Лисицын, жги! (СИ)

Множество поединков проходили и заканчивались, не неся в себе ничего интересного, но вот экран показал последний бой, с участием юного графа Лисицына.
Артем с любопытством наблюдал за тем, как парень с первым рангом и потенциалом теснит взрослого ветерана боевых действий с пятой ступенью развития. И особенно, как он, уже практически лёжа замертво, вдруг встаёт и как ни в чем ни бывало готовится продолжать бой, зажигая пламя на руке…
— Всё-таки, это он, — губы графа растягивает улыбка. — Он здесь.
Наконец-то! Наконец-то он, истинный чемпион, сможет расквитаться с этим самозванцем! Да и сразиться с достойным противником, тоже приятная перспектива.
— Свободен, — бросил Артем охраннику. — Твое следующее поручение: разузнай как можно больше про этого Лисицына. Под как можно больше я имею ввиду все.
— Понял, господин, — кланяется здоровяк и уходит.
Артем же откидывается в своем кресле и замирает, будто к чему-то прислушиваясь.
— Чертов Лис, — пророкотал Беркут, но кроме Артема, или же Андора, этого никто не слышал, — Он никогда мне не нравился.
— Ну почему же? По-моему он отлично постарался. Благодаря ему, теперь я могу закончить один старый спор.
* * *
— Саша! — крикнул Коршунов. — Неси.
Из-за спин мордоворотов с мечами, все ещё окружающих нас, протиснулся невысокий человек лет сорока, с проплешинами и сальной копной слегка кудрявых волос.
У него в руках был портфель-дипломат, который он деловито поставил на журнальный столик между нами и вытащил каждому по экземпляру какого-то договора. Я пробежался по нему по диагонали.
«Я, граф Лисицын Андрей Александрович, глава рода Лисицыных, собираюсь сразиться на дуэли…»
Бра, бла, бла… Это все лирика. Самое главное то где?
«…Помимо этого, с обеих сторон будет снята вся полнота ответственности за исход поединка и весь ущерб, понесенный сторонами в процессе.»
О, а вот и оно. Понятно все, значит после боя у нас есть два варианта. Либо я проиграю и меня там же в октагоне и прикончат, либо же я каким-то образом умудрюсь выиграть, и меня прикончат сразу после выхода из октагона. Либо…
— Что ж, тогда предлагаю приступить прямо сейчас, — говорю я. — Но ты должен дать слово аристократа, что если я выиграю, твои люди не станут чинить мне препятствий…
— Да-да, само собой, — отмахивается он. — Даю слово. Да и в договоре все есть.
Хм, он настолько уверен в своей победе? Любопытно, любопытно… Но впрочем, у него есть на это основания. Вспомнить даже наш последний бой. Если бы не правила, все бы закончилось плачевно.
— Итак, когда и где? — спрашиваю я.
— Сейчас, на заднем дворе, — недолго думая, отвечает граф.
Отлично, это позволяет мне сделать ход, который, возможно, и сохранит мне жизнь.
— Хорошо. Тогда условия за мной. Правила тренировочных боев, никаких техник, никакого благословения. Только навыки и усиление тела.
— Черт с тобой, сопляк, — кивает граф. — Будь по-твоему. Петр Романович, в свидетель. Завизируйте, пожалуйста, договора, пока мы будем разминаться перед боем.
Пухлый мужичок, который все это время завороженно стоял в стороне, будто боясь пошевелиться, отрывисто кивнул.
— Д-да… Да, конечно.
Под место дуэли отвели небольшой спортивный комплекс за усадьбой. Он был небольшим с виду, однако внутри помещалось столько всего, что даже поверить в это было сложно, не увидев своими глазами.
Однако ни бани, ни бассейн, ни зал со спортивными снарядами нам не нужны. Меня проводят на арену, и показывают место боя: стандартный для таких вещей прямоугольный аквариум из бронированного стекла. Что ж, другого и не ожидал.
Нам дают немного времени размяться, а затем высокий мощный мужик в костюме указывает нам на арену. — Прошу в куб, господа.
— Это глава моей службы безопасности, Василий Радищев, — поясняет мне граф. — Если ты не против, то за неимением полноценного судьи, он возьмёт на себя его функции.
— Не против, — киваю я. — Ему требуется лишь объявить начало боя. Ведь у нас смертельная дуэль.
 
Наконец заходим внутрь, я встаю напротив Коршунова в центре арены. Между нами занимает позицию Радищев.
Люди графа, набившиеся в зал, как сардины в банку, с любопытством смотрят на место проведения поединка. Среди них быстро возникает что-то вроде тотализатора и идет прием ставок. Хе-хе, похоже, я сегодня кого-то разорю.
— Итак, господа, — строго говорит судья. — Правила поединков чести вам обоим известны, как и выбранные условия. Никаких техник, никаких благословений, только бой лицом к лицу. Условие победы одно — смерть противника. Кто бы не победил, я желаю удачи вам обоим.
Сказав это, он и сам спешит выйти за пределы стеклянного ограждения. Начало боя будет объявлять оттуда.
Я чуть покачиваюсь, перекатываюсь с пятки на носок. Тело уже разогрето — успел украдкой опрокинуть свою традиционную пару эликсиров, прежде чем заходить в зал. Теперь дело за малым — не откинуться от собственной резкости, как в прошлый раз.
— Бойцы, разойдитесь по противоположным углам, командует снаружи безопасник графа. — Федор Дмитриевич, вы готовы?
— Готов, — дёргает головой мой противник, принимая стойку.
— Парень, готов?
— Да, — киваю, прислонившись спиной к стеклу.
— В бой!
Как только прозвучала команда, граф срывается с места, действуя уже куда менее сдержанно, чем в тот раз на турнире.
Он целит кулаком, пропитанным силой, мне в лобешник. Перчаток света на этот раз нет — это же техника, а по нашим правилам их использование запрещено. Впрочем, графу и без того хватает энергии, чтобы мне пришлось несладко.
С трудом увернувшись, пробиваю ему прямой в печень, но Коршунов лихо сокращает дистанцию, принимая удары на каменный пресс. Я сам едва успеваю мотнуть головой в сторону, чтобы не попасть под его локоть. Разрываю дистанцию, отпрыгнув назад, и уже тяжело дышу. Рефлексы разогнаны, но цена этому — мой нормальный сердечный ритм и дыхалка.
— Давай, парень, ты справишься!
— Разнесите его, Федор Дмитриевич!
— Вперёд, пацан!
Крики приглушенно доносятся из-за границы куба. Я усмехаюсь — что ж, хотя бы не все ставки в одну калитку.
Граф тем временем снова бросается в бой, не давая мне отдыхать. Несмотря на равные условия, что у меня усиление тела, что у него, я сразу же остро ощущаю нашу разницу в силе. Всё-таки, никакие эликсиры не способны покрыть разницу в четыре ступени. Впрочем, каким бы мой противник ни был опытным воином, он никогда не был чемпионом!
Мы кружим по арене, обмениваясь ударами. Постепенно противник выдыхается, но и я уже заметно начинаю сдавать. В висках стучат пудовые молоты, зрение потихоньку затягивается бордовой пеленой.
Наконец граф проводит хитрую комбинацию и ловит меня на ложный выпад. Его кулак врезается в щеку, отбросив меня назад с такой силой, что я улетаю к стеклянной стене и падаю.
С торжеством во взгляде он подходит и поднимает меня за горло, начинает душить… Я едва не теряю сознание. План появляется мгновенно, и я понимаю, что это мой единственный шанс.
— Теперь ты понял, сопляк, как опасно переходить мне дорогу? — сплевывает он на канвас и бросает меня спиной об пол. Удар, ребра трещат, я чувствую, как мутнеет сознание. Звук шагов…
Коршунов поднимает меня за волосы, видимо решив отыграться за своего сына. На его лице злое торжество.
Снова схватив за шею, он поднимает меня так высоко над полом, как вообще возможно.
Один глаз заплыл и не открывается, но даже так я вижу, как мой противник уже расслабился, думая, что дуэль у него в кармане. Что ж, это как раз то, что нужно.
Резко дернувшись, я бью его рукой в лицо. Он легко перехватывает мою руку, усмехаясь. Вот только моя нога уже летит ему в челюсть…
Шикнув от боли в паховых связках, я падаю на одно колено и тут же поднимаюсь. Граф, очевидно не ожидавший такого от сопляка, теряет равновесие и падает, и я уже готовлюсь его добить, как вдруг…