Орда встречного ветра

Несмотря на то что мы держались очень отстраненно, отчасти в силу характера Голгота, нашей Орде удалось сохранить надежные пункты связи в некоторых поселках. У нас были информаторы и сотоварищи Ордана, которые предпочитали держаться на должном расстоянии от последнего. За семь лет хода туда-обратно на скоростном корабле информация, конечно, сильно устаревала. Но трансляция по фареолам оси Беллини, наиболее прямолинейной по всей полосе Контра, ускоряла передачу зашифрованных сообщений. Путем выбора определенной позиции для всех восьми лопастей краткие сообщения шифровались от ветряка к ветряку. Этим способом наши осведомители уже не первый год подтверждали, что среди Совета Ордана
374
есть отклонения. В целом говорилось, что разрастающаяся фракция Ордана хотела с нами попрощаться. Не с нами лично, а с Ордами вообще. Они планировали бросить даже сам принцип формирования и обучения Орд! Технологический прогресс Фреольцев вселял в некоторых оптимистов надежду, что они доберутся до Верхнего Предела раньше нас. На транспорте. Ставки на элитные эскадры обещали такие результаты, каких за восемь веков контра не удалось добиться Ордам. Затруднение все еще составлял ледниковый замок Норски. К счастью. Я долгое время успокаивал себя, цепляясь за следующую истину: только настоящая Орда и только в пешем контре может познать все девять форм ветра. Духовная наивность? Для Прагмы, во всяком случае, эта истина подвергалась большим сомнениям (как нам докладывали). В Аберлаасе наша аура начинала тускнеть. Молодежь с энтузиазмом отправлялась во фреольские экспедиции. Дети уже не так мечтали стать Трассером, скрибом или аэромастером. По крайней мере так говорили наши осведомители. Наверняка все потому, что им больше не рассказывали о нашем предназначении так, как раньше. Как о ежедневном подвиге. О чистом приключении. Теперь, казалось, главное заключалось в вопросе сколько, а не как. Сколько — говоря о достигнутой скорости, пройденной дистанции, рекордах маршрута. А не как говоря о физической стойкости, чуткости контра, изобретательности Трассы.
— Альтиччио — не только архитектурное чудо, но еще и уникальный интеллектуальный центр по линии Контра. Этот город в свое время привлек многих первооткрывателей, исследователей воздуха, флибустьеров широких ветров. К тому же оттуда вышли несколько гениальных аэрудитов. Ороси говорит, что у них самая обширная библиотека на всем Дальнем Верховье. Опять же ничего удивительного,
373
если учесть, что Альтиччио со временем превратился в крайнюю базу Верховья. Именно оттуда отправляются фреольские экспедиции исследовать неизвестные дали.
— Допустим, но вы мне только что сказали, что через ущелье практически невозможно пройти. Как тогда справляются Фреольцы?
— Альтиччио располагается за очень высокой горной цепью, Малахитовым массивом. Сплошной лед и скалы, никаких опор для восхождения, отвесные склоны и скалистые наросты. Не пройти ни пешком, ни на транспорте!
— И нет никакой возможности обойти эту цепь с севера или с юга?
— Как раз есть. Именно это и делают фреольские экспедиции и некоторые Диагональщики. Но в пешую это практически год пути! Ни одна Орда, собственно говоря, никогда и не пробовала. К тому же дефиле — прямая трасса, самый логичный путь. Единственный путь!
— И через него реально пройти?
— Вплоть до 27-й Орды думали, что нет. Альтиччио долгое время считался городом-рубежом по умолчанию. До 18-й Орды ни один скриб даже не делал никаких предположений по поводу того, что может быть за Вой-Вратами…
— За Вой-Вратами?
— Да, так называется проход в середине ущелья. Острие конуса там, где воронка ущелья сжимается в горлышко, а потом снова расходится. Но до 18-й Орды этот проход считался просто мифом. В контржурналах пишут, что там внутри воет ветер похуже ярветра! Говорят, там невыносимо, сначала от звука приходишь в ужас, а потом еще и скорость ветра нечеловеческая. В то время думали, что Орда, которая пройдет Вой-Врата, достигнет Верхнего Предела. Пришлось ждать до самой 27-ой Орды, чтоб узнать…
 
— Первого Голгота?
372
— Да. Они использовали революционную технику — свинцовый контр. Первый Голгот сказал своему кузнецу отлить шлемы из оплавленной стали, полностью закрывающие лицо и голову, по тридцать килограмм каждый, в форме капли, расширяющейся книзу! На это у них ушел месяц. Шлемы эти невозможно было носить стоя, не сломав себе шею! Они были сделаны, чтобы контровать лежа, лицом к земле. Так они проползли метр за метром, проскребая шлемами по камням, целых двести метров, пока не добрались до первого изгиба, в котором можно было немного укрыться. Там они сменили шлемы и дальше продолжили в связке рука-нога, гусеницей, с Голготом во главе… Двадцать два часа контра! Но они не потеряли ни одного человека! Самое трогательное, что в тот же день воздухосеятели с приисков, что работали на Вой-Вратах, нашли в шлюзовой решетке эти самые стальные шлемы. Те оказались настолько помятыми, что все пришли к выводу, будто вся Орда отправилась на тот свет. Хотя некоторые все же надеялись на лучшее, потому что тел так и не нашли! Внутри шлемов они обнаружили надписи на кожаных стежках. Это были завещания, прощальные строки, признания в любви, фразы-талисманы… Только на одном из шлемов ничего не было написано. На нем был лишь производственный штемпель: знак Ω и цифра 1.
— Первый Голгот?
— Да! Он ни на секунду не сомневался, что выживет, и даже не побеспокоился что-либо написать.
— Эти Голготы, у них весь род чокнутый! Да здравствует наследственность! Ну а мы нарвались на девятого, самого ненормального из всего семейства!
— А значит, самого лучшего. С ним, принцесса, мы дойдем до самого конца, уж поверь. А если нет, то и никто другой никогда этого не сделает.
371
 ) 
 Состязание было назначено ближе к вечеру, во дворце Девятой Формы. Среди невероятного соперничества башен и колоколен, маяков и шпилей, коротких колонн и узких соборов, пронизывающих Альтиччио, среди нагромождения глинобитных минаретов, алебастровых башенок, звонниц и донжонов из прямоугольных блоков гранита, сквозь секвойи, перегруженные хижинами и болтающимися на ветру веревочными мостиками, среди массивных водонапорных и термических башен, ощетинившихся соплами, за мешаниной террас и подвешенных среди ясного неба площадей, аккуратных квадратов, от которых расходилось несколько аллей, незаметных для неопытного взгляда, среди бесчисленных крыш из сланца и обожженной черепицы, ровных и со скосом, куполовидных и грушевидных, где возвышались домашние ветряные турбины, одни с барабаном, другие вертикальные с тремя, шестью и двадцати двумя лопастями, бронзовые и деревянные, иногда парусиновые, среди незабываемого величия частных дворцов, которые с каждым годом росли все выше, тянулись к солнечному свету и линейному ветру, Караколь указал мне пальцем на стеклянный бутон, красовавшийся на высоте больше ста метров, расположенный на стебле из камня и металла. Вокруг башни, служившей ему опорой, была, редкое дело, винтовая лестница, и ступени из толстого стекла обвивали ее до самого верха. Гордость местных стеклодувов, по форме дворец напоминал огромную каплю воды, а его ребро обтекания выглядело так, словно было выдуто и как будто слегка приподнято самим ветром. Вытянутый купол, возвышающийся в двадцати метрах над платформой, и обрамление из расходившихся от него металлических прутьев с целью подчеркнуть линии, вызывали на таком расстоянии уравновешенное впечатление кристальной хрупкости и