Плата за молчание

Дав ей вдоволь порадоваться, Мик изложил затем свой коварный план. Урсула Кох должна была отправиться в евангелический приют для рожениц, подружиться с Ингой Мархловиц и выудить у нее признание. Чтобы войти в доверие к Инге, Урсула должна была признаться, что имеет на совести детоубийство. Необходимые подробности этой ужасной выдумки Мик позаимствовал из подлинного дела о детоубийстве, из которого сделал выписки для Урсулы.
Девушка пришла в ужас. Глаза ее наполнились слезами. Испуганно прижимая к груди свою сумочку, она дрожащим голосом произнесла:
- Но я не смогу! У меня не получится. Я слишком глупа.
Мик был не из тех, кто подслащивает пилюлю. Он немедленно загрохотал:
- Раз так, Пферсих останется за решеткой! Пусть решает, как ему быть с вами, если вы не хотите помочь раскрытию двух тягчайших преступлений. А ведь он-то и указал нам на эту возможность. Ну, он с вами поговорит, когда узнает, что из-за вас должен будет отбарабанить еще одиннадцать с половиной месяцев!
Давая понять, что разговор окончен, Мик демонстративно захлопнул папку и сунул ее в стол.
- Все! Вы свободны.
Больше всего Урсулу страшила мысль, что жених может от нее отвернуться. Она выдавила:
- Я попробую, но не знаю, что у меня получится. Я ведь никогда еще ничего такого не делала.
- Мы уж вас натренируем, - смягчившись, пробурчал Мик. - Главное, что вы согласны. - И, открыв шкаф, он сказал девушке, находившейся на последнем месяце беременности: - Взгляните-ка сюда! Неплохое было бы начало для супружеской жизни.
На внутренней стороне дверцы висел плакат, где в ярко-красной рамке крупным черным шрифтом стояло: «Убийство! 15 тысяч марок за сообщения, ведущие к раскрытию убийств Генриха Бика и Гейнца Энгельса».
Угрызений совести за свое поведение Мик не испытывал. Не жаль ему было и 17-летней Инги Мархловиц, с происхождением, образом жизни и репутацией которой он уже познакомился. Отец Инги дюжину раз судился за все мыслимые преступления против собственности. После того как у него родилась дочь, он больше половины времени провел за решеткой. Мать девочки все эти годы занималась тем, что меняла мужчин. Человек, от которого Инга Мархловиц ожидала ребенка, долгие годы был на содержании у ее матери. Когда Инге исполнилось 14 лет, Попп сделал ее своей любовницей. Она стала сообщницей его преступлений. Но до сих пор полиция не располагала достаточными доказательствами, чтобы привлечь их обоих к суду.
Подтвердилось и сообщение Пферсиха об ограблении поездов Поппом и его бандой. Попп был профессиональным преступником. Ингу он воспитал достойной невестой гангстера, умеющей обращаться с огнестрельным оружием и орудиями взлома, владеющей приемами джиу-джитсу, привыкшей ничего не бояться. В одну ненастную мартовскую ночь он заставил 15-летнюю Ингу раздеться догола и привязал ее к дереву, предварительно взяв с нее обещание не звать на помощь, не плакать и не дрожать. Он пригрозил, что иначе бросит ее. Спрятавшись неподалеку, он наблюдал за ее поведением. Она не звала на помощь, не плакала и даже не дрожала. Стиснув зубы, окоченев, она выдержала это двухчасовое испытание.
Самым страшным было, однако, не пройденное Ингой беспримерное обучение преступному ремеслу, а то, что многие официальные учреждения (среди них и ответственные за поведение подростков) ничего не предпринимали, чтобы помешать ей стать преступницей.
Урсула Кох, почти одновременно с Ингой родившая в евангелическом приюте ребенка, поначалу отлично справлялась со своей ролью, чему способствовало то обстоятельство, что отцы обоих новорожденных сидели в одной и той же ганноверской тюрьме. Девушки подружились. Урсуле не пришлось даже рассказывать страшную историю, сочиненную для нее Миком. Еще одно событие пришло ей на помощь. Попп не хотел ребенка. Он написал Инге, чтобы она отказалась от младенца. Трудными были эти дни для юной матери, успевшей уже полюбить своего ребенка. Изливая перед Урсулой душу, она, среди прочего, призналась, что имела отношение к убийствам Бика и Энгельса. Здесь, однако, обнаружилась недостаточная подготовленность Урсулы для навязанной ей роли. Ей не хватило беззастенчивости, чтобы полностью использовать ситуацию и выудить у Инги тысячу деталей, необходимых комиссии по расследованию убийств. Довольная признанием, сделанным в общих словах, она была рада избавиться от необходимости разузнавать о дальнейших страшных подробностях.
 
Разумеется, Мик из-за такого недомыслия рвал на себе волосы. После скандала с Марго Вихерс он не мог позволить себе новой осечки. Необходимо было представить общественности веские доказательства. И все же донесение Урсулы Кох имело для всего дальнейшего хода расследования решающее значение. Оно натолкнуло усердного старшего вахмистра на новую, прямо-таки дьявольскую идею - заставить Ингу сделать подробное письменное признание. Она многократно говорила Урсуле, что не может жить без Поппа, а он угрожал бросить ее, если она не откажется от ребенка. Итак, если помешать Поппу отправлять ей письма, она подумает, что он с ней порвал. А Урсула со своей стороны пусть ей скажет, что и сама тоже брошена женихом, и подстрекает к совместному самоубийству. В час прощания с жизнью пусть она уговорит Ингу письменно во всех подробностях исповедаться в совершенных убийствах.
Таков был план. Сам Эдгар По не сумел бы выдумать ничего более жуткого. Однако старший вахмистр из ганноверской комиссии по расследованию убийств не ограничился выдумкой: он тут же принялся за осуществление зловещего плана. По его настоянию прокуратура стала задерживать письма Поппа, а Пферсих написал Урсуле, что порывает с ней, и попутно упомянул, что Попп тоже решил порвать с Ингой.
3 марта 1958 года заплаканная Урсула явилась к Инге, которая временно жила с ребенком у своего отца. Ложного письма Пферсиха оказалось достаточно, чтобы остальное произошло, можно сказать, само собой.
Инга, не получавшая последнее время от Поппа писем, ни в чем не усомнилась и сама предложила подруге вместе покончить с собой. Надо было только достать яд - Инга настаивала именно на таком способе, самоубийства. Кроме того, требовалось найти уединенное место, где можно было бы без помех проститься с жизнью.
Урсула бросилась к ближайшему телефону-автомату и призвала на помощь Мика. Тот не рассчитывал» на столь быстрый успех, и теперь ему пришлось приложить все старания, чтобы раздобыть в аптеке пузырек ядохимиката Е-605 и заказать в самом дешевом и пользующемся самой дурной репутацией отеле - бывшем бомбоубежище - две недорогие комнатушки. Одну - для девушек, другую, соседнюю, - для себя и своих людей, чтобы после написания прощального письма ворваться и арестовать Ингу.
В тот же день около 17 часов в 50-м номере отеля, бывшем бомбоубежище, на 29 ступенек ниже уровня земли, началось это представление, инсценированное полицией. Мик за собственный счет поставил девушкам бутылку вермута, полагая, что вино облегчает в жизни все, даже решение умереть.
Девушки уселись друг против друга за столом без скатерти, попеременно отхлебывая прямо из горлышка по глотку вермута. Инга быстро опьянела и потянулась к сумочке, в которой Урсула принесла ядовитый препарат для опрыскивания растений - Е-605.
- Давай наконец эту штуку, и отправимся в лучший мир!
«Лучший мир» было ее излюбленным выражением с того момента, как она решилась на самоубийство. Надо думать, она вычитала эти слова в бульварных книжонках, в которых много стреляли и умирали и все выглядело так романтично.
Урсула вынула из сумочки пузырек с ядом и осторожно поставила его на стол рядом с бутылкой. Снаружи послышались шаги, хлопнула дверь соседней кабины. Урсула Кох с облегчением перевела дух: Мик и его люди пришли.
Инга, не обратив внимания на шум, потянулась к пузырьку и вдруг задумчиво произнесла:
- Что мы сделаем с детьми? Я не хотела бы, чтобы мой остался у моих родителей. Тогда и из него, как из меня, вырастет преступник.