Гость из будущего. Том 3 (СИ)

Мозг, который перешёл в боевой режим, моментально стал оценивать самые мелкие детали той местности, где предстояло проучить врага. И я мысленно перекрестился, убедившись, что больших валунов поблизости нет. Что касается освещения, то жёлтый серп луны ярким пятном выделялся на фоне бледно-синего неба, и мои глаза, привыкшие к сумраку, различали окружающую обстановку довольно чётко. Дополнительный свет падал и от костра, который успели развести наши недруги. А вот море доселе спокойное вдруг не на шутку разбуянилось, и его метровые волны с громким шумом стали накатывать на берег. Это означало, что крики предстоящей баталии вряд ли будут услышаны. И я, медленно шатаясь, побрёл мимо сидящей на бревне компании к морю.
  
— Глянь, Сизый, ха-ха, бродягу, б…ть, какого-то сюда занесло! — хохотнул один из наших старых знакомых хулиганов. — Ты кто, чудило⁈
— Мальчики, а я хочу мяса! — пискнула какая-то девица.
— Будет тебе сейчас и мясо, и ещё кое-чё интересное! — загоготал другой мужской голос.
— Эй, я тебе вопрос задал⁈ — крикнул мне в спину тот, у кого сильнее всех чесались кулаки.
А я всё так же приближался к кромке моря, не обращая ни на кого внимания. Мне нужно было, чтобы шайка наших бандюганов растянулась на несколько метров. Так как лупить мерзавцев по одиночке гораздо сподручнее, чем всех разом. Наконец, за моей спиной послышались торопливые шаги.
«Началась движуха», — улыбнулся я и остановился на месте. И как только моего плеча коснулась рука самого нетрепливого злодея, резко развернулся и пробил хлёстко и точно в челюсть. Резкий звук удара кулаком в лицо на общем шуме морских волн прозвучал не столь впечатляюще. Зато гопник очень потешно и эффектно грохнулся на задницу. Поэтому к нему на выручку тут же бросились ещё двое бандюганов, которые всё ещё считали себя весёлыми охотниками, а не затравленной жертвой.
— Ты чё, сука! — рявкнул, сидящий на попе гопник.
— Извини, братан, — пьяно пробормотал я и глупо улыбнулся.
— Да я тебя сейчас! — заревел он, но вставая с песка, мгновенно получил смачный удар ногой в «репу».
«Один готов», — улыбнулся я и резко ушёл с линии атаки второго подбежавшего ко мне драчуна. И тот, размахивая руками, словно мельницами, пронёсся мимо, за что-то запнулся и нырнул головой в набежавшую из Финского залива волну. А вот третий гопник атаковал более профессионально. Он выбросил в меня боксёрскую двоечку, нырнул вниз и провёл, хорошо поставленный, левый хук. Лишь чудом мне удалось уклониться, и его кулак зацепил подбородок только по касательной.
— Ха! — резко крикнул я и неожиданно для гопника пробил правой ногой точно в живот, угодив тому пяткой в солнечное сплетение.
Бандюган в доли секунды сложился пополам и захрипел. А его товарищ, искупавшись в море, всё ещё не понимая, что «дело табак и пора делать ноги», бросился на меня, выставив руки вперёд, чтобы ухватить за рубаху. «Раньше нужно было идти в захват», — зло улыбнулся я и выбросил навстречу красивый уро-маваши-гери, удар левой ногой в область головы. И в это раз моя пятка влетела точно в «бороду». После чего противник, немедленно почувствовав недомогание, упал в «обморок».
— Третий готов, — сказал я вслух, посмотрев, как идут дела на «втором фронте».
А там к тому времени моя киношная банда одного, самого пьяного, уже успела скрутить и связать. Его караулили Андрей Миронов и Сава Крамаров. А вот второго здорового и прыткого «гада» взять моим коллегам никак не удавалось. Более того, когда я подбежал на помощь, Владимир Высоцкий стирал с лица кровь, Олег Видов сидел на одном колене и, держась за бок, хватал ртом воздух. И только Василий Шукшин и Лёва Прыгунов продолжали атаковать здоровяка. Они по очереди выбрасывались на него то справа, то слева, а тот длинными и размашистыми ударами отгонял их обратно на дистанцию.
«А ведь это он чуть Лёвку не задушил», — подумал я и, разбежавшись как перед пробитием штрафного футбольного удара, прыгнул двумя ногами вперёд. И через мгновенье обе мои пятки воткнулись в широкую богатырскую грудь самого крупного гопника. Здоровяк охнул и грохнулся на спину, а я растянулся на песке.
— Лежать, сука! — заорал Шукшин, подбежав с правого бока. — Дёрнешься, запинаем, б…ть, насмерть! Печень и почки отобьём, на х…й!
— Андрюха, давай фотографируй этого козла, — прошипел Прыгунов, пока я с чувством выполненного долга поднимался на ноги.
— Чё вы к нам привязались? — словно загнанный волк осклабился поверженный гопник.
— А ты как хотел, ушлёпок? — прорычал я. — Третий день здесь куражитесь и думаете, всё будет шито-крыто? Сколько верёвочке не виться, а концу быть.
— Ааа, — захихикал здоровяк, — так это ты три дня назад Сизому нос сломал? Здорово ногами машешь, нечего сказать. Без тебя бы эти гаврики не справились, — зло зыркнул он на моих коллег по киношному цеху. — Говорил я, что нужно было ехать на Черное море.
— Индюк тоже много говорил, да в суп взял и угодил, — прорычал Василий Шукшин.
* * *
В обратную дорогу к даче хирурга Углова за нами увязались эти две, освобождённые из лап хулиганов дамы. Они в полутьме узнали в Андрее Миронове актёра из кинокомедии «Три плюс два» и, послав компанию гопников куда подальше, поспешили следом. Лично у меня вновь заболел левый бок, и часть дороги вдоль побережья я угрюмо помалкивал. Зато мои коллеги без устали тараторили, рассказывая друг другу, кто кого и куда приложил. Мне этот момент чем-то напомнил детство, когда после разборок с хулиганами из соседнего района громче всех хвастались именно те, кто меньше всего дрался.
— Слушай, Феллини, — заговорил со мной Шукшин, — а ты в курсе, что сегодня ещё раз показали твой фильм? Вы-то до последнего репетировали на даче и на полдник не пошли. А Пырьев, Герасимов и Бондарчук попросили у организаторов устроить ещё один закрытый показ. Удивлён?
В другой ситуации я возможно не только бы удивился, но и устроил бы скандал. Но после поединка с гопниками на душе было такое опустошение, что сейчас мне было безразлично.
— Если честно, то до звезды, — буркнул я.
— А я признаюсь, посмотрел не без интереса, — улыбнулся Василий Макарович. — И теперь понимаю, откуда в детективе такие постановочные боевые сцены. И у меня, кстати, появилась идея снять фильм про вора, который решил поврать со своей воровской жизнью.
— Калина красная, — кивнул я головой.
— Что?
— Я говорю, что фильм надо назвать «Калина красная», — я остановился, посмотрел на морские волны и произнёс, — вижу словно наяву. Начало такое: хор бывших рецидивистов поёт на сцене тюремного клуба песню «Вечерний звон». Затем наш бывший рецидивист выходит на волю и обнимается с берёзками.
— А дальше? — задумчиво пробормотал Шукшин, тоже уставившись на море.
— Далее он приезжает в деревню к женщине, с которой вёл переписку, пока чалился на нарах. И самое главное, — загадочно шепнул я, — нужно снять такую панораму: купол разрушенного храма, ствол берёзы и наш герой обнимет эту берёзоньку и плачет.
— Почему плачет-то? — Василий Макарович почесал затылок.
— Жалеет свои бесцельно прожитые годы, — буркнул я, и вся разношёрстная компания с интересом подошла к нам. — Наш бывший вор рецидивист мог бы стать комбайнёром! Мог бы плавить металл! Рубить уголёк! А не мелочь по карманам тырить.
— Это вы про новую фильму? — заинтересовался Высоцкий.
— Почему сразу мелочь? — обиделся Шукшин.
— Потому что серьёзные люди делают серьёзные дела, которые возможны либо в Москве, либо в Ленинграде, либо в Грузинской эСэСэР, — протараторил я.
— Правильно, грузины — очень богатые люди, — поддержала меня одна из спасённых нами женщин.
— Да причём здесь грузины! — распсиховался Василий Макарович.
— Не причём, — отмахнулся я. — Однако основа сюжета и логика киноповествования основывается на мотивации главных героев и героев второго плана! — выкрикнул я. — Не может вор-рецидивист, увидев берёзки, расплакаться, распустить сопли и поменять свою жизнь!