Запах Вереска (СИ)

- Это не твое дело!
- Мое! Ты мой брат, но я не дам разрушить жизнь этого ребенка! Он же тебе даже не нужен, признай!
Это было последней каплей. Книжный шкаф за спиной Кайрена разлетелся на куски. Лицо альфы исказилось в уродливом оскале, а черты лица начали расплываться, превращаясь в звериные. Оборотень грохнул кулаком по столу, расколов его на части, и взревел так громко, что на потолке задрожала люстра.
- Что ты от меня хочешь, Маркус?! Что?! Хочешь, чтобы я сказал, что мне плевать на этого мальчишку?! Что он просто доступная подстилка, которую было интересно тащить в постель?! О том, что каждый раз, трахая его, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не назвать его «Ивоном»?! А может о том, что если бы не их похожесть, я бы даже не взглянул на какого-то никчемного человека! Смазливая и не самая удачная копия, но что поделать? Приходится как-то удовлетворяться! Выбирай, Марк! Что тебе нравится больше?! Может то, что я бы предпочел, чтобы Алан исчез, а Иви был здесь, со мной?! Чего пялишься, братец?! Радуйся, ты же, наконец, получил свою «правду»!
Кайрен продолжает рычать на Маркуса и что-то говорить, но до Алана его слова больше не доходят. В ушах шумит, а перед глазами почему-то расплывается. Его рука до побелевших пальцев сжимает металлическую ручку. А сердце почему-то бьется ровно. Так ровно и холодно, словно не о нем только что говорили. Ровный спокойный пульс, каждым ударом отдающийся в опустевшей голове. И обжигающий холод внутри. Расцветающий в груди и тянувший свои ледяные щупальца по всему телу. Сдавливая горло и заставляя задыхаться. Словно всю зиму скрутили в острые осколки и засунули в него. Ему не хватает воздуха, не хватает тепла, он чувствует, как замерзает.
Они так увлечены друг другом, что не видят, как он леденеет за чертовой дверью и медленно рассыпается на осколки. Никто из них не замечает, как он, пошатнувшись, бредет к лестнице и, чуть ли не спотыкаясь, уходит к своей машине. Его колени подкашиваются, а из горла только и может вырваться больной хрип. Как машина заводится и вылетает из двора, Алан даже не замечает.
Он минует черный мост и мчится в сторону трассы. С каждой минутой стрелка на спидометре поднимается еще выше. Пока, наконец, истерично не бьется на опасной отметке. Мимо проносятся заснеженные поля, деревья и дома превращаются в сплошную бесформенную массу. Они пролетают мимо его сознания. Дорога блестит льдом под светом фар. А вокруг разгорается снежная буря. Ветер завывает, словно раненный зверь, и швыряет острые льдинки вперемешку с крупными хлопьями снега. Небо темнеет слишком быстро, становится грязным, пустым. Ветер гнет голые ветки деревьев, оглушает собой. Он словно проникает под кожу и замораживает сердце.
Старый Шевроле заносит на льду и машину крутит под громкий визг шин. Бросает из стороны в сторону, но бешеный водитель даже не думает снизить скорость. Вместо этого он давит на педаль газа. Если кто сейчас увидит Алана, то отшатнется, не смея открывать рот.
Весь салон утопает в сигаретном едком дыму. Радио включено, и звук вывернут до упора, разнося оды совершенной любви. О да, чистой, вечной и непорочной. О такой он уже где-то слышал. Ах, да... Его собственной, а точнее о той, что маленький глупый мальчик всего лишь напридумывал себе. С губ слетает первый смешок. Превращается во второй и взрывается громким злым смехом. Почему, черт возьми, перед глазами все расплывается?! Какого черта дрожат руки?! Его пальцы никогда не дрожат, он просто не знает, что это! Но он сжимает руль и чувствует, как его колотит.
Визг тормозов смешивается с громким диким смехом, и машина резко останавливается. А вот Алан не может успокоиться. Кажется, у него истерика. Он смотрит на собственное отражение в зеркале заднего вида и продолжает смеяться.
- Жалкий, никчемный идиот, – сквозь смех зло цедит Салливан, – любви зверя захотел. В сказочку принцесска поверила. Ну что, поздравляю, малыш! Ты выиграл Джекпот! Получил, что хотел, и радуйся. Из тебя получилась великолепная кукла для траха!
 
Смех душит его и никак не желает утихнуть. Он превращается в глухой стон, утонувший в скрещенных руках на руле, когда он обессиленно опускает голову. Плечи все еще трясутся, а во рту мерзкий привкус крови от прокушенной губы...
Сегодня Маркусу в кои то века удалось сделать то, чем, пожалуй, могли похвастаться лишь немногие. Он основательно довел своего альфу. Так чего же сейчас застыл, смотря с таким отчаянием и обидой, вытянув из него те слова, которые так желал услышать? Кайрен смотрит на него и криво скалится. Он не обращает внимания на больной взгляд Дианы. Сейчас у него внутри все кипит.
- Ну что, доволен? – язвительно цедит альфа, – наконец, получил мое «чистосердечное признание». Можешь скакать от счастья и рыдать, как сопливая школьница. Только знаешь что, Маркус? Это ничего не меняет. Алан – мой! Слышишь? Он мой, и я перегрызу глотку любому, кто захочет отнять его у меня. Я выбрал его.
Больше не проронив ни слова, Кай резко развернулся и, обдав комнату ледяным холодом, направился к двери. Он уже стоял в проеме, когда за спиной раздался растерянный голос брата.
- Но почему он? Почему ты не можешь отпустить этого мальчика?
- Да потому что... Забудь, ты не поймешь!
Дверь с резким стуком захлопнулась за ним, оставляя с другой стороны изумленного Маркуса и злую на мужа Диану. Кайрен раздраженно повел плечом и не останавливался до тех пор, пока не оказался этажом ниже. Прислонившись спиной к стене и, прикрыв глаза, он дышал глубоко. Пытаясь погасить кровавый туман в голове.
Далеко за покоем идти не надо. Стоит только вспомнить о блестящих серо-голубых глазах и шальной улыбке на искусанных алых губах. Вспомнить запах белой кожи и мягкость серебристо-белых волос. И, кажется, что он уже наяву слышит насмешливый голос. Стоит только расслабленно распахнуть разум и позвать. Кайрен до сих пор не понимает, как у них так выходит, но они чувствуют друг друга, как бы далеко это не было. Алан всегда слышит его зов и улыбается краешками губ, когда слышит его голос. Он смотрит на луну и шепчет о том, что сильно скучает и сделает все, чтобы вернуться поскорее. Кайрен слушает его тихий шепот и говорит, что ждет его уже слишком давно. Но не в этот раз.
Стоит только мысленно дотянуться до Алана, как разум пронзает острая боль. Внутри разрастается ледяной ком и душит, не давая вздохнуть. Перед глазами темнеет, и кажется, что мир рушится с каждой секундой. Он погребает его под себя и уничтожает все надежды. Чужая боль настолько огромна, что заставляет согнуться, желая взвыть настолько громко, чтобы, можно было вырвать из груди всю злость и проклятое страдание.
Кайрен не слышит собственного больного рычания и не видит бледные лица испуганного Джера и Гора. Он не обращает внимания на доносящиеся откуда-то издалека голоса Маркуса и Дианы. В одно мгновение перекинувшись, он вылетает из замка и несется в сторону моста. Черным зверем идет на запах чужих эмоций. Он минует мост и смазанной тенью мелькает среди темнеющих деревьев. Проносится мимо реки и не останавливается ни на минуту. Он отчаянно ищет того, кто по ощущениям совсем недавно прошел здесь. Алан так близко, и боль, разрывающая его, жжет Кайрена изнутри. Он чувствует, как холодеет все внутри от одной лишь мысли, что его человек попал в беду, а он не может его отыскать. Его ведут лишь отголоски эмоций, но нет ни запаха Алана, ни его следов. Умом он понимает, что Салливана нет в стране. Он должен вернуться только через несколько дней, но инстинкты вопят об опасности.
Черный оборотень проходит почти половину трассы, когда неожиданно все обрывается. Это настолько неожиданно, что бьет почти под дых. Сколько бы Кай не звал, Алан больше не отвечает. Его эмоции пропадают, словно их кто-то отрезает острым ножом. Вокруг тишина, от которой волк готов взвыть, потому что она впервые пугает его. За ней нет ничего: ни одной мысли, ни проблеска сознания. Кайрен бродит по округе, рискуя распугать людей, и потерянно пытается отыскать следы Алана, но их нет.