Аргонавты Времени (сборник)
– Это определенно идет вразрез с общепринятыми представлениями, – сказал священник с легкой полемической ноткой в голосе, очевидно имея в виду «Арго Времени». Как видим, даже священник Англиканской церкви может порой заподозрить ближнего в ложном восприятии действительности.
– Это определенно идет вразрез с общепринятыми представлениями, – дружелюбно согласился философ. – И даже более того: это бросает общепринятым представлениям смертельный вызов. Всевозможные представления, мистер Кук, – научные теории, законы, догматы веры или, если обратиться к первоосновам, логические предпосылки – называйте их как угодно, – все они, вследствие бесконечности всего сущего, являются лишь схематичными карикатурами на невыразимое, тем, чего следует всячески избегать, кроме тех случаев, когда это помогает сформулировать результаты, – подобно тому как живописцу помогают наброски мелком, а инженеру – чертежи и сечения. Но людям, в силу ограниченности их природы, трудно в это поверить.
Преподобный Элайджа Улисс Кук кивнул со сдержанной улыбкой человека, которому оппонент, сам того не желая, дал фору.
– Прийти к мысли, что идеи отражают сущность вещей, так же легко, как катить бревно. Именно поэтому едва ли не все цивилизованные люди верят в истинность геометрических построений древних греков.
– О сэр, прошу прощения, – перебил Кук. – Большинству людей известно, что геометрической точки, как и геометрической прямой, в действительности не существует. Сдается мне, вы недооцениваете…
– Да-да, это общепризнано, – спокойно согласился Небогипфель. – Но возьмем, например… куб. Существует ли он в физическом мире?
– Несомненно.
– Мгновенный куб?
– Не знаю, что вы подразумеваете под «мгновенным кубом».
– Существует ли тело, обладающее длиной, шириной и высотой, но лишенное каких-либо иных расширений?
– А какие еще могут быть расширения? – спросил Кук, вскинув брови.
– А вам не приходило в голову, что в физическом мире не может существовать никакой формы, не имеющей временно́й протяженности? Неужели ваш ум не посещала догадка, что человечество отделяет от геометрии четырех измерений – длины, ширины, высоты и длительности – лишь инерция мышления, восходящего в своих основах к левантийским философам бронзового века?
– Глядя на вещи подобным образом, – сказал священник, – невольно приходишь к выводу, что в учении о трехмерном универсуме кроется какой-то изъян; но…
Он умолк, однако выразительное «но», на котором оборвалась его реплика, весьма красноречиво свидетельствовало о предубеждении и недоверии, переполнявших его мысли.
– Когда, вооружившись этим новым светочем Четвертого Измерения, мы пересмотрим с его помощью нашу физическую науку, – продолжил, немного помолчав, Небогипфель, – то обнаружим, что больше не заперты в безнадежной клетке нашего времени, не привязаны к своему поколению. Передвижение по оси длительности – навигация во времени – окажется достоянием геометрической теории, а затем и прикладной механики. В давнюю пору люди могли перемещаться лишь по горизонтали и в пределах некоторой, до известной степени замкнутой территории. Над ними проплывали облака – недосягаемые сущности, таинственные колесницы грозных богов, обитавших средь горных вершин. На деле странствия людей той далекой эпохи были ограничены двумя измерениями и вдобавок сдерживались окружающим Мировым океаном и гиперборейским страхом. Однако те времена канули в Лету. Сперва корабль Ясона проложил себе путь через Симплегады [23], а спустя столетия Колумб бросил якорь в бухте Атлантиды. Еще позднее, разорвав путы двухмерности, человек вторгся в третье измерение – вознесся к облакам на монгольфьере [24] и спустился в роскошные подводные кладовые в водолазном колоколе [25]. А теперь пришло время сделать следующий шаг, за которым нас ждут скрытое прошлое и неведомое будущее. Мы стоим на горной вершине – а внизу раскинулись бескрайние равнины веков.
Умолкнув, Небогипфель окинул взором своего слушателя.
В лице преподобного Элайджи Кука читалось выражение сильного недоверия. Длительный проповеднический опыт открыл ему глаза на некоторые истины, и с тех пор он с подозрением относился к пышной риторике.
– Ваши слова – это фигуры речи, или мне следует понимать их буквально? – осведомился он. – Вы говорите о путешествиях во времени в том же смысле, в каком иной говорит о Всемогущем, пролагающем путь Свой сквозь бурю, – или вы… э-э-э… имеете в виду то, что сказали?
Доктор Небогипфель сдержанно улыбнулся.
– Подойдите и взгляните на эти чертежи, – предложил он и затем принялся как можно проще объяснять новую геометрию четырех измерений.
Теперь, в свете диаграмм и моделей, предъявленных Небогипфелем в подтверждение своих слов, предубеждение Кука мало-помалу стало сходить на нет. Вскоре он поймал себя на том, что задает вопросы и все глубже проникается интересом, по мере того как Небогипфель не спеша и с исчерпывающей ясностью раскрывал великолепное устройство своего необыкновенного изобретения. Время летело незаметно, и, когда доктор перешел к рассказу о своих исследованиях, священник, бросив взгляд на дверной проем, с удивлением узрел снаружи глубокую синеву сгущавшихся сумерек.
– Это путешествие, – сказал Небогипфель, завершая свою историю, – будет преисполнено невообразимых опасностей… даже краткий испытательный полет оказался сопряжен со смертельным риском… но оно сулит и невообразимые – и поистине божественные – радости. Хотите отправиться со мной? Хотите оказаться среди людей Золотого века?..
Однако при упоминании о смерти мысли Кука обратились вспять – к тем жутким ощущениям, которые он испытал при первой встрече с философом.
– Доктор Небогипфель… могу я спросить? – Он помедлил в нерешительности. – У вас на руках… Это была кровь?
Небогипфель изменился в лице и медленно произнес:
– Остановив машину, я обнаружил, что по-прежнему нахожусь в этой комнате… Что это?
– Это ветер шумит в кронах деревьев по дороге к Рустогу.
– Скорее напоминает гул голосов поющей хором толпы… так вот, остановившись, я обнаружил, что по-прежнему нахожусь в этой самой комнате. За столом сидели старик, юноша и мальчик и читали сообща какую-то книгу. Я стоял позади них, они меня не замечали. «Злые духи искушали его, – читал старик, – но, как тут написано, „тому, кто устоит против них, будет дарована жизнь вечная“. Они приходили как умоляющие друзья, но он избежал всех их козней. Они являлись под видом ангелов и богов, но он противостал им именем Царя Царей. Говорят, однажды, когда он переводил на немецкий Новый Завет, пред ним предстал самый Сатана…» Тут мальчик испуганно обернулся и, издав испуганный вопль, лишился чувств… Двое других накинулись на меня… Это была схватка не на жизнь, а на смерть… Старик вцепился мне в горло с криком: «Человек ты или дьявол – я поборю тебя…» У меня не было выбора. Мы катались по полу… в моей руке оказался нож, выпавший из дрожащей руки его сына… Слышите?
Он умолк и прислушался; в лице Кука, продолжавшего смотреть на него, читался прежний ужас, вызванный воспоминанием о пятнах крови на руках доктора.
– Вы слышите, что они кричат? Вслушайтесь!
«Сжечь колдуна! Сжечь убийцу!»
– Слышите? Нельзя терять времени.
«Смерть убийце сирых и убогих! Смерть приспешнику дьявола!»
– Быстрее! Быстрее!
Кук непроизвольно сделал отстраняющий жест рукой и направился к выходу. Толпа черных фигур, озаренных алыми факелами, с ревом ринулась навстречу священнику и вынудила его отпрянуть. Он закрыл дверь и повернулся к Небогипфелю.
Тонкие губы доктора скривились в презрительной усмешке.
– Если останетесь, они убьют вас, – сказал он и, обхватив запястье безвольно повиновавшегося гостя, силой увлек его к сверкавшей металлом машине. Кук сел и закрыл лицо руками.