Война и миръ (СИ)

  
Война и миръ. Реванш Николая Романова
   
Глава 1
 
12 января 1906 года, в Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга, митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Антонием была помазана на царство в Китае новая династия. Династия Романовых.
Да, вот так нагло. А кого стесняться, если все за, кроме британцев? Дождались отбытия дядюшки Эдика и оформили Китай на нового хозяина – Михаила Первого. Снова династия Романовых началась с Михаила.
Четырнадцатого проводили французского Императора Филиппа Шестого Петена, пятнадцатого - президента САСШ Элтона Паркера. Оба уезжали довольными.
Петен получил тридцатипроцентную скидку на нефть, да ещё и работу для своих моряков, которые сами будут забирать товар из Новороссийска. Не только нефть, но и нефтепродукты – топочный мазут, солярку и бензин. В Новороссийск нефть поступала по трубе из Баку, поэтому там построили целых два нефтеперерабатывающих завода – Нобель и Рокфеллер. Вся добыча в Российской Империи (в том числе Иране и Румынии) давно принадлежала казне, а вот переработкой занимались все желающие. То есть не все, конечно, а все те, у кого были для этого средства. И Нобелю, и Рокфеллеру было невыгодно развитие перерабатывающих мощностей во Франции, поэтому они сделали на свой продукт хорошую скидку. Петена ждали дома, как триумфатора. Эту ставку британцам не перебить как минимум год, а больше нам и не нужно.
Элтон Паркер увозил контракт на сто миллионов рублей с Российским министерством Финансов (тридцать танкеров-пятидесятитысячников и двадцать пять тысяч стандартных русских контейнеров), а также договор с китайским Императором Михаилом Первым на девяностодевятилетнюю аренду порта Ханчжоу (по соседству с британским Шанхаем, как и Гуанчжоу с Гонконгом). В САСШ его тоже готовились встречать, как победителя – этот заказ обеспечит работой верфи восточного побережья на два года. И это во время самого тяжелого кризиса в экономике, за всю историю страны. Американцы тоже умиротворились как минимум на год, а, скорее, даже два.
Всё получилось как нельзя лучше. Два года британцы точно тянуть не смогут, засекреченная кораблестроительная программа Рейха не даёт им спать, мучая кошмарами. Вилли специально допустил утечку об испытании весемнадцатидюймовых пушек Круппа и разработке проекта мегалинкора водоизмещением под сто тысяч тонн. Понятно, что заложат его ещё не завтра, для этого нужно сначала модернизировать какую-нибудь верфь, но просто ждать – смерти подобно, работают германцы быстро. Очень быстро, быстрее всех.
Ох и дорого теперь обойдётся британцам союз. Нет, деньги (золото) у них есть, всё-таки сто лет весь мир грабили, скопили немало, купить союзников на одну войну точно хватит, но войну ведь мало начать, её ещё и выиграть нужно. Победить Рейх и разрушить его экономику, как в восемнадцатом году другой истории. Впрочем, надежды на это они пока питают. Вильгельм Второй продолжает играть, полюбившуюся ему, роль отморозка и время от времени грозит всему миру, в том числе и России с Японией.
Шестнадцатого января Николай проводил Кайзера и Микадо, соответственно в Берлин и Либаву, оставил на хозяйстве Сандро, а сам отправился в привычный уже вояж на восток по железной дороге (Челябинск – Новоалександровск – Красноярск – Михайловск – Святогеоргиевск/Владивосток) в компании молодожёнов, маман и адмирала светлейшего князя Дубасова-Босфорского. В свите Государя Императора состояли Антон Павлович Чехов и Джек Лондон.
Торжества закончились, жена опять непраздна, а что ещё в Санкт-Петербурге делать? Ручного управления Российской Империи больше не требовалось, Комитет развития работает отлично, а в то, что и так отлично работает, улучшения вносить противопоказано, да и связь теперь не телеграфная (точка-тире), а радиотелефонная, под неё к поезду прицеплен специальный вагон – если возникнут вопросы – всегда пожалуйста.
В Челябинске Мишкин и Дубасов словили шок. Испытываемая на полигоне бронетехника выглядела не менее фантастично, чем марсианские боевые треножники Герберта Уэллса. Танки и бронетранспортёры с силуэтами двадцать первого века впечатляли. Характеристики, конечно, раза в три пожиже, но смотрят то ведь не на характеристики, а на вид – сущий ужас.
  
Первый танк так и назвали – Т-1. Широкий, приземистый, с восьмидесятивосьми миллиметровой пушкой Круппа и пятилинейным пулемётом Максима-Норденфельта, с лобовой бронёй, неуязвимой для трёхдюймовых снарядов (а других орудий на вооружении у потенциальных противников пока не было, поэтому перегружать машину лишней бронёй не стали), проходимый по грязи, в которой может завязнуть даже лошадь и быстрый, как антилопа (почти сорок километров час на дороге и двадцать по бездорожью с грязью). Довольно лёгкий, всего двадцать две тонны, с полным боекомплектом и баками (примерно, как БМП-3) – по любому европейскому мосту пройдёт. В общем, из века двадцать первого только силуэт, все основные характеристики пока намного (в три-четыре раза) ниже, чем у Т-54. Ну, так и бороться ему предстояло с натуральными дикарями, у которых на вооружении нет даже фугасных, не то, что бронебойных снарядов – только трёхдюймовый шрапнельный, который можно поставить на удар. Удар банкой свинца, таким, Т-1 не пробить даже в упор. Гусеницу сбить можно, но не более того.
БТР-1, с десятилинейной автоматической пушкой, восьмиколёсный, в лобовой проекции держал нынешнюю трёхдюймовку с тысячи метров, а больше и не нужно. Второй раз выстрелить ей уже не дадут. Вряд ли в этой войне кто-то будет подпускать бронетехнику ближе, или устраивать фланговые артиллерийские засады, а к следующей мы уже и технику другую подготовим.
- Ты мне такие дашь, Ники? – голос Мишкина аж вибрировал от вожделения.
- Неправильный вопрос, брат. Что значит мне? У тебя есть экипажи, ремонтная база и командиры, которые умеют эту технику использовать?
- Нет, конечно.
- Тогда зачем тебе «такие»? Если обстановка потребует – перебросим уже боеготовое подразделение, но это вряд ли. Шанхай с Гонконгом ты и так возьмёшь, там всех гарнизонов меньше ста тысяч. «Такими» нужно бить сразу по Парижу и Лондону, пока они не додумались до средств противодействия.
- Додуматься мало. Эти средства ещё произвести нужно и принять на вооружение.
- Эх, молодёжь… Чтобы заминировать дороги и мосты примитивными, но очень опасными фугасами, у британцев и французов уже всё есть, а через месяц, максимум, они наладят выпуск легко устанавливаемых мин и заминируют вообще все танкоопасные направления. Если мы засветим это в Китае, то в Европе уже кровью умоемся. Не считай себя самым умным, Мишкин – это очень опасное заблуждение. Мы не с дураками воевать собираемся. Далеко не с дураками. Бронетехника – это инструмент для глубоких прорывов фронта и перерезания коммуникаций, а у тебя, в Китае, наш потенциальный противник сам прижался к берегу, в приморские крепости, под защиту флота. Тут по-другому действовать надо.
- Как по-другому?
- Покажу. Не спеши. У нас до Михайловска ещё две остановки.
В Челябинске заложили храм Божьей Матери и Императорский Челябинской Университет, наградили отличившихся орденами и деньгами, поприсутствовали на открытии Электрометаллургического комбината специальных (титаномагниевых) сплавов, посетили хоккейный матч между командами «Металлург» и «Трактор» и бал в местном дворянском собрании. Всё это снималось для синематографа, для пятнадцатиминутных документальных киножурналов, которые показывали перед фильмами.
Кстати, о синематографе. Начинавшие этот бизнес, братья Люмьер перешли на государственную службу в чине статских советников. Жан Луи возглавил министерство Точного машиностроения, а старший, Огюст Николя, Академию Синематографа, тоже, практически, министерство, только притворяющееся общественной организацией. В числе её учредителей не было ни одной компании, которую не контролировал Дурново. Не напрямую, разумеется, но надёжно. И во всех этих учредителях (синемастудиях и синемапрокатчиках) получили солидные доли братья Люмьер. Деньги для них отошли глубоко на задний план, как и жажда известности.