Запах Вереска (СИ)
Схватив за локоть шипящую модель, он бросил того чуть ли не прямо под ноги Кая, сверля альфу таким взглядом, который буквально окатил их обоих ледяной водой. Они уже видели его когда-то очень давно. Такой же прозрачно-голубой от неконтролируемой злости, полный льда и одной лишь жажды крови. Только с одной разницей – в тех глазах не было этого испепеляющего огня.
- Если еще хоть раз, – тихим и дробящим тишину голосом прошипел Алан, – эта тварь поднимет руку хоть на кого-нибудь, я порву его на ремни, и его задница уж точно больше никогда не сможет никого обслужить!
Хлыст, так удобно легший в руку, с треском был разломан и кинут в задыхающегося от злости Питера. Больше не обращая на них внимания, он повернулся к слугам и рявкнул:
- Быстро взяли картину в руки и как пуп земли понесли в мастерскую! – когда же слуги кинулись выполнять приказ, тон его стал мягче, – ну, ты и герой, Джер! Вставай, давай, Терминатор мой горемычный. Пойдем, посмотрим, что у тебя с рукой.
- И не такой я уж и горемычный, мастер Салливан, – пробубнил Джереми, но, послушно опираясь на руку усмехнувшегося Алана, последовал за ним.
А вот Питеру так не повезло. Он уже возмущенно открыл рот, когда его, как нашкодившего котенка, вздернули вверх и одной лишь рукой прижали к стене.
- Ты доигрался, – зарычал ему прямо в лицо Кай, и от его оскала у темноволосого парня похолодела кровь.
Вряд ли в эту минуту Кай смог бы заметить хоть что-нибудь, кроме мальчишки, которому в данную минуту методично ломал руку и с наслаждением слушал настоящий вой, перемешанный с воплями и всхлипами. Поэтому он и не увидел стоящего на верху Алана, который не отрываясь смотрел на него и на Маркуса. Который, как последний камикадзе, попытался вмешаться, за что и огреб по морде и отлетел к стене.
- Я говорил тебе не подходить и даже не дышать в сторону этой картины? – удивительно ласковым и нежным голосом спросил мужчина, и выросшие когти до крови впились в кожу, – глупый мальчик, надо было уходить, пока была такая возможность.
Питер закричал еще громче и, захрипев, потерял сознание. Кулем свалившись на пол и мелко дернувшись. В то время, как Кай с каменным лицом продолжал стоять над ним и размазывать на пальцах теплую алую кровь. Сейчас он был именно тем чудовищем, лишь имя которого заставляло нервно креститься и молиться на всех известных языках.
Дальше смотреть Алан не стал. Он уже увидел пришедшего в себя Маркуса, который, несмотря на свой недавний полет, подошел к брату и положил руку на плечо. Младший Валгири был именно тем, кто все еще мог удержать брата. У него же сейчас были совершенно другие заботы и назревший только что самоанализ на тему: «Хотя бы пять причин, почему я только что не наложил в штаны от режима «Джек-потрошитель» Кайрена Валгири»...
Алан так и не узнал, что стало с Питером, только увидев более-менее спокойное лицо Маркуса, он понял, что канадец все-таки не стал бифштексом с кровью для одного субъекта. Что же касается Джереми, то тот отделался лишь растяжением мышц на руке, когда упал, но ахающая и попеременно матерящаяся Диана не успокоилась, пока не затащила его к врачу. Семья довольно радостно приняла новость о скоропостижном... Эээ, то есть, поспешном отъезде осточертевшей моделишки. Деталей никто не уточнял, но пустая стена над лестницей говорила о многом. Вот с ней-то и оказалось больше мороки. Нижняя часть наполовину была изодрана, и, если раму можно было восстановить за пару дней, то на восстановление холста пришлось потратить больше времени. Но, к счастью, с помощью давнего друга-реставратора, за которым Алан уехал в маленькую деревушку Сан-Жуль на юге Франции, полотно было восстановлено. Причем, за весь этот месяц Алану все уши прожужжали древностью холста и одним единственным вопросом, ответа на который у него не было. Кем был прекрасный воин? Дизайнеру самому до зуда в печенках хотелось это узнать. Особенно после того, как вернувшись однажды вечером с очередного, так называемого, собрания бизнесменов, Кайрен, как загипнотизированный, застыл в дверях, не отрываясь глядя на занявший свое прежнее место портрет.
В то время, как остальные собрались вокруг картины и обсуждали работу мастера, он был молчалив. И только потом, когда рядом, кроме Алана, не было больше никого, подошел ближе. Они таки продолжали молча стоять рядом друг с другом и смотреть.
- Выглядит неплохо, – наклонив голову к плечу, задумчиво произнес американец, – как думаешь?
- Вполне неплохо, – таким же обыденным тоном ответил Кай и неожиданно протянул ему бокал с вином.
- Определенно, – ухмыльнулся Алан и принял бокал, а вместе с ним и молчаливую благодарность...
В ту ночь Салливан так и не сомкнул глаз. Лежа в огромной постели и ворочаясь с одного бока на другой. Каждую минуту вспоминая те моменты, когда, придя чуть раньше Поля, он находил в мастерской старшего Валгири. Склонившегося над портретом и пристально вглядывающегося в не по-человечески красивые черты с каким-то болезненным блеском в глазах. Чаще всего альфа уходил, едва услышав в коридоре его шаги, но были дни, когда он вот так зависал, не обращая внимания ни на что, и тогда Алан, прикрыв дверь, уходил.
В таком же трансе утром нашла его Диана. Сидящего в кресле и неотрывно смотрящего на портрет. Она молча пододвинула к нему пуф и села рядом. В руках у нее дымилась чашка теплого какао, Диана была немного заспанная и в плотно запахнутом халате поверх ночной рубашки.
- Он всегда притягивал взгляд, – рассеянно произнесла она, – только он терпеть не мог этого.
- Расскажи мне о нем, пожалуйста, – так же тихо ответил Алан, – ТАК не смотрят на портрет незнакомца, хоть и какого-то там предка. Кто он?
Диана нервно провела рукой по волосам и, отведя глаза, сказала:
- Помнишь, я говорила о том, что нас нельзя убить и что за обладание хоть одной каплей нашей крови вампиры и оборотни готовы на все?
Дождавшись кивка, она продолжила, уже невидящим взглядом уставившись на белокурого воина.
- Он стал началом всего этого. Таль Ивон Анарсвиль, мой родной брат, самый великий мечник Драгмирии и... Пара Кайрена... Его Луна...
Алан вздрогнул и удивленно посмотрел на нее. Но Диана так и не шелохнулась, словно погрузившись с головой в далекое прошлое. Она сжала чашку в руках так сильно, что тонкие пальцы побелели от напряжения, но даже сильная рука, накрывшая ее руки, не изменила ничего.
- Много веков назад, когда шла ожесточенная война межу хладными и волками, у пограничного города Тарахин некоронованный король оборотней столкнулся с командиром отряда мечников...
Комментарий к Страсти по-волчьи *Геронтофил – человек, склонный вступать в половую связь с людьми пожилого возраста.
====== Между закатом и рассветом... ======
Рассвет еще далек,
Но тает грим любви,
Усталость вижу и смятенье,
Взглянув в глаза твои…
При свете ты – никто,
И растворишься с новым днем,
Одна, но против всех течений,
Быть вне закона – твой закон.
Играть в твою игру,
И разрушать себя,
Я не хочу рубить на части,
Свой мир и собственное я…
Но словно яд во мне –
Твой танец тысячи ночей,
Ты топишь в них мечту о сказке,
Боясь остаться вдруг ничьей…
Одно мгновенье, короткий миг-
Острее боли твой прощальный крик.
Каждый рассвет
Ты исчезаешь в поднебесье,
Каждую ночь
Как наважденье мчишься ко мне.
Не удержать тебя,
Тебе не объяснить,
Что ненавидеть слишком просто,
Трудней любить такую жизнь...
Ария – “Наважденье”
715 год. Драгмирия
«Это добром не кончится», – мрачно звенит в голове, и, словно в утверждение, слышится разъяренный вой ветра.
Но Маркус не обращает внимания и переходит на рысь. Огромный серо-бурый волк мчится по звериным тропам Железного Леса. Ночь в самом своем разгаре. Тонкий серп луны пробирается сквозь рваные облака и бледным светом озаряет почти голые деревья. Осень во всю разыгралась, и ветра уже не щадят никого. Ливни все чаще приходят в эти земли и приносят с собой первые холода. А вместе с ними они доносят первые запахи зимы. Какой будет она в этом году? Чем закончится для клана?