Варяг. Княжич Варяжский

– Это кобыла, – ухмыльнулся хузарин. – Причем жеребая. Но месяц-другой под седлом еще походит. Клейма нет. Седло местной работы. Не обмялось еще. Можно узнать, кто делал.
– Ни к чему. Если надо, этот сам расскажет.
В том, что злодей расскажет все, Сергей не сомневался. Главное, чтобы не помер слишком рано.
В сумах ничего интересного не обнаружилось. Равно как и в одежде. Кроме, пожалуй, кошеля с серебром граммов под триста.
  
Значит, пришло время поговорить с его хозяином.
Оставался открытым вопрос: стоит ли оповещать о случившемся Стемида? Все же это его город, лояльность требует сообщить.
Подумав немного, Сергей нашел компромисс: отправил отрока к Рёреху.
Тот, несмотря на позднее время, ждать себя не заставил.
– Что тебе сказал отец? – спросил с порога.
Надо полагать, названый брат решил, что у них со Стемидом какие-то терки.
– Все хорошо у нас, брат, – успокоил Сергей. – Добре поговорили. Ты мне для другого нужен. Пошли вниз, сам увидишь.
– Его зовут Имот, – сообщил Убийца. – Он – викинг из эстов. Отстал от своих в Плескове, добрался до Новгорода, в Белозеро пришел осенью, с караваном. Устроился охранником на подворье купца новгородского Одяты.
Сергей с Рёрехом переглянулись.
Трендец тебе, Одята.
Оказалось, нет. Ни при чем купчина. Покушение – самодеятельность эста. Причем вызванная исключительно жаждой наживы. Новгородский купец Грудята за упокоение Вартислава Дерзкого немалую премию обещал. Вот Имот и польстился. Посмотрел на Сергея издали и решил, что управится с ним без труда. Потому что в первую очередь обратил внимание на молодость потенциальной жертвы, дорогую шубу и прочие предметы роскоши, а остальным просто пренебрег. Очень простодушный убийца оказался. Настолько, что даже в Детинец проник и поболтал с белозерскими отроками, от которых и узнал, что источник его будущего богатства нынче с самим князем бухает.
После этих сведений единственное, что беспокоило эста: вдруг клиент нажрется настолько, что останется ночевать в Детинце?
В общем, переоценил себя воин Имот.
Потому и висит теперь на столбе в глубокой печали с голым торсом и сотрясением мозга средней тяжести.
– А почему на лошади меня убивать поехал, а не пешком? – спросил Сергей.
Дёрруд продублировал вопрос, мотивирующе похлопывая по боку эста плоскостью ножа.
Ножа, который он так и не пустил в дело, потому что эст и не пробовал запираться. Хотя ему и без специального воздействия было грустно. Ему бы в теплую постельку сейчас, а не в главные герои допросного подвала.
Оказалось, лошадка – это для прикрытия. Официально Имот не Сергея убивать отправился, а договариваться о встрече с одним из белозерских мастеров-кожевенников, проживавшим на отшибе в силу специфики производства.
– Что будешь с ним делать? – спросил Рёрех.
Сергей пожал плечами.
Виру с такого взять? Так нет у него ничего.
– Надо с его хозяина спросить, – пробасил Дёрруд. – Его человек – его и ответ.
– Отцу его отдай, – сказал Рёрех. – Пусть знает, что Грудята, подлец, так и не угомонился. И с вирой он сам решит. Ты же наш брат. Напасть на тебя – значит на род наш покуситься.
– Почему? – трагически воскликнула Колхульда, всплеснув ручками.
– Что «почему»? – не понял Сергей.
– Тебя чуть не убили, а я узнаю об этом от твоей наложницы!
«Ух ты ж уточка моя! – подумал Сергей. – Переживает».
Обнял осторожно, погладил по спинке:
– Глупышка! Я хёвдинга данов в хольмганге победил. Неужели ты думаешь, что какой-то белобрысый эст со мной справится?
Все равно не успокоилась. Сопит, всхлипывает.
– Ладно, ладно, все же хорошо.
– Ничего не хорошо! – вскинулась Колхульда. – Ты уезжаешь! А если тебя убьют? Как мы одни будем? Не уезжай, Варт!
– Помнишь, что я тебе обещал? – спросил Сергей, отстранясь.
– Что?
– Ты будешь женой конунга! А я слово держу. Все хорошо будет. Может, напомнить тебе? Я воин. Вождь. Моя судьба – в походы ходить. Врагов бить. И добычу брать богатую.
Расплакалась. Теперь, похоже, от радости, что ей такой славный муж достался.
«В поход, – подумал Сергей. – И как можно быстрее».
Да, Колхульда – девочка неплохая. И женитьба на ней изрядно подняла статус Сергея. Но он уже сомневался, что оно того стоило.
Впрочем, жизнь покажет. Может, после родов супруга перестанет истерить по каждой мелочи вроде неудавшегося покушения?
– Спи, моя радость, – ласково проговорил Сергей, поднимаясь и прихватывая пояс с мечом, потому что без оружия чувствовал себя неуютно. – Я ненадолго.
– …Еще! Еще хочу! – прохрипела Искора, впиваясь в плечи Сергея стальными пальцами лучницы.
– Хватит. – Сергей освободился от хватки, перегнувшись, подобрал с пола кувшин с брусничной водой. Как жарко! От души натопили холопы.
Искора томно улыбалась. Ей тоже жарко: покрасневшее лицо, груди, живот блестят от пота. Ноги широко раскинуты. «Еще!» Не так все просто. Сергей точно знал, что это не желание. Вернее, желание. Но не секса. Хочется девочке выжать его досуха. Чтобы ни с кем, кроме нее. И причина Сергею тоже понятна. Боится, что бросит ее Сергей, потому что бесплодна. Вон Колхульда вот-вот родит, а Искора – пустует.
А ведь он почти уже решил взять Искору с собой в поход. Но нет, обойдется.
Когда Сергей вернулся к Колхульде, та уже спала. Сергей беззвучно улегся рядом, но уснул не сразу. Прокручивал в памяти минувший день. Разговор со Стемидом, покушение… Пришел к выводу, что Рёрех прав: пленника правильней будет отдать князю. Продемонстрировать одновременно уважение, доверие и понимание, кто здесь главный. Если получил добро называть белозерского князя папой, то изволь проявлять сыновью почтительность. Хотя бы иногда.
Эсту повезло. Простудился. Причем серьезно. Не иначе воспаление легких подхватил. И тем испортил народу шоу. Какое удовольствие в публичной казни, если пытуемый практически в бессознательном состоянии?
Так что все закончилось быстро. Без показательного урока для тех, кто рискнет покуситься. Остался только штраф, наложенный на работодателя несостоявшегося убийцы. Причем небольшой, поскольку предъявить купчине было нечего. Эст – свободный человек, не холоп. Да и не убил же он княжича, так что, если по Правде, новгородцу и предъявлять было нечего. Да Сергей и не стал бы. У него были большие планы на Новгород, поэтому ссориться с его полноправным гражданином из-за такого пустяка, как покушение, он не собирался.
Никаких конфликтов с новгородцами. Неторопливое постепенное проникновение во властные структуры. Благо стартовую площадку в виде собственного подворья на Неревском конце, где рулил благодарный Сергею за спасение тысяцкий Хвалибор, Сергей уже создал. Товары его в Новгороде уходят хорошо. В первую очередь потому, что цены на них Сергей велел ставить лояльные. Не откровенный демпинг, но лучше, чем у конкурентов. Еще и с хорошими оптовыми скидками, поскольку понимал, что оборот важнее разового барыша. Скинул десять процентов на свой товар, добавил еще десять на чужой, и вперед, в вояж, в котором прибыль в тысячу процентов считается нормой. Если вернешься живым и с товаром, само собой. А это как раз то, что Сергей умеет. Так что у него сейчас есть все шансы войти своим в будущую Золотую Сотню богатеев, которые спустя полвека станут делать политику Великого Новгорода.
Такой вот план. Который, как и все сложные многоуровневые конструкции, рассыпался от первого же сейсмического толчка.
 
Глава 4
 
Ладога. Медвежья охота
 
Ладожская крепость. Важное место. Одна из первых контрольных точек на пути из Балтийского моря в Черное. Сама крепость и прилегающий к ней поселок кормились в основном с волока. Рынок тоже имелся, но так, местного значения. Функцию торгового узла забрал себе Новгород. Не только у Ладоги забрал. Вон и плесковские купцы жаловались, что к ним теперь никто не ходит. Все важные сделки – в Новгороде. Большую силу приобрел Новый город. В северные столицы метит, и небезосновательно. Для подвластных руси земель Новгород – город уникальный. В Европе Сергей немало таких автономных городов видел: богатых, наглых, вооруженных до зубов и подчиняющихся только самой высшей власти вроде короля-герцога, да и то либо с большой неохотой, либо с прямой выгодой для себя. Иные вообще никому не подчинялись, как та же Венеция, например. Вот и Новгород – прототип такой же республики. Центр торговли и ремесел. И тоже гребет под себя все, до чего дотянется. Нагибает данников агрессивнее любого князя. Расселяет своих огнищан, куда только может. Население же растет стремительно, и все хотят кушать. Рыболовством и охотой такую ораву не прокормить, а плодородие здешних земель, мягко говоря, ограничено. Поэтому призрак голода бродит под новгородскими стенами едва ли не каждую зиму.