Зелёный ужас.

«Матильда, Матильда, — сказала она себе, засыпая, — это не совсем прилично среди ночи перестукиваться с посторонними мужчинами».
Несмотря на предоставленную ей свободу действий, она решила приходить на службу вовремя. А чтобы к десяти часам оказаться в Сити, ей надлежало встать не позже восьми часов.
В половине девятого её разбудил стук в дверь, это был почтальон с утренней почтой.
— Вам, мисс, пакет, — сказал почтальон.
Она притворила дверь и сквозь щель приняла от него небольшой сверток и сопроводительное письмо. На конверте была марка весьма известной парфюмерной фирмы, а в нем оказалось следующее, напечатанное на машинке послание:
 «Милостивая сударыня! 
 Мы позволяем себе обратить Ваше внимание на вновь выпущенный нами в продажу сорт туалетного мыла и надеемся, что он встретит с Вашей стороны одобрение». 
— Как мило, — сказала она и удивилась, чем, собственно, она заслужила подобное внимание.
Она развернула сверток и достала из небольшой картонной коробки кусок лилового мыла, завернутого в шелковую бумагу. Мыло обладало нежным и приятным запахом.
— Как мило, — повторила она и отнесла неожиданный подарок в ванную.
День начинался как нельзя лучше. Правда, причина, которая привела её в хорошее настроение, была очень ничтожна, но женщины знают, как мало надо для хорошего настроения.
И вдруг она вспомнила о ночном предупреждении: не употреблять мыла, а принести его в контору.
Значит, Белл знал, что ей суждено получить этот пакет. «Очень важно», — протелеграфировал он ей. Значит, все это не было шуткой. Она быстро оделась, позавтракала и оказалась в конторе на десять минут раньше положенного времени.
Белл ожидал её. По своему обыкновению, он присел на стол и приветствовал её кивком.
— Мыло? — спросил он.
Она протянула ему сумочку, в которой лежал лиловый кусочек мыла, присланный ей в подарок.
— Очень хорошо, — сказал он. — Очень хорошо, что вы захватили с собой и упаковку, и письмо, сопровождавшее этот, с позволения сказать, подарок. Не дотрагивайтесь до него.
Он надел перчатки и поднес мыло к свету. Тщательно осмотрев кусок он завернул его и принялся за письмо.
— Письмо от Брандона? — сказал он. — Смею вас заверить, что эта фирма ничего общего с этим письмом не имеет, но мы всё же убедимся в этом.
Он подошел к телефону и позвонил в упомянутую фирму.
— Фирме ничего не известно об этом великодушном даре, — сказал он Оливе.
— Право, вам не следует скрывать от меня все то, что происходит, — прервала она. — За последнее время случилось слишком много таинственных происшествий для того, чтобы я и дальше оставалась в неведении.
— Как вам угодно, — ответил Белл. — Всего я еще не могу вам рассказать. Но скажу, если бы вы помылись этим мылом, то к вечеру покрылись бы весьма неприятной сыпью.
— Но кто осмелился прислать мне это? — возмущенно спросила она.
Он пожал плечами.
— Кто может ответить на это? Разрешите задать вам один вопрос. Предположим, что вы обнаружили эту сыпь. Что бы вы сделали?
— Разумеется, я прежде всего обратилась бы к врачу.
— К какому именно? — допытывался он.
— К доктору Гардингу, — ответила она и с упреком добавила: — Вы же не станете утверждать, что доктор Гардинг причастен к этой отвратительной выходке.
— Я ничего не берусь утверждать, — ответил Белл, — но вы бы послали за доктором Гардингом. Он пришел бы к вам, был бы очень внимателен и предписал вам в течение пяти дней лежать в постели. Я полагаю, что его внимание простерлось бы настолько, что он прописал бы вам очень вкусное лекарство.
— Что все это означает? — все еще не понимая происходящего, спросила Олива.
Белл ответил не сразу.
— Для того чтобы мы могли говорить о докторе Гардинге без того, чтобы этот разговор не вызвал в вас злости, вы должны выбить из своей головки мысль, что я отношусь к этому врачу с предубеждением. Лично я никаких чувств против него не питаю.
Она улыбнулась.
— Возможно, это и так, но доктор Гардинг был всегда очень внимателен и добр ко мне.
 
Белл согласился.
— Он подыскал вам квартиру, он был даже готов предоставить вам службу в ту минуту, когда судьба заставила вас уйти от Понсонби. Вам не кажется, что все добрые намерения доктора Гардинга имеют целью как можно более приблизить вас к нему? Вам не кажется, что происшедшее в последние дни имело цепью поставить вас в зависимость от доктора Гардинга? Например, если бы вы стали у него работать, как он предполагал.
— Он предполагал? — вырвалось у изумленной девушки.
— Совершенно верно, — лицо Белла стало очень серьезным. — Вас уволили от Понсонби по настоянию доктора.
— Я никогда не поверю этому.
— И всё же это так, — сказал Белл. — Вас чуть было не арестовали — и это также было сделано по требованию Гардинга. Он поджидал вас дома после вашего ухода от Понсонби и предложил вам должность. Когда он узнал о том, что вы уже поступили на службу, он позвонил Уайту и велел ему обвинить вас в воровстве. Вы были бы обесчещены, и вам пришлось бы прибегнуть к его помощи — к помощи единственного вашего друга.
Девушка онемела от изумления. Она утратила способность возражать и должна была признать, что во всем, что говорит Белл, была если не доля правды, то хотя бы доля вероятного.
— Более того, — продолжал Белл, — доктор Гардинг по каким‑то причинам хочет вас подчинить себе телом и душой — лишить вас воли.
Олива рассмеялась.
— Право, мистер Белл, все, что вы говорите, так забавно.
— Как в приключенческом романе? Не так ли?
— Чего ради он хочет подчинить меня себе? Неужели вы полагаете…
— Я не строю никаких предположений, я констатирую факты. Я предполагаю, что он не питает по отношению к вам каких‑либо бесчестных замыслов. Более того, я думаю, что он собирается на вас жениться. Что вы скажете на это?
К Оливе вернулись её уравновешенность и чувство юмора.
— Признаюсь, ваше сообщение должно было польстить моему самолюбию, — заметила она шутливо. — Но я полагаю, что существуют иные способы завоевать сердце женщины.
— Ладно, — улыбнулся он. — Не буду вам мешать, а вы принимайтесь за работу и уделите внимание отелям мистера Скоббса.
Имя это напомнило ей о том, что она слышала минувшей ночью.
— Известно ли вам…
Белл задержался в дверях и повернулся к ней.
— Я не могу спокойно слышать это имя.
— Почему?
— Объясните, пожалуйста, — продолжала она, — почему я до вчерашнего дня никогда не слышавшая этого имени, услышала его из уст какого‑то неизвестного?
Улыбка исчезла с лица Белла.
— Кто вам назвал это имя? Это не любопытство, я не из любопытства спрашиваю об этом. Кто назвал вам это имя?
— Один из посетителей доктора Гардинга. Я услышала его голос сквозь отверстие вентилятора.
— Один из посетителей Гардинга назвал имя Скоббса, владельца гостиницы в Ротегауле? Вы видели этого посетителя?
— Нет. Я только слышала его голос.
— Быть может, он назвал еще несколько имен?
— Нет. Скажите, за этим кроется нечто важное?
— Пожалуй. Во всяком случае мы должны действовать, не теряя времени! — И он выбежал из конторы.
День прошел быстро. Впрочем, все время ушло у Оливы на работу. В поисках одного из понадобившихся ей путеводителей она наткнулась за полкой на небольшой шкафчик. Шкафчик был набит папками с различными документами. Роясь в них в надежде найти нужный путеводитель, она нашла папку, на которой было написано: «Убийство Джона Миллинборна», и заинтересовалась подробным описанием какого‑то запутанного криминального случая — загадочной смерти миллионера, планами и рисунками местности, в которой это случилось… На одном из планов красными крестиками было отмечено место нахождения всех действующих лиц, фигурировавших в этой трагедии.
На третьей странице взгляд Оливы наткнулся на знакомое имя — на имя доктора Гардинга.
С напряженным вниманием ознакомилась она со всеми материалами, надеясь втайне, что рано или поздно в них появится имя Белла. Но Белл во всей этой истории не упоминался. Много различных имен фигурировало на страницах этого отчета, но они были ей незнакомы. Особенно часто упоминался некий Джим Китсон.