Девочка и Пахан (СИ)
Регина Грез
Девочка и Пахан
Август.
Владимир
Утром отвез жену с дочкой в Рощино, проводил честь по чести. Вышел из здания аэропорта на стоянку — словно гора с плеч. Целых две недели буду один пока мои зависают в Тайланде. Заранее эти недели люблю. Мне нравится возвращаться ночью в пустую квартиру, не зажигая огня сразу же проходить на балкон, и долго курить в затяжку, расслабленно поглядывая на темный двор с пятого этажа.
Скоро осень. И осень я тоже люблю. Летом я какой-то вялый, меня угнетает жара, хочется спать или торчать целыми днями на озере. Работать мне тоже лень и даже деньги считать уже не то удовольствие, к хорошим деньгам я давно привык. Хотя вру насчет хилой радости от созерцания вида толстой пачки купюр. Последний раз я выгреб недельную выручку в магазине и купил своим эту путевку. И теперь могу отдыхать по-настоящему.
Лариска уже даже не намекает, чтобы я ехал с ними. Знает, что я — домосед. Давно уже объяснил — бери деньги и вывози Лизу на море, а меня в покое оставьте. Я терпеть не могу аэропорты, особенно после того, как чуть не влип, когда провозил несколько «стволов» из Надыма в наш город. Если б «менты» это дело прочухали, сразу бы взяли меня, я давно засветился по мелочам, а уж если поднять архивы… Но все обошлось. А пара «калашей» здорово выручили нас в разборке с местными.
Но это прошлое дело, тяжело вспоминать, я тогда потерял Толика-другана и Серегу-зему. Невосполнимая потеря. Таких верных «корешей» у меня больше не будет, это факт. Как себе доверял, а Серый у меня на руках в «тачке» умер. Ни жены, ни детей. Я тогда крепко задумался, захотелось после себя что-то оставить. Может, после этих мыслей и решил официально жениться на Лариске. Она «залетела» как раз, зареванная домой пришла. Говорит, дай денег на аборт и моральную компенсацию.
Я ей такую компенсацию устроил, говорю, рожай, будем жить как нормальные люди, все для этого есть. Нет, я ее вроде бы как любил, ну, как женщину, с которой постоянно спишь. Лариска и сейчас еще очень ничего, а тогда вовсе миленькая была… стервоза. Когда Лизка появилась, пробовала мне права покачать — где ты был, да что делал?
Но я это дело быстро пресек, у меня не забалуешься. Говорю, я тебя кормлю, пою, одеваю, ты за свою жизнь палец о палец не ударила, хату убирать и то тетка левая приходит, ни в чем отказу нет — шмотки, колечки и прочая хрень. Лизке все самое лучшее берешь, так какие ко мне претензии? Знала, кто я и зачем, не нравлюсь — никто не держит, иди к маме, деньжат буду подкидывать аккуратно, но уже так не пошикуешь, как сейчас. Сразу притихла, коготочки спрятала.
У меня хоть шкура толстая, писк комариный я долго терпеть могу, но уж когда огрызнусь, не покажется мало. Лариска это уже выучила назубок, оттого и молчит. Да куда она без меня, образования так и не получила, сколько раз говорил — иди хоть курсы какие закончи, вот меня «пришьют» как будешь поднимать дочь. Хотя, знаю я как… Лизку сплавит предкам, а сама себе нового «спонсора» найдет, уж это Лара умеет. Если бы меня не опасалась, точняк бы рога наставила, блудливая кошка.
Но терплю ее, потому что есть дочь. Лизку люблю именно за то, что доча. Моя. Баб у меня может быть еще много, а вот детей я вряд ли снова захочу, так что Лизка — единственная наследница моей маленькой империи. Да, какая там империя — магазин стройтоваров напополам с Гавриком, шиномонтажка да автомойка. Ну, еще кое-что по мелочам. Про что домашним знать не требуется, особенно Лизавете. Я хоть и не очень ласковый отец, а скорее даже строгий, хочу, чтобы дитя мое выросло в чистоте и не знало всей той грязи, через которую я прошел.
Короче, жена и дочь — вся моя нынешняя родня, которую я собираюсь беречь, невзирая на все капризы, нервы, прыщи и целлюлит. А упакованная «трешка» в новостройке — это моя крепость и я никому не позволю разрушить мой устоявшийся мир, где все на своих четко отведенных местах и за редким допущением движется так, как удобно мне. У меня во всем полный порядок и над всем тотальный контроль. Пора бы… к сорока-то пяти годам. Хватит, напрыгался в свое время.
И хорошие «кореша» у меня все же есть. Куда б я без них. Взять хотя бы «Гаврика» — Мишаню Гаврилова. Он держит авторынок в городе и уже весьма «крутой перец». Ему тачки гоняют с Дальнего Востока и «европейки» имеются. Он здорово развернулся в последние годы, ну, и меня за собой подтянул. На него раньше местные наезжали. Я разобраться помог. А потом Гаврик сделал меня управляющим на своей стройбазе, у меня ведь руки — золотые, я могу и бревно распилить и морду набить, если потребуется.
А еще, оказалось, меня слушаются люди, я давно это замечал. Мне достаточно посмотреть в глаза и всем все сразу делается понятно. Гаврик хохмит, что у меня взгляд волчий — безжалостный и спокойный, уверенный в своем праве сильного. А я сильный. Доказывал это не раз. И не только кулаками. Кровью харкать буду, но не перед кем не прогнусь. Гаврик знает, мы в одной "бригаде" были в девяностые. И сейчас держимся вместе.
Только мы теперь уже и сами «коммерсы», наподобие тех, кого тогда «пасли». Те, да не те — попробуй нас теперь тронь. И не важно, что сейчас другие времена, люди всегда одинаковые. Кое-кто пытался и сейчас урвать от нас кусочек на халяву, но крепко получил по зубам. И все местные давно знают, что с Гавриком и Паханом лучше договариваться на берегу под хорошую закусь и голых девочек у шеста.
Пахан — это я. Кликуха пошла от моей фамилии — Пашин. А по имени я — Владимир. Детское «погоняло» было — Володька Пахан, так и прижилось. Многие помнят, а меня уже злит. Многое из своего прошлого хотел бы засунуть куда подальше, если уж нельзя насовсем стереть из памяти. Кое-что я бы там подчистил.
Например, тот день, когда мы с Босей откапывали наших пацанов под Тарманами. Мне, конечно, приходилось и раньше видеть «жмуров», но не двухнедельной давности. Ладно, маленько подморозило тогда, но зрелище было еще то. Боську скрутило сразу, а я держался до последнего. Стыдно было корчиться перед двумя бомжами, которые за «пузырь» взялись нам помогать.
Бомжи уже накатили с утра, а может, давно привыкли к помоечной вони, оттого и работали так, будто дрова таскали. А я потом купил пару ящиков водки, вылил спиртягу в ванную и отмокал целый час, мне все казалось, что от меня трупами несет, запах будто въелся в тело. Одежду и обувь выкинул тогда сразу. А вот снились они мне все еще очень долго.
Из старых друзей мы еще общаемся с Гиеной. Это Генка Фролов. У него какая-то странная болезнь чуть ли не с самого детства — белесые пятна на лице и руках. Да и везде, похоже, я ж не проверял. Но бабы ему только за большие бабки дают, это все знают. Гиена из нас самый бешеный, он срок по «малолетке» отмотал, а потом почти на клею снюхался, зато теперь уважаемый человек — держит в подвале спортивный клуб, ведет здоровый образ жизни. Даже редко изменяет жене. Она у него красавица, на семь лет моложе. Сынуля занимается каратэ, дочка хочет моделью стать, все в ажуре, короче.
В свое время Гиена свел меня с Рафиком. У того местные хотели отжать кафе по беспределу, хотя он по-честному откупиться хотел. Нас тоже тогда борзая молодежь потеснила, и надо было грамотно заявить о себе. Кругленький тихий Рафик оказался в эпицентре и попросился под мое крыло. Я обещал помочь. И привез с Надыма «стволы». У меня там остались надежные связи. За деньги сделают все. Короче, когда той ночью подрулили «менты» на поляне было уже восемь «жмуров». Меня зацепило малехо, но я не сразу заметил, только в машине, когда бок от крови промок. Я Серого хотел довезти до больнички, но не успел. Сам месяц провалялся у тетки в деревне, пока все тут не улеглось.
А когда вернулся, то оказался уже в другом статусе. Кое-кто нас тут конкретно зауважал. Поделили мы сферы влияния и заключили холодный мир. А Рафик так и остался под моей опекой, я своих-то сильно не давлю. Плати положенное и дыши ровно. Если надо, могу и в долг дать и обидчика наказать. Я все могу. Если мне это надо.