Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь (СИ)

– Тебе хватит, выпей вот это, – со мной говорил суровый брат-близнец того весельчака, что подливал вино в бокал и смеялся над каждой моей шуткой.
– Если мне не понравится, с тебя… с тебя… – так и не придумав достойной компенсации, я махом опустошила серебряный пузырек. Ну и гадость! И ощущения такие, будто все мысли кто-то решил по-быстрому простирнуть на реке. До чего же голова кружится!
– Сейчас пройдет, – мрачно пообещал снарр… отнюдь не друг, а мой шантажист и практически похититель! И это ему я приделывала пушистые усы из укропа? Как он только стерпел? Я замаскировала рвущийся смех под кашель от снадобья.
– Что. Со мной. Было? – после отрезвления все мое недавнее веселье воспринималось как старый – страшный – сон.
– Я хотел, чтобы ты получила немного удовольствия, – усмешка криво разрезала гладкое лицо с твердой челюстью, – но раз ты не способна на это сама, пришлось помочь.
– Очень любезно с твоей стороны, – «сон» то и дело подкидывал воспоминания, за которые было стыдно. Нет, ничего неприличного, но я общалась с этим мерзавцем, как с другом. А он считал себя вправе решать, какие эмоции мне испытывать. Не по-людски это, как сказал бы деда, не по-людски. Даже если им руководили самые добрые мотивы.
– Что ж, перейдем непосредственно к делу, – снарр переплел изящные пальцы перед собой, на безымянном пальце левой руки сверкнул золотой перстень.
«Обращай внимание на детали, – учил деда годы назад, – глава рода всегда носит печатку на левой руке, на безымянном пальце. Младшие сыны – на правой». Дед Фрайт готовил меня к успешной жизни среди снарров… Знал бы он, чем все обернется – увез бы в самую глухую провинцию. А я, даже осознавая полную бессмысленность новой информации, продолжала ее воспринимать. В какой-то момент подключилось любопытство, и захотелось узнать имя рода моего шантажиста. Вот только герб с моего места не увидишь.
– Признаю, я ошибался во многом, – ровным голосом проговорил снарр. Ничего себе, в северных лесах, наверное, все гхары передохли! – когда с тобой случились… неприятности, я решил, что ты – идеальный шанс. Был уверен, что схватишься за соломинку, не раздумывая. Кто ж знал, что в тебе взыграет глупое благородство.
Так, лучше молчать – глядишь, быстрее отпустит домой, и можно будет продолжить свой путь за зельем.
– Придется кое-что пояснить, хотя мы никогда не выдаем свои секреты… людям, – красноречивая пауза перед последним словом яснее некуда подчеркнула отношение эльфов к смертным, – кроме малой части, что вам дозволено узнать, и чем разрешено пользоваться. Семьдесят лет назад Совет ввел закон о массовом обращении артефактов среди желающих стать укротителями. Проводились эксперименты, строились школы. Как думаешь, зачем?
«Чтобы возвысить людей на новую ступень развития?» Так бы ответил Карлион, преклоняющийся перед Селестаром? Для него они боги, или же магистр хотел, чтобы все так считали? «Знание – это оружие, – всегда говорил деда, – но излишнее знание – печаль». Однако, никогда не проводил границу между нормальным и «излишним». Похоже, я сделала шаг по запретной территории. Было тревожно, как в сумеречном лесу без фонаря.
А эльф выглядел искренне заинтересованным в моем ответе. Не каждый наставник смотрит на учеников подобным образом, и я смутилась, обнаружив в нем эту неожиданную грань. Хотя… где гарантия, что он не играет?
– Не знаю, – пока я была не готова к откровенности, – я соглашалась выслушать, но не отвечать.
Фил понимающе хмыкнул.
– Совету нужна была сила против истайров. Хрупкий мир трещал по швам, приграничные стычки учащались. Лунных всегда было больше, и они прекрасно владели укрощением. Нам же требовалось оружие… и солдаты, – от пристального взгляда мой значок чуть не плавился (с того памятного дня я его носила на всякий случай даже поверх простой холщовой рубахи). А эльф продолжал, – Забыв гордыню, великие лорды обратили внимание на смертных.
А он говорит так, будто не относит себя к из числу, мелькнула едва уловимая мысль. Ну все верно, он вряд ли входит в Совет.
 
– Людям выдали артефакты, благодаря которым виверны перестали воспринимать вас как мясо, обучили искусству укрощения. Цель была достигнута – истайры признали силу Снартари и больше не стремились пересечь границу. Хочешь мира – готовься к войне, как гласит снартарийская пословица.
А я сидела громом пораженная. Вот она, эльфийская мудрость во всей красе. И все, в принципе, правильно, только осадок горький. Сколько раз Карлион говорил о нашем величии? О начале эпохи людей? В учебниках не было ни слова правды, одна сладкая ложь.
– Я опечалил тебя?
Мягкий, приятный голос – таким только баллады петь – неимоверно раздражал, как и его обладатель.
– Давай ближе к делу, – отрезала я, – вы не выдаете секретов людям, но у тебя нет иного аргумента, кроме как открыть ту малость, что нам позволено узнать от вас, великих снарров, – и то потому, что я твоя заложница, вне зависимости от итога сегодняшнего разговора.
– Не ерничай, – почему он снова говорит так мягко, что хочется разреветься? – мы живем несколько обособленно, все верно. Но опять же, почему? Мы тоже уязвимы, и защищаем себя доступными нам методами.
Я вскинула глаза на эльфа – впервые после неприятного откровения отвлекшись от созерцания узорчатой скатерти. Снарры – и уязвимы? Не укладывалось в голове. Но если их настолько мало, вполне может быть. Чисто теоретически, если бы люди перестали на них молиться, осознали себя как равных и способных к конкуренции, то могли бы истребить… захватить власть. С такой точки зрения снарров можно понять.
– Вот и замечательно, что одно недоразумение разрешилось, – Фил отсалютовал бокалом, – пора перейти ко второму.
Ко второму… тоже недоразумению?
– Что ты имеешь в виду?
– А не догадываешься? – глаза-изумруды зачарованно сверкнули, – несмотря на девичьи глупости, в твоей голове находится место не только для них, – это он так своеобразно похвалил или посмеялся? – поняла, для чего мне грифон, но видела мои мотивы только сквозь призму мерзавца и шантажиста.
Только не спорить… Я глубоко вздохнула и всем своим видом продемонстрировала, что готова внимать дальше.
– Тебе, полагаю, известно, что в Совете двенадцати заседают клахды, великие лорды, – возможно, мне показалось, но на его лице промелькнуло что-то похожее на уважение – оттого, что не поддалась на провокацию? – их двенадцать, а родов, пусть и исхудавших – тридцать два, – тут я поймала себя на мысли, что когда эльф говорил нормально, без издевок, его голосом можно заслушаться. …И почти с усилием вникала в смысл.
– Ты была права насчет переворота, – говорил снарр, и я наконец вынырнула из блаженно-вязкой топи, держась за нить повествования обеими руками, – пребывавшие в тени не пожелают там оставаться еще на пятнадцать лет, – спасибо, деда! – Великие лорды грызутся друг с другом не хуже дворовых собак, и даже строжайший запрет на нанесение физического вреда не всех останавливает. Но ты ошиблась во мне.
– Правда? И в чем же? – напрочь забыла, что обещала себе не вступать в диалог.
– Я не желаю зла империи. Напротив, хочу избавить от паразитов.
– Путем гражданской войны? – я вскочила на ноги, – тебе надоело быть в тени, поэтому ты готов пожертвовать страной ради места под солнцем?!
– Страной сейчас жертвуют лорды, набивая карман и увеличивая налоги, – ответ прозвучал так невозмутимо, что заставил устыдиться моей эмоциональной вспышки. Снарр все так же расслабленно сидел в белом кресле, держа бокал на весу, – я хочу сплотиться с теми, кто лоялен к людям. Все произойдет тихо и быстро, искра не успеет разгореться. Никакой войны.
 
– Если хочешь тихо и быстро, почему бы не нанять убийц? – я позволила себе усмешку. Не верилось, ни на гран не верилось в правдивость его «честных намерений».
– И это говорит одна из лучших учениц! – снарр притворно-сурово покачал головой, – в Селестаре все сплелось в такой клубок, что не понять, чьи сети захватили черную гильдию, а чьи – добычу мерцающей соли, кто из ковена поддерживает Совет, а кто работает на «теневиков», ждущих своего часа. Думаешь, никто не предпринимал попыток убрать ближнего? Иногда они увенчивались успехом, но то единичные случаи. Нельзя перебить всех из одного укрытия. Его быстро обнаружат.