Орда встречного ветра

487
— Дыры?
— Да, Дубильщик вынужден формировать в себе неравномерную массу, из плотно текущей магмы, из пластов пустоты, которые всасывают материю, позволяют ей двигаться. Это целый мир экструзии, перемещения, осмоса. Перезакаливания. Такая внутренняя циркуляция помогает ему выстроиться по собственной архитектуре и последовательности, по противовесу сил и натяжений. Так парус буера держится с помощью ветра, что его надувает, мачты с гиком, троса, который ею управляет, руки, что натягивает трос, карлингса, что держит мачту, веса тела, что удерживает человека на земле. Понимаешь?
— Нет.
— Дубильщик поглощает тонны материи, Сов! Он разбивает их структуру, их внутреннюю связность, все их соединения. Он превращает их в тесто, в живую лаву. И он месит это тесто вихрями, которые выдавливает из тел всего живого. Он метаморфозирует вслепую, наугад. У него просто есть тенденция возобновлять то, что срабатывает лучше всего, вот и все. Он продвигается тем, что поочередно меняет свои коды, он совершенствуется за счет сделанных им благоприятных ошибок. Только ошибка бывает созидательна. Это же невероятно, разве нет?
Ороси дала Караколю договорить до конца. Она качала головой с видом, выражающим «Какой же подлец, ты все это знал и ни разу мне об этом не сказал!». За нами голос Тэ Джеркка продиктовывал звонкие, судя по всему, плохо исполняемые инструкции, Эрг постанывал залпами, Альма суетилась вокруг него. Облако над кратером снова менялось. В этот момент оно походило на хрон, разве что его стенки сгибались, инвагинировались, обширные участки становились черными, фиолетовыми. Я постарался взглянуть на это, как говорил Караколь, как на обитаемый хаос,
486
с определенной, неподвластной мне, но все же логикой, а наличие таковой, пусть и притянутой за уши, все же чем-то успокаивало.
— Он снова превращается в хаос…
— Он опять мутирует.
— Тэ Джеркка, наверное, попробует еще один ход…
 π 
 Тэ Джеркка зашел в самый центр кратера. Он находился в надире облака. Освещение было мрачное. Снова поднялся неустойчивый ветер. Влажность проступила росой, покрыла свежий базальт кратера блестящей пленкой. Мэтр сказал нам оставаться на краю воронки, по-прежнему в пятидесяти метрах друг от друга. И не двигаться. Он погрузил Эрга себе на плечи и отнес его в ложбину кратера. Прошептал ему что-то. Эрг поднялся на одну ногу, развернул запасной параплан и взлетел. Подлетел прямо к облаку, почти коснулся его и опустился вниз, затем снова поднялся. И так десять, двадцать раз. В промежутках Тэ Джеркка выкрикивал мощные, нерегулярные звуки. То в рожок, то нет. Устремляя их вверх. Словно призывы, торжественные речи.
 Ω 
 Может, хватит уже дурака валять? Или им по бубну охота получить? Придумали тут на Кучу орать, подонимать больше некого, что ли? Сейчас отхватим грозы по самое рыло, там внутри уже все грохочет, трещит, как будто его на куски рвут. А эти двое торчат там до сих пор, один скачет, как йо-йо, туда-сюда, второй песни распевает. Если б у меня буер был, я б уже давно парус надул и досвиданьица, до новых встреч, потом расскажете, как оно было. Доведут меня до усрачки, два придурка, особенно дружок Эрго, его прям тянет потрогать за сосцы эту корову небесную, хромоногую. Если он тут окочурится, то
 
485
дальше мы без него не проконтруем, уж можете мне поверить.
— Ороси, что они, по-твоему, пытаются сделать?
— Вызвать бурю. Здесь логика материи. Дубильщик еще полон воды. Он сработает как грозовое облако, в нем запустятся внутренние сильнейшие круговороты, образуемся разница в зарядах частиц ледяной воды.
— Скоро шибанет?
— Да, но я не понимаю, зачем это нужно Тэ. Их убьет молнией!
 ) 
 Гроза была неотвратима. В фиолетовом животе облака уже грохотал гром. Тэ сказал Эргу прекратить полеты, и Барбак со Степпом вынесли его из кратера. Тэ остался совершенно один в том, что когда-то называлось озером, и лег на спину, устроившись странно, как паук вверх тормашками. Время как будто зависло, он больше ничего не говорил, было слышно только надвигающуюся, разрастающуюся бурю. Вдруг у самой земли послышался звук какого-то немыслимого вдоха, который стекался к наставнику Эрга. Шли секунды… Десять… Двадцать… Тридцать… Сорок… Тело Тэ Джеркка было наполнено воздухом, заключенным в апноэ, оно надулось газом так, что, казалось, вот-вот лопнет, весь живот, легкие, все раздулось в размерах и вдруг взорвалось, как шар, выпустив весь воздух! Ударная волна была настолько сильная, что у нас потемнело в ушах. Тэ Джеркка подбросило на метр над землей от ужасающей ярости его собственного леденящего крика.
 π 
 Секунда, не более. Миг для эхо. И молния пронзила пространство. Тэ увернулся. Второй разряд пробурил по вертикали. Он снова увильнул. Свет ударял хлыстом по поверхности кратера. Но Тэ Джеркка каждый раз уходил
484
от удара. Он не пытался сбежать. Не желал покинуть зону столкновения.
 ) 
 Потрескивая на базальте, вспыхивая и плавясь, как охапки хвороста, электрическая плазма лишила бы рассудка кого угодно, будь то человек или зверь. Но Тэ Джеркка не просто так получил свое звание мастера молнии в двадцать один год. Он всегда оказывался в другом месте, там, куда молния не доставала, всегда в тени удара, как если бы знал где, как если бы понимал как, как будто угадывал ритм и темп.
Голос, голос, сплошной голос: сик, сик — метал он звуковые стрелы, как лучник, сражающийся против слишком сильного монстра в поисках уязвимого места, стараясь угодить в глаз или в вену. Крики разрастались, выточенные горлом удары гонга, чистый нефеш, волнами… Вскоре вспышки молнии стали настолько частыми, настолько яркими, что обжигали сетчатку глаз, и я уже больше не мог смотреть на все это. Гроза свирепствовала, выходила из себя, была в бешенстве… Молнии бомбили кратер без устали, растекались по черной лаве, Тэ долго не продержится, теперь это был вопрос нескольких минут, не более.
— Дербелен! — орал Эрг. — Фиск Местер! Дербелен!!!
 π 
 Но учитель не слушал приемного сына. Не слышал того, которого всему обучил. Он не слышал ничего, кроме самой молнии, которой был обязан своим глубинным знанием и своей силой. Тэ Джеркка решил идти до конца.
 ) 
 Я знаю, что трубадуры потом нередко писали и говорили об этой сцене, которую я изложил в контржурнале и прочел в Альтиччио перед раклерами. Я знаю, что в нее невозможно поверить. Но не буду спорить, со мной было