Сень (СИ)
— Ага, в особенности у нас в области, — широко улыбнулась Света. — Я слышала, товарищ Егоров хотел область забором пятиметровым окружить чтобы народ к нам из других областей не переселялся. Только не решил, из чего этот забор делать.
— А знаешь, из чего его делать лучше всего? Из других областей, где люди живут так же хорошо. Тут товарищ Голованов идею выдвинул: сделать на базе Ковровского авиаотряда учебный центр. Готовить будете теперь целиком коллективы новых областных авиаотрядов. В марте обещал прислать на обучение народ для Рязанского, Ярославского и Ивановского отрядов. Ты девушкам-то скажи: скоро к нам повалит молодой и неженатый свежедемобилизованный летный состав, пусть гимнастерки выгладят да ордена начистят заранее…
В начале февраля Лаврентий Павлович снова попросил Таню о «консультации»:
— Фея, — начал он, уже обращением показывая, что разговор будет неофициальным, — есть мнение, что ты слишком много знаешь, но знанием с народом не делишься. Это не упрек, ты просто еще не научилась знанием делиться, но ответь мне на простой вопрос: в связи с твоими каляками на обрывках бумажек у нас появились сразу три проекта атомных установок. То есть из-за твоих картинок два, а еще один раньше появился, когда неизвестно кто неизвестно когда в тетрадке неизвестно что написал-нарисовал. Товарищ Доллежаль предлагает сделать урановый реактор на воде, и вроде получается, что для определенных кораблей это лучший вариант. А товарищ Курчатов говорит, что при получении плутония на графитовом реакторе можно тоже много энергии получать…
— Игорь Васильевич — замечательный физик. И очень неплохой администратор. Но вот как технолог и как экономист он, мягко говоря, полный невежа. Поясню, — тут же добавила Таня, увидев, что Лаврентий Павлович при этих словах аж дернулся. — Графитовый реактор раза в два дешевле реактора на тяжелой воде — но это пока он строится. Но когда реактор свой срок отработает, у графитового получится несколько тонн радиоактивного углерода, который будет гадить в окружающую среду многие тысячи лет. Точнее, пару сотен тысяч лет — и с этим ничего поделать нельзя. Я уже не говорю, что просто для захоронения этой гадости придется затратить средств гораздо больше чем обошлось строительство такого реактора, но просто эксплуатация его окажется сильно недешевой. Если стоит задача получать плутоний, то его придется каждые три месяца останавливать и полностью перегружать топливо — то есть энергию он в это время выдавать не будет. А облученное топливо в таких объемах таскать туда-сюда — дело тоже очень недешевое. Если же реактор сделать на тяжелой воде, то топливо можно перегружать маленькими порциями без остановки самого реактора, а спрятать в защитную оболочку пару радиоактивных сборок проще чем полный комплект загрузки: можно таких контейнеров защитных изготовить не тысячу, а пару десятков всего. И, главное, после того, как реактор отработает, из радиоактивного мусора останется лишь тритий, у которого период полураспада всего семнадцать лет. Разница в гадстве между тяжеловодным и графитовым реактором окупает излишние затраты на строительство, к тому же остатки тяжелой волы можно смело в новый реактор заливать, а графит радиоактивный — только захоранивать придется где-нибудь в недоступном месте.
— Коротко и доступно ты все объяснила. А что с Курчатовым делать посоветуешь?
— Я не знаю. Дайте ему звание Героя труда, пусть тяжеловодный реактор проектирует. Он же не со зла, он просто не знает, как получить много тяжелой и недорогой воды. Но вы-то уже знаете! Что смеетесь?
— Я просто представил себе физиономию Игоря Василевича, когда суровый нарком будет ему объяснять секретные сведения про радиоизотопы, причем настолько секретные, что сами ученые их еще не знают…
— Так у вас работа такая: всё знать и направлять этих ученых в нужное русло. Если вы знать всего не будете, то как определите, работает ученый на благо Родины или ваньку валяет?
— Только я забывать стал, что с тобой спорить бесполезно… Перейдем ко второму вопросу. Николай Антонович твои каракули посмотрел и высказал мнение, что схема несколько усложнена. Говорит, что если пар сразу из ядерного котла в турбину направлять, то КПД сильно повысится…
— Плюньте ему в рожу! Нет, дядька не наврал, вот только он, похоже, вообще не химик. Пока не химик, но быстро исправится — если вы его будете пинать регулярно. Если коротко, то тепловыделяющие элементы упаковываются в оболочку из циркония. И в воде цирконий ведет себя вполне прилично. Но если там окажется не вода, а пар, то из пара цирконий заберет кислород и окислится, что само по себе неприятно: стенка-то оболочки тоньше станет. А еще в остатке получится чистый водород. Который в любую дырочку норовит пролезть и в смеси с воздухом взорваться. Теперь представьте себе такой взрывчик на подводной лодке ценой в несколько миллиардов…
— Что-то ты цены закладываешь…
— Если учесть, что на лодке будет еще и специзделий пара десятков, то я расценки еще и занижаю.
— Логично. Еще какие соображения… мне придется Николаю Антоновичу за свои озарения выдавать?
— По сплавам я вроде все расписала… но все равно: пусть сначала поставит реактор где-то на земле. Скажем, в Сарове электростанцию выстроит. И город электричеством обеспечит, и технологию отработает. Если какая-нибудь труба потечет, то на земле и заплатку поставить проще, и я смогу в случае чего людям помочь пока они не сдохли от лучевой болезни…
— Ох, не любишь ты людей, как о скотине рассуждаешь.
— Профессиональная деформация психики, приходится так к людям относиться. Вы поспрашивайте: почти ни один врач не берется лечить своих родственников потому что к ним он относится не как к вещам. Ему родню жалко, и он может постараться им больно лишний раз не сделать — а в результате и вылечить не сможет. А у меня родни нет, я ко всем отношусь как к предметам неодушевленным. Поэтому-то у меня все пациенты и выздоравливают… кстати, вы тоже примерно так же себя ведете, и это правильно. Неправильно, что все же вы так не всех людей рассматриваете, и некоторые этим пользуются.
— Кто именно?
— Я вам расскажу, когда это будет действительно важно. Еще вопросы у вас остались?
— Честно говоря, я бы тебя в клетку посадил и год-два без перерывов всякие вопросы задавал…
— Я знаю, но на воле от меня пользы больше. И это вы тоже знаете.
— А ты знаешь что я это знаю и пользуешься…
— Ага, а вы знаете, что я знаю что вы знаете что я знаю… Ладно, пошла я, работы много.
— А чем сейчас занимаешься? Говорят, ты из лаборатории в Медведково почти не вылезаешь.
— Анализирую золу разных углей. Кстати, раз уж о работе речь зашла: в золе угля со Шпицбергена галлия и германия раз в десять больше, чем в золе подмосковных углей. Не надо тамошний уголь металлургам отдавать, пусть на электростанциях его жгут и мне всю золу отправляют… И не смотрите на меня так, я это только сегодня утром определила…
На очередной встрече Иосиф Виссарионович задал Тане вопрос, который его давно уже мучил:
— А все же, как вы, врач, стали террористом? Ведь врач — он о людях заботится…
— Это здесь заботится, но и то с определенными исключениями. А у нас в Системе врачей специально учили людей собственно людьми не считать. Люди для настоящих врачей — существа вообще неодушевленные, просто вещи такие. Как, скажем, для инженеров машины: сломалась машина — жалко, конечно, хочется починить ее. Но думать о том, как к этому сама машина относится — вообще глупость. А иногда машину проще выбросить и новую сделать.
— И человека можно выбросить?
— Нужно. Иногда нужно. В принципе, ничто не мешает сохранять человеку — практически любому человеку — жизнь многие сотни и даже тысячи лет. Но смысла в этом нет ни малейшего: мозг человека в состоянии информацию перерабатывать, то есть именно мыслить, лет триста… Нас, кстати, специально обучали ненужную информацию забывать, причем именно окончательно забывать чтобы память освобождать: регенератор — специалист очень дорогой, регенератор первой категории стоит дороже сотни, а может быть и тысячи других сервов. Поэтому довольно много регенераторов, именно первой категории, и по тысяче лет поддерживаются, а вот прочих всех зачем в живых держать? Они все равно лет в триста больше ничего в жизни не хотят, все, что было важного и интересного, забывают, да и что-то новое в голове у них хорошо если пару месяцев держится. По факту они уже не совсем люди, жизнь и для них становится мучением, и для общества тоже накладно их содержать…