Стылая Топь. Школа Ловчих
С полным основанием можно было заявлять, что трактир «Гнутый медяк» перестал существовать: возле стойки лицом вниз лежал Антонио, а торчащий из его спины огромный тесак не оставлял ни малейшего сомнения в его смерти. Ещё около десятка посетителей, которым не повезло оказаться не в то время и не в том месте, лежало между столами и на массивных лавках. Большинство было убито ножами, но странно было то, что практически все клинки, больше похожие на мясницкие тесаки, так и остались в телах жертв. Очень подозрительно: как правило, убийцы уносят своё оружие с собой. Если каждый раз оставлять нож в теле убитого, то никаких запасов не хватит.
Прислушавшись, я не уловил никаких шорохов или скрипов, которые могли бы сказать о том, что в трактире остался наблюдатель. Если он и был, то тот, что не шевелится и не дышит. Я принюхался: запаха тления, неизбежно сопровождающего муэртос, не чувствовалось. Скорее всего, «Гнутый медяк» был пуст, окончательно и бесповоротно.
Но кто устроил эту бойню и с какой целью? Не исключено, что кто-то из старых дружков просто свёл счёты с Антонио, в это я охотно могу поверить. Но точно так же нельзя исключать вероятность, что неведомые злодеи приходили по мою душу. А может, дело в шкатулке, которую я должен был принести трактирщику? Не просто так он не отправился за ней сам, а поручил это мне, да ещё и оформил как официальный заказ? Или – в артефакте, который я снял с трупа перекупщика? Вдруг кто-то достаточно умный и сообразительный смог просчитать ситуацию, сложив воедино множество факторов? Хотя в этом случае моя комната была бы разгромлена.
Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове, а тело между тем действовало почти самостоятельно, как говорится, на рефлексах. Выбрав место, с которого мне будет виден весь зал, я убедился, что живых в нём нет, и медленно выпрямился, будучи готовым в любое мгновение рухнуть обратно на пол. К счастью, не пришлось: вокруг по-прежнему не наблюдалось никакого движения.
Я спустился по ступенькам, невольно морщась от каждого поскрипывания, и на всякий случай метнулся за стойку, где чуть не наступил на лежавшую навзничь молоденькую подавальщицу. Она удивлённо смотрела в закопчённый потолок мёртвыми карими глазами, а её платье был залито уже подсохшей кровью.
Прикоснувшись к багровой луже, я прикинул, что бойня произошла не только что: кровь уже успела подсохнуть. Значит, не исключено, что, отправившись сначала в Яблоневые сады, я спас свою шкуру. Если нападавших было много, то вряд ли бы я в одиночку с ними справился.
В любом случае отсюда надо было делать ноги и побыстрее, пока кто-нибудь случайно или умышленно не обнаружил меня стоящим посреди кучи трупов. Объясниться я, конечно, смогу, но это будет очень непросто, да и ни к чему мне лишние проблемы, у меня и так их – хоть продавай.
Руководствуясь этими мыслями, я закинул сумку на спину и тем же путём, что и полчаса назад, выбрался из трактира на туманную улицу. Видимо, для ночёвки таки придётся идти к Себастьяну и просить его приютить меня на ночь. Заодно, может быть, разживусь новостями, потому как явно что-то не то творится в Стылой Топи, и я сейчас не о количестве тварей Изнанки.
Добравшись до нужного места и чудом не попавшись на глаза парням Кальмара, которые несли стражу начиная с расстояния в два квартала, я нырнул в нужный двор. Интересно, чего опасается нынешний глава теневого мира, раз выставил посты так далеко? Раньше охранники контролировали только пару окрестных улочек. Значит, Кальмар всерьёз переживает за свою безопасность, что тоже наводит на определённые размышления.
Прикинув по времени, я решил, что ратон, скорее всего, сейчас находится у себя в норе, так как днём жизнь теневой стороны Стылой Топи затихает: время Кальмара и ему подобных – ночь.
Сдвинув огромную бочку, которая на вид была совершенно неподъёмной, а на деле достаточно легко откатывалась в сторону, я спустился на пару ступенек и, повернувшись, нажал на торчащий из стены рычаг. Как я и предполагал, бочка совершенно бесшумно вернулась на своё место. Когда я был здесь в прошлый раз, я как-то не сообразил уточнить насчёт бочки, не до того было.
– Стой, где стоишь, – раздался негромкий голос, – руки перед собой и медленно повернись.
– Себастьян, это я, Коста, Ловчий, – быстро ответил я, послушно демонстрируя пустые руки и осторожно поворачиваясь.
– Встань под факелом, – скомандовал ратон и сердито дёрнул тонким хвостом, – и не делай резких движений.
Я послушно выполнил указания, мысленно добавляя к уже имеющимся загадкам новые. Себастьян посопел, глядя на мою тень, пошевелил усами, потом пристально вгляделся в моё лицо и кивнул в сторону небольшого ведра.
– Руку в воду опусти, – уже чуть более миролюбиво велел он, а я не удержался и удивлённо присвистнул. Среди тварей Изнанки была только одна, которая не переносила воду даже в минимальных количествах. Сомбра… Жуткая тварь, вселившаяся в своё время в Киру и чуть не обдурившая меня, когда я уже самонадеянно решил, что убил её. Если бы не оборотень Матвей, оставшийся на Земле в качестве стража ворот в Лавернею, то лежать бы мне в той, земной, версии Стылой Топи, растерзанным на мелкие клочки.
– Легко, – не стал спорить я и не только опустил руку в ведро с водой, но и с удовольствием умылся, вызвав облегчённый выдох ратона. – Что случилось, Себастьян? С чего такие меры предосторожности?
– Проходи, Ловчий, не здесь же нам разговаривать, ты гость, – ратон посторонился и пропустил меня в нору, где сразу стало тесновато. Ну вот не рассчитана она на двух обитателей…
– Скажи, Себастьян, – я решил сразу прояснить волнующий меня вопрос, – ты можешь приютить меня на эту ночь? Трактир Антонио разгромлен, я сам ушёл только потому что в момент нападения выполнял заказ. Убиты все, и я – даже я! – не могу сказать, кто это сделал. Признаюсь, я даже не уверен, что это совершили твари Изнанки.
– Оставайся, – подумав, кивнул ратон, – тебе можно верить, а я ночью тут не буду, работа. Но к полудню ты уйдёшь, Ловчий. Уговор?
– Уговор, – я протянул ему руку, и Себастьян аккуратно пожал её на удивление небольшой для такого громоздкого тела лапкой. – А теперь расскажи мне, что происходит? Почему ты опасаешься сомбры? Я ведь понял, для чего ты просил меня коснуться воды…
Ратон помрачнел, его усы опустились, а маленькие глазки тревожно забегали по сторонам. Это что же должно было произойти, чтобы слуга самого Кальмара, который видел в этой жизни всё, начал так себя вести?
– Сначала дай мне слово, что это останется между нами, – тихо потребовал Себастьян, – сейчас такие времена, доверять вообще никому нельзя, даже тем, кому раньше было можно.
– Клянусь, что сохраню в тайне всё, что ты мне скажешь, – пообещал я, – иначе пусть покарают меня Каменный Братья.
Услышав имена своих богов, ратон слегка расслабился, так как серьёзнее клятвы для этого племени не существовало.
– Синор Ринальдо, – ратон опасливо оглянулся, хотя заподозрить наличие Кальмара в его конуре было сложно, – это уже не он, понимаешь, Ловчий?
– Что ты имеешь в виду?
Разумеется, после проверки водой я догадывался, что произошло, но одно дело – мои предположения, и совершенно другое – рассказ преданного слуги.
– Я чувствую, что он перестал быть собой, – повторил Себастьян, – он стал другим, Ловчий. Синор Ринальдо и раньше не был добрым, но теперь он стал просто зверем. Он убивает легко и делает это сам, ты понимаешь меня?
– Ещё бы, – я кивнул.
Все, кто более или менее неплохо знал Кальмара, были в курсе того, что он никогда никого не убивал сам – это претило его «эстетическим принципам», как он сам говорил. Поручить своим головорезам – да, приговорить к смерти, даже глазом не моргнув, – тоже запросто, быть наблюдателем – разумеется. Но собственноручно Кальмар никого не убивал, уж не знаю, что было настоящей причиной. Может, обет какой дал, может, просто крови не любил, кто его знает…
– Ты считаешь, что в него вселилась сомбра? – я решил, что не стоит ходить вокруг да около, не та ситуация.