Единственное желание. Книга 5 (СИ)

Изловчившись, Эливерт успел поймать злобную девицу, зажал её, брыкающуюся и верещащую диким голосом. Но не тут-то было!
Мелкая пакостница впилась зубами ему в руку. Эл охнул и отшвырнул гадину в тот самый дальний угол, из которого она вылетела на него.
Наверное, приземлилась она не очень приятно, но… Сколько же можно терпеть такие выходки!
Однако настырности этой пигалице не занимать. Она упрямо поднялась и развернулась с явным намерением продолжить поединок до победного конца. Сверкающие глаза с вызовом уставились на него исподлобья.
— Всё, хватит! — рявкнул Эливерт, не дожидаясь пока она снова на него кинется. — Уймись, говорю! Уймись, пока я тебя не пришиб!
— Ага, — оскалилась худосочная фурия, — я уже испугалась до усёру!
Ворон с изумлением разглядывал девчонку.
Едва успел сделать шаг к ней навстречу, как она тотчас снова зашипела:
— Не подходи! Глаза выдеру! Вот только тронь!
— Да ничего я тебе не сделаю. Угомонись!
Ворон покорно отступил, потирая исполосованную девчонкой руку.
— Так и поверила! — ядовито хмыкнула незнакомка. — Стой, где стоишь! Знаю я вас, мужиков… Вам всем одно надо. Только я не дамся. Понял? Только сунься — пожалеешь!
Эливерт изумлённо вскинул брови. Может, он ошибся на счёт её возраста. Речи какие-то совсем не детские…
— Че-е-е-го? — ошарашенно протянул вифриец. — Да ты себя видела, соплячка? Чтобы я на такую позарился! Ты меня за кого принимаешь, мелюзга? У меня дочь почти такая…
— Рассказывай давай! — скривилась чумазенькая. — Дочки там, сыночки… Кому из вас это когда мешало?
Да уж! Эливерт невольно усмехнулся. И разговор, и сама ситуация… Бред какой-то.
— Слушай, я пока головой не ударялся, чтобы на дитё польститься, — продолжил Ворон уже гораздо миролюбивее. — Плоская, как доска… Смотреть не на что! Мне женщины по нраву: нормальные взрослые женщины, а не пацанки. Так что, не трясись, недоросль зелёная!
— Чёй-то я недоросль? — насупилась девица.
— А сколько тебе лет?
— Одиннадцать почти! — с вызовом бросила деваха, добавила гордо: — И на меня, слышь, заглядываются уже… Никакая я не соплячка! Я уже взрослая. И красивая!
Эливерт не сдержался и захохотал. Девчонка обиженно надулась. Но, по крайней мере, разговор завязался, и бросаться, как зверь, она уже не пыталась.
— Не пойму, — сквозь смех хмыкнул Ворон, — то ты кричишь, дабы я не смел на тебя посягать, то обижаешься, что не в моём вкусе… Ты чего хочешь-то?
— Я не обижаюсь, — поджала губы незнакомка. — И хочу одного, чтобы вы свалили отсюда.
— А чем мы тебе помешали? — продолжал глумиться Эливерт, с интересом разглядывая неприветливую девчонку, а та отвечать не собиралась.
Светлые волосы, светлые глаза, да и кожа, пожалуй, светлая, если отмыть. В сумраке на это сразу внимания не обратил. Девчушка, похоже, не из местных.
Рабыня? Скорее всего, так. И вообще…
— Где я тебя видел? — задумчиво обронил Эливерт, непроизвольно шагнул ближе, всматриваясь в лицо.
— Ой, вот на это точно не поведусь! — фыркнула девица и попятилась, не подпуская к себе. — «Милая, где я тебе прежде видел? Ах, вспомнил — вчера во сне…» — это только для полных дур! Я за всю жизнь из Сизого мыса шага не ступила — где бы нам встречаться?
— Стало быть, показалось… — согласился Ворон. — А звать тебя как?
— Не твоё собачье дело! — огрызнулась мелкая злыдня.
— Редкое имя, — усмехнулся Эл. — А короче как можно — просто Дело? Или просто Собачье?
— Сильно умный, да?
— Ну, вроде, не тупой, — Эливерт присел на подлокотник развороченного старого кресла, продолжая пристально изучать девицу. — А ты одна здесь?
— Одна, — ответила она резко и слишком поспешно.
— А где же все остальные? — лениво поинтересовался Эливерт, не сомневаясь абсолютно, что девчонка соврала.
— Сбежали, — угрюмо бросила она. — Из-за вас всё! Как услыхали про вас, так и сбежали. Больше недели уже… Слухи до милорда дошли, что «каратели» уже и в Диароле шерстят, а после к Кармету и Эруарду направляются. Он и не стал дожидать, пока явитесь. Кому охота погромов? Знал бы, что вас тут десятка не наберётся… Побил бы, и всё! Чего драпать было?
 
— А тебя отчего здесь бросили? — ненавязчиво выпытывал Эливерт.
— Меня не бросили, — уставилась на него исподлобья девчонка. — Я сама так захотела. Захотела и осталась.
Эливерт покачал головой.
— Зачем? Не очень-то умно. Ты ведь здесь сгинешь в одиночку. Или ты всё-таки не одна?
— Одна, — девчонка пугливо стрельнула глазёнками по сторонам. — И не сгину я. Привыкла сама о себе заботиться.
Эл восхитился невольно — с характером пигалица, сильная и смелая! Да и впрямь красивая, если приглядеться. Тощая только — но это, видно, с голодухи.
Сейчас она уже не казалась ему маленьким жутким зверёнышем.
Что уж говорить — когда-то и Граю была такой. А эта…
Отмыть, одеть, и будет нормальный ребёнок.
Да, а ещё разговаривать по-человечески не помешает научить. А то язычок у неё поострее, чем у парней из лэрианорской вольницы.
Девчонка, в свою очередь, пялилась на него сияющими в полумраке, светлыми глазёнками. Нет, определённо в ней есть кирлийская кровь… А может, землячка? Из Вифрии?
— Ты — рабыня? — осторожно поинтересовался Ворон.
— Дочь владетеля! — надменно фыркнула та.
— Ну-ну, — снова захохотал вифриец, — сразу видна благородная кровь!
— Чё ты ржёшь? — надула губки чумазая дворянка. — Я не вру, между прочим. Мой отец — милорд Экаиб. Понял? Я дочка хозяина Сизого мыса.
— Ой, так вы — миледи? — издевательски ахнул Эливерт.
— Нет, не миледи, — девчонка понуро опустила в пол свои сияющие глаза. — Я ж незаконная.
— Так почему отец тебя здесь оставил, — Ворон всё больше не понимал, лжёт незнакомка или говорит правду, — с собой не забрал? Зад свой спасает, а про тебя и не подумал…
— Да у него таких хватает за глаза! — махнула безразлично рукой дочь владетеля. — Одной меньше, одной больше… Захочет, ещё наплодит.
— Я смотрю, ты к отцу особо уважения не питаешь? — ухмыльнулся Эливерт.
— А за что его уважать? — надменно хмыкнула девчушка. — Все мужики одинаковые — кобели проклятые!
Эливерт изначально смотрел на это чудо в лёгком недоумении, теперь же смог лишь ошарашенно потрясти головой.
— У-у-ух! Дитя, ты… где этого нахваталась? — изумился вифриец.
— Жизнь научила, — по-взрослому ответствовала замарашка.
И Ворон понял, что близок к помешательству — то, что видели его глаза, и то, что слышали его уши, слишком противоречило друг другу.
Он вдруг заглянул в самую глубину серых глаз и спросил дрогнувшим голосом:
— Тебя… обидел кто-то, девочка?
Она смущённо опустила взгляд, но в ответе прозвенела прежняя сталь:
— Нет. Потому что я не позволю! Горло перегрызу, глаза выцарапаю любому, кто только сунется! Я не хочу, чтобы мне, как матери моей покойной, не спросивши дитё заделали, и я потом родами умерла…
Из сверкающих серебром глаз брызнули слёзы. Но девчонка тотчас стёрла их грязными кулачками, не разревелась, только пару раз шмыгнула носом.
Всхлипы смолкли, и тишина надолго повисла под сводами захламлённой комнатёнки.
Эливерт глубоко вздохнул и спросил вновь негромко:
— Так… как тебя звать?
— Тебе оно зачем? — угрюмо буркнула та в ответ, но уже без былой агрессии.
— Ну… — Ворон пожал плечами, — люди обычно по имени друг к другу обращаются. Я — Эл.
— Иди ты, Эл, на все четыре стороны! — снова оскалилась маленькая злюка. — Мне ты нужен как собаке пятая нога!
— Не рычи! — спокойно одёрнул вифриец. — Я же ничего тебе не сделал.
— Обождать пока сделаешь? — скривилась в ухмылке девчонка.
Эливерт задумчиво глядел на её смешные попытки кусаться.
— Ты когда ела последний раз, мелюзга?
— Давно, — она впилась в него свирепым взглядом. — И хватит меня так обзывать!
— Ты же не говоришь своё имя…