Орда встречного ветра

446
подальше, на линию за нами, чтобы он мог проскользить по течению прямо к нашему шесту.
— Сюда, Ларко, греби к нам!
 ) 
 На нем не было лица. Вернее, страх стал его лицом. Отовсюду голоса рубили шум водопада, крики бороздили пространство, вой вырывался из самого нутра, разрывал нам горло… Там, почти на краю обрыва, держались по грудь в воде Караколь и Степп, течение пропахивало воду вокруг них и отталкивало метр за метром все ближе к дыре, как дверь под ударами тарана, они боролись всеми человеческими ресурсами, которые в них были, чтобы не угодить в бездну. Они, похоже, доставали ногами до дна! Затягиваемые сифоном земля и песок сформировали небольшой бортик по краю гигантского колодца — метров тридцать в ширину. Они изо всех сил старались вколотить свои опорные в это паршивое сыпучее дно. Эрг больше ничего для них сделать не мог, на таком расстоянии от сифона он только поставил бы под угрозу свою собственную жизнь, крыло могло закрутить и засосать насосом со дна бездны. Он и не смотрел на них больше, он решил сначала спасти нас, и метал из своего арбамата гарпуны в самый ил, чтобы обеспечить новые точки для швартовки, надежнее, чем наши дрожащие и соскальзывающие шесты.
— Хватайте веревку и плывите за ними! Давайте быстрее! Длины хватит, чтоб до них достать!
 π 
 Горст даже думать не стал — отцепился от своего шеста и поплыл кролем по диагонали. Схватил веревку, что болталась на поверхности, и привязался. Даже не проверил, держится ли. Ему было все равно, на какой риск идти. Он скользнул по потоку, пропуская канат меж пальцев, и добрался до Караколя. Степп был слишком далеко, даже
445
если использовать отвес. Он схватил того, кто обещал ему, что он встретит своего брата Карста на Дальнем Верховье. Того, кто спас его от самоубийства. Он перекинул Караколя через свое брусоподобное плечо, как закидывают добычу на охоте. Вцепился двумя руками в веревку и стал продвигаться по ней против течения своей могучей хваткой…
— Течение слишком сильное! У него ничего не получится!
— Заткнись, Дарбон!
Горст справился… Он оттащил Караколя к нам и даже не ёкнул — непреклонная, стальная воля. Оставался Степп. Отсюда были видны только его плечи и голова, поросшая волосами, как дикой травой, которую Аои старательно срезала каждый день. Степп был крепкий. Степп должен был продержаться. Он был сильный. Все мы выгибались на наших шестах под напором течения, что относило к сифону, опорожняющему озеро. Под нашим общим весом шесты соскальзывали, скребли по дну. Мы так долго не продержимся. Если хоть одна группа слетит в воду, Эрг не сможет всех нас перетащить за пределы зоны. Он и так еле контролировал полет у сифона. Он постоянно вынужден был бороться с эффектом всасывания. К тому же ветер был слишком слабый, чтобы обеспечить динамику полета. Эрг сильно терял высоту, как только брал под свое крыло пассажира…
— Бросьте ему веревку! Веревку для Степпа! — кричала Аои.
— Свезьест! Там Свезьест!
 ) 
 Никто его не видел, кроме собственной группы, но они ничего не смогли сделать: он соскользнул в воду у них за спинами, самый молодой из фаркопщиков, парень напористый и цепкий, он и плавать-то научился, только
 
444
когда мы переправу начали. Вода — не лучший его друг, Пьетро научил фаркопщика плавать кролем, получалось неплохо, но он был небольшого габарита, и размах рук у него был коротковат. Он плыл на пределе своих возможностей, загребал воду руками, но течение, казалось, было еще сильнее, чем прежде, и грубо оттаскивало к пучине, он сопротивлялся, бил ногами и руками об воду, безумно, неэффективно, тело неумолимыми темпами сносило к сифону. Было слишком поздно, чтобы бросить ему веревку, слишком поздно, чтобы мог вмешаться Эрг, который смерил взглядом происходящее и принял решение: не рисковать.
— Свезьест!
— Свез! Свез!
Его уносило с большей скоростью, чем Степпа и Караколя. Он повернулся к пропасти лицом и стал грести кролем на спине, но все соскальзывал, и соскальзывал, и соскальзывал, — как вдруг уперся в бортик у водоворота… Я затаил дыхание: у него получилось, да, он нашел опору… Он встал на ноги, нашел равновесие, лицом к обрыву, толкаемый в спину течением, пучки водорослей проносились мимо него, отскакивали от его плеч… Вот он попробовал повернуться к напору лицом, сразиться с ним… Покачнулся… Начал выбирать угол контра…
— Обрежь веревку! Режь веревку!
Не знаю, услышал ли он, что я ему кричал. Не думаю. Поплавок на конце двухметровой веревки сорвался в пропасть и потащил Свезьеста за собой. Какое-то бесконечное время я не хотел верить в то, что он упал. Это я его всему обучил, я всегда отстаивал его перед Голготом, с самого начала, с того самого момента, как он оставил согласившуюся с его решением семью и пошел с нами. «Следите, чтоб он остался живой, и пусть будет счастлив!» Я думаю,
443
он был с нами счастлив, и думаю так искренне. Но нам не удалось его уберечь. Мы не смогли.
— Свез! Он упал? Упал?..
Аои протянула руку к сифону, бесполезно, абсурдно. Из глаз у нее лился ручей из слез.
— Все кончено, родничок. Он больше не вернется…
 x 
 Эрг сделал единственную вещь, которая имела сейчас смысл: он проделал второй ряд точек анкеровки по бортику пропасти. Первый был в семидесяти метрах от обрыва, там, где мы сейчас цеплялись за жизнь. Второй описывал пропасть в пяти метрах от обрыва, для дополнительной безопасности. На случай, если гарпуны первого ряда не выдержат. К каждому из десяти гарпунов был привязан страховочный ус, на конце которого закреплено по ивовому буйку. Между ними Эрг протянул трос по поверхности воды. Все это сооружение напоминало плавучее полукруглое ограждение, за которое он сказал нам зацепиться, равномерно распределив вес. Балки и перекладины платформы закрепил за отдельный гарпун поодаль. Эрг в чистом виде. Какое самообладание.
 Ω 
 Если б меня попросили назвать самую жесткую мандражку в моей жизни, такую, чтоб полный кишковорот случился, чтоб аж по желобу текло, если б сказали весь мешок перебрать, так я б вот эту выбрал. Лапсанский сифон. Когда Эрг заклепал кусок озера гарпунами, как в Кер Дербане учат: точняк, верняк, быстряк, когда все ордийцы защелкнули свои трапеции за трос, когда здоровяк Степп собственной тягой вытащил себя из зоны прощания, я подумал, дело выгорело. Прорва так или иначе заполнится, ну или в озере воды не останется, по крайней мере с нашей стороны. Думал, рано или поздно таки достанем до
442
дна со всей этой землей, которую сносило к обрыву. Нужно было просто верить. Очень сильно верить. Только вот вышло все не так. Вообще совсем ни на минуточку не так.