Имеешь чувство юмора - имей и его последствия. Или они поимеют тебя (СИ)

Ерошихина словно обухом шибанули, а сверху плитой приложили. Такой, бетонной, с торчащими гвоздями и арматуринами, которые тут же впились в пьяный мозг вспышками осознания, что он — придурок и алконавт, допившийся до гейских штучек. Поддел друга, называется!
Очень неохотно прервав поцелуй, Дима отстранился, уставившись в лицо Арса, затем убрал руки, шокировано вглядываясь в карие омуты напротив. Полтавцев медленно и аккуратно распутал конечности на шее Димки и тоже отодвинулся, стараясь выровнять дыхание. Внутри все еще бушевало, но он постарался взять себя в руки и смущенно выдавил:
— Ну, вот, говорил же, доиграемся до поцелуйчиков…
— А? — соображалка Димки перестала работать, казалось, вовсе отключилась, так что он не сразу понял, что ему сказал Арс. — А, ну да… Эмм… Да, как-то… — невнятно выдавил из себя Ерошихин, который даже не смог найти в своем огромном запасе шуточек что-то из разряда: «Один раз не…».
Дима смотрел на друга, как баран на новые ворота, словно видел его впервые; взгляд парня постоянно скользил от глаз Арса до его припухших влажных губ, которые тот облизнул.
«Бля-я-ять, — пронеслось в голосе Ерошихина. — Что я только что отчебучил?»
Ничего связного и более-менее рационального в голове не было, а чувство странной неловкости, которое Дима раньше никогда рядом с Арсом не испытывал, просто топило в омуте с табличкой: «Приплыли». Серьезно, Ерошихин мог хоть задом голым крутить перед другом — было по боку, а один единственный поцелуй привел в такое замешательство, что Димка не сумел и слова найти подходящего, дабы как-то ответить Полтавцеву.
Арсению было одновременно и смешно, и неприятно. Всегда так, если о себе знаешь все, а невольный партнер еще ни сном, ни духом, и оба оказываются в подобной ситуации, с последующим протрезвлением и обалдеванием последнего.
Не зная, как быть, Полтавцев осторожно коснулся Димкиного плеча, пытаясь то ли успокаивающе погладить, то ли похлопать.
Димка не отшатнулся, как с горечью ожидал Арсений, он лишь зажмурился, после чего помассировал прикрытые веки.
— Ты, вот что, — не глядя в лицо другу, выдавил Ерошихин: — Я… Я, пожалуй, перебрал. Не знаю, как меня унесло с пива, но… Арс, прости, не надо было этого делать, — Димка распахнул глаза, уставившись на Полтавцева.
А тот закатил глаза. Больше всего его бесило, когда в таких случаях начинали мямлить и извиняться. За что? За доставленное или полученное удовольствие? Идиотизм.
Пихнув Ерошихина и слегка приобняв за плечи, он громко фыркнул:
— Мы оба перебрали, ну и? Не помирать же теперь. Классно целуешься, кстати! — Арс усмехнулся, не желая отказывать себе в том, чтобы не поддеть этого недотепу, доставшего своими шуточками.
Ерошихин моргнул пару раз, собирая разрозненные мысли в кучку, которые успели уже слинять куда-то. От Арса веяло теплом и воспоминаниями детства, но все, вдруг, изменилось в восприятии Димки, хотя тот, будучи нетрезвым, никак не мог понять, что его настораживает в собственных ощущениях.
Позволив другу себя обнять, Дима почувствовал желание отодвинуться, поскольку его так и тянуло почему-то вновь прижать парня к себе, зарыться пальцами в кудряшки на затылке. Ладонь, соприкасающаяся минутами ранее с волосами Арса, щекотно зачесалась. Странное ощущение, неподдающееся объяснению.
Взяв себя в руки, Димка надел на себя маску привычного шутника, но, весьма заметно, натянуто улыбнулся:
— Так опыта-то у меня немало в таких делах, знаешь ли, — почти на автомате ответил он. — Ты тоже… Я хотел сказать, что не один я неплохо целуюсь.
Полтавцев хмыкнул, улыбаясь, и потрепал его по затылку. А внутри образовывалась черная и мертвая пустота.
«Зато он прекратит эти тупые подъебки» — устало подумал парень, стараясь не акцентировать внимание на болезненных уколах в сердце.
  
— Давай спать, — обронил он, вставая. Предстояло еще убрать все, а после, можно в душ, в слезы, в тихую истерику. Только не здесь и не сейчас. Не показать, как чувствуешь себя на самом деле. — Я приберу, а ты дуй в ванную.
— Да, ты прав, — Дима встал с места, взглянул в последний раз на Арса и двинул в ванную. Оставшись наедине с самим собой, прижался спиной к двери, запустил пальцы в волосы и еле слышно выдохнул: — Что я творю?
Полтавцев медленно собирал со стола недогрызенные снеки и пустые бутылки. Вымыл бокалы, стиснув зубы и стараясь не дать прорваться наружу той буре, что кипела в нем. Ерошихин, засранец! Мало того, что своими шуточками разбередил старую рану, так еще и соли туда вбахал от души, поцелуем этим… Арс закусил губу едва не до крови.
Димка протрезвеет и забудет, он умеет отмахиваться от любой ерунды, которая лезет в голову и мешает жить. А Арсению придется заново топить свое чувство, прятать, заталкивать поглубже и подальше, лишь бы не вылез даже малейший уголок. И, в первую очередь, следовало избавиться от источника беспокойства. Как и тогда, несколько лет назад. Уж лучше пусть лучший друг обижается на невнимание, нежели в его глазах появится презрение и отвращение к настоящей ориентации того, кого он всю жизнь считал «нормальным».
Вытерев руки полотенцем, Арсений постукал пальцами о столешницу и кивнул своим мыслям. Да, пора действовать жестко.
========== Глава 5 ==========
Утром Полтавцев постарался пораньше уйти на работу, чтобы не столкнуться с Димкой. За весь день от того не было ни звонка, ни сообщения. Видать, пока не отошел, да и тем лучше. Арсений печально улыбнулся.
Выловив Жунеева в кафе, он немного замялся и вздохнул. Гошка, заметив это, приподнял брови и спокойно сказал:
— Арсик, если тебе позавчерашнего было мало, то нет проблем. Ты же знаешь, я горячим красавчикам не отказываю. Хочешь сегодня?
— Хочу, — с видимым облегчением обрадовался Полтавцев. — И завтра хочу, и послезавтра, — не сдержался он.
— Ого! — развеселился Жунеев, ставя на блюдце кофейную чашку. — Да ты, я смотрю, не на шутку изголодался. Не вопрос!
— Замечательно, — пробормотал Полтавцев и улыбнулся.
Уже вечером, в спешке забегая домой, он наткнулся на Димку, выходившего из своей комнаты. Даже не глянув в его сторону, Арсений быстро заговорил:
— Дим, я сегодня ночую не дома, и оба выходных тоже проведу вне его. Не теряй меня! — и принялся поспешно заталкивать в небольшой рюкзак нужные вещи.
— Куда ты? — опешил Ерошихин, заходя за Арсом в комнату, хмуря брови и наблюдая за тем, как вещи буквально исчезают из рук парня, перекочевывая в рюкзак.
— Личная жизнь появилась, — пожал плечами тот с деланным равнодушием. — Если все пойдет хорошо, то вообще будем жить здесь, вместе, — он прищелкнул пальцами и словно опомнившись, бросил на Димку застенчивый взгляд: — Естественно, как только ты найдешь себе новое жилье. Не думай, будто я тебя выгоняю! — он похлопал Ерошихина по руке.
— Эй! — очухался Ерошихин, когда Арс уже утопал в коридор надевать обувь.
Новость настолько огорошила, что Димка едва челюсть поймал на полпути к полу. Он уже попривык быть рядом с другом, пусть это и продлилось всего ничего, а тут… Личная жизнь, таинственные побеги из собственной квартиры с рюкзаком на горбу, мимолетные взгляды, мажущие полным, как показалось Диме, безразличием. Подобное отношение парню не нравилось, и он пока что не мог понять, что происходит.
Ему понадобился целый день, чтобы обдумать свое вчерашнее поведение во время попойки и, разумеется, он все решил смахнуть на состояние алкогольного опьянения, когда мысли плавились в потоке пивного марева. Поцелуй был приятен, без сомнений, но запариваться над ним дольше, чем пара часов, Дима не собирался. Честное слово, ну случилось засосаться с лучшим другом, так что теперь из этого, трагедию устраивать?