Орда встречного ветра

664
 ) 
 Аплодисменты, последовавшие за словами Караколя, зазвучали совсем в другом регистре, не так небрежно, как до этого. Сначала некая торжественность приглушила суматоху, затем вверх поднялись кулаки и руки в знак уважения. Глубочайшего уважения. Ороси медленно спустилась по ступеням своей неизменно царской поступью, с блеском в глазах, который за все тридцать проведенных вместе лет я никогда не видел хоть слегка угасшим. Она всегда искала и неустанно будет искать, пока нас всех не скосит, смысл всего того, что происходит в этом мире. Как и я. Мы связаны не титулами и не умом, но несгибаемым желанием понять. Больше других, мы бесконечно мучаемся все теми же вопросами: откуда берется ветер, где его исток? Но нет, это не так. Это ордонаторы хотят, чтобы мы задавались этим вопросом, посылают нас за ним как верных псов, думают, что мы притащим им ответ. (А может, зароем его где-нибудь? Вместе с собой. Чтобы оставить нетронутой надежду? Если, разумеется, они на самом деле до сих пор еще не знают. Или знают? Что, если они знают, что там, в конце, но все же посылают Орды испокон веков?..) Нет, вопрос скорей другой, он жестче и шершавей: зачем мы контруем? Для чего гробим наши жизни в поисках того, чего никто и никогда не мог достичь? Думаем, что именно у нас получится? Неправильный ответ! Хуже того, это даже неправильный вопрос. Продолжай искать, Сов, иди по следу, молодой щенок, ищи…
 ≈ 
 Всегда из себя строит, не бог весть что, эта Ороси, нашлась принцесса, тоже мне. Смотрит все время свысока, улыбается холодно, вертит своими бабеольками. Может, конечно, она и из элиты аэромастеров, только попроще надо быть все равно. Посмотрела бы я на нее, если б ее поставили на мое место, в самый зад Орды, сани тащить!
663
Слишком уж Караколь тут распинается на ее счет. В Орде все незаменимы. Аои и Свезьест не меньше нее. Все мы просто делаем свою работу, и она в том числе!
 π 
 В ее изысканной прическе крутились три золото-медных флюгера. Бело-кремовый хаик нежно впитывал теплый свет фонарей. Мне очень нравилось то чувство, которое она вызывала, то, что бросалось в глаза даже быстрее всех ее соблазнов, то, чем от нее веяло: уважение.
— Раз уж мы подобрались к четвертому ряду нашей Орды, и я вижу, что вы по-прежнему внимательны, конечно, но жаждете теперь немного действия, задора, я незаметно удалюсь, оставив свое место тем, кто, можете не сомневаться, займет его куда достойнее. Один из них воспитывает соколов, другой ястребов. Один предпочитает суровость дрессировки, неукоснительное следование правилам и кодам ремесла, второй же доверяет своей птице, направляет ее, не давая приказов, ищет скорее соучастия, чем послушания. Оба они прекрасные дрессировщики, а в доказательство встречайте нашего сокольника и его собрата ястребника! Место нашим ловчим!
Разумеется, это была затея трубадура. Мы успешно опробовали ее во многих деревнях. Она, бесспорно, освежила представление, которое раньше граничило с монотонностью обычного дефиле. Наш сокольник вышел первым. Он попросил Караколя поднять воздушного змея, на крыло которого привязал куропатку.
 
— Кому-нибудь из вас доставит удовольствие управлять куропаткой? — спросил Дарбон у столпившихся Фреольцев.
— Пускай Сервиччио возьмет управление! Это наш лучший пилот, — сказал коммодор.
662
 ) 
 Молодой, слегка подвыпивший матрос, с нагловатым видом нехотя поднялся под выкрики «Сервиччио! Сервиччио! Сервиччио!». С недовольной миной он взял из рук Караколя ручки катушки и, резко махнув головой, отбросил назад свои черные пряди. И в тот же миг что-то произошло. В его руках бобина оловянной нити в одну секунду размоталась на несколько метров, и воздушный змей взмыл над сценой. Несколько юнг вскарабкались на стеньгу и стали фиксировать на ней факелы и фонари, чтобы как можно лучше осветить полет змея. Несговорчивый ветер позвякивал канатами, полоскал расправленные паруса, раскручивал толчками стабилизационные ветряки, но ничто из этого не смущало молодого, крутящего лесой пилота. Он передвигался по всей поверхности поля для плато невероятными стежками, выполняя то па шассе, то глиссе. Караколь многозначно подмигнул мне и ни с того ни с сего посерьезнел, обернулся к сокольнику, чтобы подбодрить его к действию. Дарбон снял клобучок со своего любимого кречета с белоснежным оперением и, держа его за ремешки, связывавшие птице лапы, показал Фреольцам. Те восхищенно зашептались, оценив красоту самца. Воздушный змей продолжал со свистом просверливать воздух, то ныряя, то снова взметаясь вверх, готовый ринуться в бой. На кону, казалось бы, ничего не было, кроме, пожалуй, самого ценного: уважения Легкой эскадры, самой фреольской элиты, по отношению к нам или же нашего к ним.
 ^ 
 Дарбон напустил птицу, даже не дав ей никакой поклевки, и кречет взлетел стрелой прямиком в самый ветер. Он так высоко взмыл над мачтами и облаками в своем уверенном и горделивом полете, что я даже засомневался, заметил ли он вообще наживку, привязанную к крылу змея.
661
Молодой Фреолец в своих удобных сафьяновых туфлях исполнил несколько фарандол, не упуская из виду воздушное состязание, главным образом в ловкости, в котором мы предлагали ему поучаствовать. Слегка занервничав, Дарбон хотел уж было дернуть за вабило, чтобы приманить птицу назад, как вдруг в небе что-то забелело, он узнал своего сокола, и указал на него публике. Кречет летел по ветру, под небольшим углом, в нескольких десятках метров над белым трапециевидным фреольским змеем, с куропаткой на крыле. Не делая лишних виражей, сокол резко сложил крылья и дротиком понесся на свою добычу. Если до того Фреолец удерживал змея в более-менее фиксированном положении, скорее чтоб покрасоваться, то здесь у него была лишь доля секунды, чтоб избежать атаки, с чем он блестяще справился, исполнив вертикальный разворот и тотчас сухо амортизировав завертевшиеся вихрики. Сцена схватки была словно очерчена двумя центральными мачтами и реями, что придавало еще больше зрелищности происходящему. Белоснежный кречет был прекрасной ловчей птицей и, разумеется, не упал духом из-за какой-то> там увертки. Он бросился в новую атаку, через встречный ветер, взлетев высоко над кораблем и правя, как ему и полагалось, сферой всех возможностей. Вторая, третья и даже четвертая атаки были ничуть не более успешны, но он по полной использовал способность, которой обладают соколиные: дать ставку, спикировать на полном ходу, распахнув крылья, чтобы ударить добычу, а затем плавно подняться на тот уровень, с которого началась атака. Эта техника позволила ему, без дополнительных усилий, стремглав спикировать на змея добрый десяток раз, впрочем безрезультатно, лишь разок он зацепил крыло воздушного змея. Однако же кречет сделал пару настолько эффектных ставок, что сам Дарбон подумал, что птица