже на миг не поняла, о чем именно спросил отец. Не дожидаясь ответа, он положил руку на плечо дочери. Миг спустя ледяной шрам перестал ныть и холодить кожу.
— Спасибо…
Он улыбнулся, сдержано и немного печально, впрочем как и всегда.
“Он и впрямь ослаб” — внезапно поняла Лизавета, смотря на отца так близко. Впервые она это заметила после того, как он буквально вытащил её с того света. Видела, как постарело его лицо после того дня. Вначале она думала, что это пройдет, и отец и впрямь стал выглядеть лучше, но “лучше” не значит так же. И вот опять. Он словно постарел лет на десять за один миг.
И его странный, немного отрешенный и уставший взгляд старика, к которому она привыкла с детства, сейчас казался ещё более заметным.
Император любил своих детей, насколько мог любить их кто-то вроде него. Он был столпом Империи, почти божеством и едва ли мог называться любящим отцом, на такое у него не было времени. И все же вот в такие крайне редкие моменты она ощущала, что не безразлична ему.
— А где твой телохранитель? Мне говорили, вы почти неразлучны.
— Где-то рядом, — пожала плечами Лизавета. — Она просто не хочет лишний раз показываться тебе на глаза, но зная её, Эола где-то рядом. Скорее всего держит меня в поле зрения.
— Пойдем, — сказал Император, приобнимая дочь.
Они двинулись в сторону выхода, и процессия чиновников двинулась следом, но выдерживая маленькую дистанцию.
— Отец…
— Да?
— Я хотела бы с тобой поговорить кое о чем… О моей помолвке.
— Вот как? Уже встречалась со Львом? Фёдор говорит, что он прекрасный молодой человек и отличная партия для тебя, — Отец говорил отрешенно, тем же тоном он мог обсуждать шахматную партию или недостаток финансирования лицея. Это был деловой тон, демонстрирующий, что на самом деле ему нет дела ни до её жениха, ни до её мнения. Вряд ли он делал это специально, но в этот момент Лизавета почувствовала боль в сердце.
— Я не хочу за него выходить, — сделав глубокий вдох, сказала она. Как же тяжело было это сказать, да ещё когда никого не было рядом, чтобы поддержать. Лизавета собиралась об этом сообщить позднее, на или после научной выставки, но раз уж она увиделась с отцом раньше, то…
— Глупости. Это твой династический долг. Империи нужны наследники, сильная императорская кровь… — продолжил он говорить тем же тоном и, кажется, думая о чем-то совсем другом.
— Папа, ты меня не слушаешь… — устало буркнула Лизаветта себе поднос, даже не надеясь, что он это услышит. И тем не менее он услышал.
— Может ты и права. Порой я слышу так много, что перестаю слушать. Поступай как знаешь, Лизавета. Я ни к чему не собираюсь тебя принуждать, проживи свою жизнь так, как хочешь.
Лизавета чуть было не споткнулась, когда это услышала, но сильные руки отца не дали ей упасть. Принцесса не могла поверить в это. Она столько времени обдумывала, как начать разговор, как он будет идти и какие аргументы нужно будет привести, но отец просто сказал: “Проживи свою жизнь так, как хочешь”.
На глаза Лизаветы чуть было не навернулись слезы, но она смогла сдержаться. Ей хотелось расцеловать его, впрочем… ещё предстоял разговор с матерью. А она не будет столь милостива, как отец. Может она и не может заставить принцессу выйти замуж, но подпортить жизнь уж точно захочет. Да и брат будет недоволен, ведь Лев Беспаалов его лучший друг…
Но все эти мысли прервало появление странного летательного аппарата над лицеем. Лизавета никогда прежде не видела ничего подобного. Ей доводилось видеть и летать на самолетах и вертолетах, но у этой штуки не было крыльев или лопастей.
— Ох! — охнула она, но отец был спокоен и похоже воспринял появление странной машины как должное.
Машина выглядела как нечто вытянутое и черное, с небольшими выступами по бокам, откуда исходило едва заметное голубоватое сияние. Не такое, как от колонны пару минут назад, а скорее связанное с электрическим током.
Машина приземлилась на газоне неподалеку от главного корпуса лицея, и к тому моменту, как Император со своей свитой подошли туда, вокруг зоны посадки уже кружили солдаты и были наготове несколько магов, готовых дать отпор неприятелю. Из таинственного летательного аппарата вышла небольшая делегация из пятерки людей… вернее темных эльфов.
Доминион Ночи, что располагается по другую сторону атлантического океана и захватил весь южный материк, воздвигнув там свою страну. Таинственные темные эльфы, поклоняющиеся своей богине Лар-Нуна. Лизавета слышала, что они собирались прибыть на выставку, но не думала, что они заявятся вот так.
Возглавляла их, по крайней мере так показалось Лизавете, женщина. Цветом кожи она немного напоминала Эолу, но в отличие от хагга у темных эльфов не было рогов, а вот волосы были серебристыми, как у самой принцессы. Темная эльфийка была красива, но наряд, который был на ней, сама Лизавета ни за что бы не одела. Открытые бедра, обнаженная спина и глубокий свободный вырез, из которого в любой момент могла выскользнуть налитая крупная грудь. Все это усугублялось совсем тонкой голубой тканью, из которой было сшито платье.
Сопровождали её четыре рыцаря, закованные в странные черные доспехи с красными, слегка светящимися прожилками. И было в этой четверке нечто отталкивающее и неприятное.
— Ваше Величество, — поклонилась женщина. — Да будет вечно длится ваше правление. Рада, что получилось встретиться с вами раньше времени.
— Впредь постарайтесь предупреждать о подобном, иначе я не могу гарантировать сохранность вашего парящего судна.
— Разумеется, это больше не повторится. И все же я бы хотела представить вам своих гостей.
Один из рыцарей шагнул вперед, и его шлем просто исчез, распался на множество фрагментов и слился с доспехом, обнажая лицо. И непонятно, чему именно удивилась Лизавета больше: волшебному шлему или лицу. Это был мужчина, эльф, но не темный. Его кожа была такой же светлой, как и у самой Лизаветы, да и глаза были нормальными, а не красными, как у темных.
— Это хаттон Лудрис Эматия, из дома Эматия, одного из великих домов Юндора. Его родина была разрушена безумным тираном, но части его дома покинули Юндор и отправились в иные миры, чтобы найти новый дом. И Доминион Ночи предложил им кров, — говорила темная. — Говорят, что в скором времени грядет новая война Российской и Османской Империй, и так сложилось, что у хаттона есть оружие и знания, способные помочь вам победить.