Стылая Топь. Школа Ловчих

– Не было ни его, ни девчонки вашей сумасшедшей, – нахмурился Антонио, – может, завалили тварь и сразу к перекупщикам отправились, там ведь товар такой, что только за самый свежий нормальную цену дадут, сам знаешь.
Да, такое предположение вполне имело право на жизнь, просроченный товар никому не нужен, можно просто выбросить на свалку. И рога, и клыки эспиры нужно было реализовывать сразу, пока они ещё хранили тень псевдожизни мёртвой твари. Это часов двенадцать, максимум – сутки, не больше. Потом они превратятся в никому не нужный мусор.
  
Поэтому вполне возможно, что Лина и Григор просто задерживаются по объективным причинам. Однако на душе было неспокойно, хотя я и понимал, что мои друзья – не из тех, с кем можно легко справиться. И Лина, любимая дочь и ученица Карло Стальто, лучшего наёмного убийцы Лавернеи, и Григор, который вообще человеком был достаточно условно, даже для сильного некрофага не станут лёгкой добычей. Про остальных тварей Изнанки и говорить нечего.
– В остальном всё спокойно? – на всякий случай уточнил я, чувствуя, что ещё немного, и я засну прямо за столом.
– Насколько это возможно в наступившие тёмные времена, – вздохнул Антонио, – ты устал, Коста, это понятно даже безмозглой шуше. А от уставшего бойца в случае чего пользы немного, так что отправляйся к себе и постарайся поспать. Надеюсь, за это время ничего не случится, хотя загадывать что-то сейчас – пусто дело. Ежели твои дружки появятся, то скажу – пусть ждут.
– Тоже верно, – я с определённым трудом поднялся и сладко потянулся, – а то я спросонок сначала швыряю кинжал, а потом уж спрашиваю, кто там. Не хотелось бы с сонных глаз нападать на друзей.
В комнате, которую я снимал в трактире, принадлежавшем раньше Хуану, а теперь Антонио, вполне предсказуемо ничего не изменилось. Никто не полез бы шарить в вещах последнего оставшегося Мастера Ловчего, так как моё присутствие в трактире по умолчанию решало столько проблем, что ссориться со мной хозяину было не с руки.
Узкая кровать, накрытая лоскутным одеялом, небольшой стол с парой кривоногих стульев, шкаф для вещей и большой сундук в углу, как правило, служивший лежанкой для Григора, который обладал чудесной способностью засыпать в любое время и в любом месте.
Лина, в отличие от него, практически никогда не оставалась ночевать у Антонио, а уходила куда-то к себе, в какое-то тайное место, ключ от которого оставил ей Карло. Мы с Григором не приставали и не пытались узнать, что это за секретная лёжка, так как понимали: девушке, даже если она высококлассная наёмница, и без того не сладко находиться в постоянном напряжении. Так что пусть у неё будет место, где она сможет полностью расслабиться и побыть собой. Лина наверняка это понимала и, полагаю, была нам признательна за подобное отношение.
Стянув куртку и бросив её на сундук, я стащил с ног сапоги, скинул пропотевшую одежду и залез в микроскопическую конуру, отгороженную от остальной комнатки старой ширмой. Здесь располагалась невиданная по меркам Стылой Топи роскошь: старый, скрипучий, но, как ни странно, функционирующий душ. И пусть вода в нём была исключительно холодная, но я без раздумий платил Антонио лишние два серебряных за это благо цивилизации. Смыв с себя кровь и, казалось, уже въевшийся в кожу запах тлена и смерти, я почувствовал себя намного лучше. Теперь можно было и поспать, если никто не помешает. Хочется искренне в это верить…
В сон я провалился, кажется, даже до того момента, как голова коснулась подушки. Всё-таки больше двух суток практически без сна – это не тот вариант, который способствует хорошему самочувствию.
С тех пор, как я вернулся в Лавернею, я ни разу не видел снов: ни одного, даже самого размытого или непонятного. Я отключался, и приходил в себя только утром, ну или когда там нужно было. Словно сны остались там, в прошлой земной жизни, а здесь, в Лавернее, им просто не хватило места. Не могу сказать, что это как-то очень сильно меня тревожило, скорее, удивляло. А поводов для беспокойства в Стылой Топи было полно и без снов.
Но сегодня что-то пошло не так, потому что не успел я провалиться в беспамятство, как тут же осознал себя сидящим на вершине какого-то холма, поросшего короткой жёсткой травой.
Я был совершенно один, хотя и не мог точно сказать, почему был в этом так уверен. Просто тот я, который был во сне, ни на секунду не сомневался, что на многие мили вокруг никого нет. При этом меня данное обстоятельство почему-то совершенно не беспокоило, я просто принимал его как данность.
Прохладный ветер, трепавший мои отросшие волосы, пах сухой травой, пылью и одиночеством. Раньше я никогда не задумывался над тем, как, собственно, пахнет пустота… Оказалось, она просто насыщена различными запахами: холодного воздуха, речной травы, гниющей листвы, старого мокрого дерева, сырого камня, болотной застоявшейся воды.
Я поднялся на ноги, с удивившим меня самого равнодушием отметил, что на мне какая-то странная, непривычная одежда. Никогда ни в прошлой, ни в нынешней жизни я не носил таких расшитых узорами балахонов, надетых поверх домотканых штанов и такой же рубахи. Ноги были босыми, потому что я прекрасно чувствовал, как колет ступни сухая трава.
Спустившись по вырубленным в земле широким ступеням, я вышел на большую поляну, окружённую высокими деревьями с большими листьями светло-оливкового цвета. Откуда-то я знал, что эти ступени в теле холма я вырубил сам, пользуясь лишь старой деревянной лопатой и стирая руки до кровавых мозолей. Плечи и спина до сих пор помнили изматывающую, не проходящую ни на минуту боль, терзавшую тогда измученное непривычными нагрузками тело.
Посреди поляны высился здоровенный светлый камень с плоской вершиной, а рядом с ним были сложены в аккуратные стопки какие-то деревянные бруски. Я подошёл к камню, привычным жестом опустил руку в овальную выемку и почувствовал лёгкий укол прямо в центре ладони. Потом я спокойно, почти равнодушно, наблюдал, как камень из почти белого становится сначала розовым, а потом и кроваво-красным.
Убрав руку из выемки, я мельком глянул на расплывавшийся на ладони синяк, на десятки шрамов, покрывавших загрубевшую кожу, и потянулся к одному из брусков. Положил его в центр камня и затем стал выкладывать из деревянных плашек какой-то странный узор, ни секунды не сомневаясь, куда нужно класть ту или иную деталь. Потом одним движением пальцев зажёг огонь, и вскоре на камне полыхал немаленький такой костёр. Только пламя почему-то было не рыжее, а изумрудно-зелёное. И оно не обжигало, скорее, наоборот, от странного огня ощутимо тянуло прохладой.
Дождавшись, пока огонь погаснет, я разгрёб оказавшиеся абсолютно холодными угли и извлёк из углубления небольшой камешек насыщенного зелёного цвета, напоминающий крупный изумруд, внутри которого был заключён целый миллион сверкающих звёздочек. Завороженный странной красотой камня, я не мог отвести от него взгляд и очнулся только тогда, когда почувствовал: ещё немного, и я просто растворюсь в этом артефакте. А в том, что у меня в руках сильнейший артефакт, можно было даже не сомневаться. Я стиснул камень в ладони и проснулся.
Лёжа с закрытыми глазами, я прислушался к себе и понял, что, несмотря на загадочный и совершенно точно не случайный сон, выспался. Сел на кровати и без особой надежды уставился на свои ладони. На них не было ни малейшего следа от ран, да и новые шрамы или мозоли тоже не появились. Не было в руке и невероятного зелёного камня, в котором я чуть не потерялся. Но почему способность видеть сны вернулась именно сегодня? Что послужило толчком?
  
Тут я, шёпотом обозвав себя идиотом, спрыгнул с кровати и, как был босиком, прошлёпал к валяющейся на сундуке куртке. Залез во внутренний карман и вытащил на свет мешочек, снятый с шеи ставшего ужином стригола перекупщика. Ещё не высыпав на ладонь содержимое, я уже знал, что увижу. Действительно, из мешочка мне на руку выскользнул тот самый камень, только звёзды, сиявшие в нём в моём сне, почему-то погасли. Больше всего артефакт сейчас напоминал просто крупный изумруд, за который ювелир на теневом рынке мог заплатить очень неплохие деньги. Изумруды издавна славились своими магическими свойствами. Их часто использовали для общения с духами предков или в качестве резервуара для сброса негативной энергии. Считалось, что изумруд помогает увидеть будущее и показывает человеку знающему все варианты развития событий. Так что даже без учёта того, что я видел, камешек потянул бы на круглую сумму. А если учесть его особые свойства, то он, скорее всего, был почти бесценен. Я пока не мог точно сказать, что именно может этот артефакт, но в том, что он чрезвычайно силён, не сомневался.