Каюр (СИ)

Джо обрадованно подскочил с табурета, но тут же уже ему прилетело от нашего фотографа и художника.
— Джо! Чтоб тебя черти взяли, сядь на место! Так же невозможно работать! — Сэсил отложил кусок угля, которым делал набросок портрета нашего плотника — Я из-за тебя второй лист порчу! А бумага между прочем, это не бивни, на моржах не растёт, тут её взять негде, её экономить надо! Учти, если ещё раз мне помешаешь, я твою рожу рисовать больше не буду! У всех будут портреты, а у тебя нет!
  
— Сэсил, не мог бы ты орать не так громко⁈ — Это уже Чарли возмущается, он пытается писать стихи. Хотя у него ни хрена не получается, лейтенант тоже старательно пачкает бумагу, периодически зависая с карандашом в зубах, или уставившись в окно на полярное сияние — Невозможно же сосредоточится!
— Муза она или есть, или её нету! Хорош ерундой страдать Чарли, пойдем к нам! — Мэйсон, Льюис, Итан, Адам и Эдвард играют в карты.
Игра азартная, и играть на деньги я запретил, но предложил, как вариант играть на отжимания и приседания, так что сейчас большая часть игроков выглядит как выжитый лимон или запойные алкоголики, так как руки у них дрожат (даже Льюис весь вспотел, а ведь он расплачивается за проигрыш только приседаниями, напрягать едва зажившую руку я ему пока запретил), хотя число повторений любого упражнения, которое можно ставить на «кон», я ограничил пятью десятками. Эта игра оказалась лучшим стимулом для занятия спортом, ибо карточный долг свят, и все отдают его честно.
Картежники у нас быстро выдыхаются, и спят как убитые, кроме того они уже серьёзно поправили свою физическую форму. Я сам частенько присоединяюсь к ним, проводя время за игрой, вынужденной физкультурой и интересными разговорами. А вот Чарли в карты хронически не везет, поэтому он гордо игнорирует приглашение и продолжает грызть свой карандаш, который сточил уже чуть ли не до половины. Древесины в организме ему что ли не хватает, что он с таким упорством поедает карандаши? Надо предложить лейтенанту полено погрызть, а то так все пишущие и чертежные принадлежности скоро закончатся.
Я, по-моему, одни из немногих, кого полярная ночь особо не напрягала. Я был занят с утра и до ночи, и уставал так, что моя голова не успевала долететь до подушки, как я уже спал. Ежедневные заботы, контроль выполнения правил и графиков, подготовка к февральской экспедиции захватили меня с головой, и я уже почти не вспоминал о своей прошлой жизни. Казалось, что я жил на этой полярной станции уже долгие годы. Поставив перед собой новую цель, (впрочем, как это было и раньше), я шел к ней постепенно, решая возникающие проблемы одну за другой.
С появлением в нашей жизни бани, жить стало проще, а, чтобы поощрить американцев к её активной эксплуатации, я ежедневно перед сном проводил вечерний осмотр всех членов экспедиции. Целью было обеспечить соблюдение дисциплины и правил личной гигиены, а также вовремя выявить нуждающихся в медицинской помощи. Эта процедура, которая за отсутствием смотрового кабинета проводилась прямо в единственной жилой комнате зимовья, здорово стимулировала мужиков поддерживать себя и свою одежду в чистоте, ведь обнаружив что ни будь, что меня не устраивало, я в выражениях и санкциях к виновному не стеснялся. Грязные портянки или носки — и их обладатель встает перед выбором, или тут же кинуть их в печь и лишится на всегда, или получить внеочередное дежурство и идти греть воду для стирки. Не мытые и не чесанные волосы, растрепанная борода — выбор почти тот же, подстрижка на лысо, или дежурство. И так во всём. Очень скоро поддержание себя в чистоте и порядке, ежедневное мытье, прочно вошла в привычку каждого члена экспедиции. Так что баня у нас в почете, а топливо для неё…
С топливом на полярной станции проблем не было, на одну зимовку его должно было хватить с большим запасом. Еще в летний период полярники почистили свой и ближайшие фьорды от плавника, которого за долгие годы на берегу скопилось много, да к тому же два корабля снабжения выгрузили из своих трюмов большой запас угля. А ещё жир есть, да и керосина у нас пока хватает. Печь в зимовье, которую мы использовали и для отопления, и для приготовления пищи, топилась почти непрерывно.
Подготовка к основной экспедиции тоже шла полным ходом. За три наших похода по закладке складов мы выявили много недостатков. Нужно было что-то делать с одеждой, охраной лагеря от нападения хищников, поменять медицинский набор, нужна была лыжная мазь для низких температур, нужно было внести изменения в конструкцию фонарей, приладив к ним светоотражатели, изготовить страховочные системы для людей и собак, чтобы разведчик проверяющий толщину льда и наста на трещинах, мог идти на риск, не думая о возможной гибели. Да туже самую укладку снаряжения на нарты нужно было пересмотреть, чтобы не делать много лишней работы, доставая то что требуется. А помимо этого требовалось решить ещё целую кучу проблем.
Сейчас в каждом выходе на охоту или на тренировку, я не ставил в упряжку Маньяка, который оклемался от ран, теперь я пытался надрессировать его на охрану нарт. По моей идее, он единственный не будет привязываться на ночь с остальными собаками, его местом обитания на стоянках будут мои нарты, которые всегда будут «припаркованы» возле входа в иглу или палатку. Если на стоянку нападут медведи, как это случилось в тот злополучный второй выход, Маньяк должен будет принять на себя первый удар, и дать нам возможность приготовится к встрече с хищниками. И на моё удивление, у меня это получилось довольно легко. Характер этого пса не был предназначен для командной работы в своре, а вот охранник из него получился отличный.
Сегодня дежурным был я. На часах был уже первый час ночи и все парни, уставшие за рабочий день так, что едва дотащили ноги до кроватей, безмятежно спали. В зимовье раздавался богатырский, многоголосый храп. Я сидел на табурете возле окна, строгал щепки для растопки печи, и смотрел на северное сияние. Это зрелище, если честно, успело уже изрядно поднадоесть. Красиво, спору нет, но не каждый же день на эти сполохи огня над головой любоваться⁈ Через несколько недель они уже бесить начинают, хочется света, солнце увидеть, но до него, до первого рассвета, было ещё далеко. В голове у меня было пусто, ни одной мысли, а руки работали ножом сами по себе, и потому я не сразу услышал слабый шепот, как будто кто-то звал меня по имени.
Оторвавшись от своего занятия, я обернулся по сторонам. Все спят, может кому-то сон снится, и он разговаривает во сне? Такое вполне может быть, например, Льюис еще неделю после того как пришел в себя, мучился кошмарами и кричал во сне, зовя на помощь. Пожав плечами, я вернулся к работе, но едва я взял в руку нож, меня снова кто-то позвал. Обернувшись в этот раз, я тут же встретился взглядом с тем, кто произносил моё имя. Нож выпал из моей руки и воткнулся в доски пола буквально в сантиметре от моей ноги, но я вообще не обратил на это внимание, потому что я не отрываясь смотрел на… Соверса!
— Сидор… — Парализованный бывший начальник экспедиции смотрел на меня осмысленными, ясными глазами — Помоги мне Сидор!
  
Глава 20
 
Через секунду я оказался возле постели больного. Тот факт, что Соверс очнулся и заговорил, меня не очень-то и обрадовал, но что поделать, случаются чудеса. После моего переноса в прошлое, я уже, наверное, ничему в жизни не удивлюсь.
— Как вы себя чувствуете? — Я бегло осмотрел Соверса. Кроме того, что он заговорил, визуально других изменений не было, он всё так же был парализован.
  
— Помоги мне Сидор! — Соверс на мой вопрос не ответил — Помоги!
— Чем вам помочь? — Речь бывшего начальника экспедиции была не внятная, я с трудом его понимал.
— Револьвер! Дай мне мой револьвер! Он где-то рядом должен быть, в моих вещах — Соверс, захлебываясь и путаясь в словах в этот раз выдал целую фразу. Я снова с трудом его понял — Не хочу так…
— Револьвер? — Я вытащил из-за пояса то, что просил Соверс, так как теперь постоянно, даже на зимовье с оружием не расставался — Этот что ли?