Отец подруги и я (СИ)

Маша выходит из ТЦ с бумажным стаканчиком и хмуро смотрит на меня. Я уж было подумала, что она видела меня с Ростиславом Андреевичем, но нет, по-прежнему дуется из-за Тимура. Она знает, что я против их отношений, и поэтому считает меня теперь чуть ли не врагом.
— Маш? Все нормально? — спрашиваю обеспокоенно. — Ты обиделась на меня?
— Нет. Ты здесь не при чём. Ладно, увидимся позже. За мной папа приехал.
— Пока.
— Пока.
Церемонно целуемся в щеку, и я машу ей на прощание рукой. Подруга садится в БМВ и грустно смотрит на меня через стекло. Ростислав Андреевич даже не глядит в мою сторону — это даже к лучшему. Отводит от меня подозрения.
Как же жаль Машу. Этот придурок Тим только что прилюдно ее отшил. Назвал овцой — какой это удар для нее! Вернуться что ли, в кафе и побеседовать? Но фиг с ним, подождет. Сейчас я иду за платьем. И за курточкой. Надеюсь, на карточке хватит денег?
  
— 17-
 
О да, хватило даже на сапожки. И на новые контактные линзы. В институт всегда хожу в очках, а вот если куда-то на выход — надеваю линзы. Надеюсь, Ростислав Андреевич не отругает меня за многочисленные траты. Хотя, если бы он был жлоб, то не давал бы мне карту, а отсыпал бы наличных. Похоже, ему доставляет удовольствие покупать мне вещи, а потом пожирать меня глазами в обновках. Ладно бы только смотрел, а то руки распускает!
Я прошла мимо магазина нижнего белья и приостановилась. Может, купить новый комплект. Не для Теплякова, конечно, нет. Для себя. Обожаю качественные вещи. Трусики из этого магазина можно носить целую вечность, и они не потеряют своей окраски.
В прошлый раз мне было дико стыдно за свое бельишко, когда он все-таки меня раздел в коридоре. Ведь предупреждал же, что разденет! Не поверила, а зря. На мне были поношенные трусики. Хотя едва ли он их заметил, ведь все его внимание было приковано к голой груди. Но все-таки лучше на всякий пожарный иметь крутой комплект белья, чтобы не было стыдно, если снова полезет под одежду. (Что-то мне подсказывало, что обязательно полезет).
Принесла покупки домой и разложила на кровати.
— Ого, откуда шмотье? — присвистнула Карина. — Папик проспонсировал?
— Никакой он мне не папик, Карин, — завожусь моментально.
— Ты думаешь, я дура? Короткова, если он тебя еще не трахает, то сделает это в ближайшее время. С чего бы тогда тратился?
— Это просто ни к чему не обязывающий ужин, — упорствую я.
— Не смеши, ради бога, — ржет Карина. — После ужина явно намечается продолжение. Вон даже бельишко купила сексапильное. Кстати, Маша знает, что ты с ее папашей мутишь?
— Да не мучу я с ним, — краснею и добавляю: — Не знает.
— Правильно, встречайся с ним по-тихому и ей не говори.
Карина расчесывает щеткой свои черные густые волосы, и я по обыкновению любуюсь ими. Вот это я понимаю объем! Не то, что у меня — три волосинки.
— Карин, все это неправильно, — сажусь на кровать и выкручиваю себе пальцы из-за разыгравшихся нервов.
— Забей ты на правила. На тебя обратил внимания классный богатый мужик. Наслаждайся, дура, — Карина откладывает щетку и смотрит на меня своими черными восточными глазами.
— Ему нужен только секс, — до боли закусываю нижнюю губу.
— А тебе? Замуж что ли? — усмехается и проводит пальцем по горбинке на носу.
— Нет, конечно, нет. Я же только на втором курсе учусь.
Она права. Что я теряю, поддавшись Ростиславу Теплякову?
Подругу! Я потеряю подругу!
— Тогда в чем проблема? — недоумевает соседка. — Трахнись с ним, раз он этого хочет. Он ведь тебе тоже нравится, вон глаза горят, как у сумасшедшей.
— Я боюсь. Очень боюсь.
Карина качает головой, берет книгу и раскрывает ее на рандомной странице.
— Сделаешь мне макияж, как в прошлый раз? — спрашиваю робко.
— С удовольствием, — Карина тотчас откладывает учебник и достает чемоданчик с принадлежностями для макияжа.
Она обожает разрисовывать лица, визажист доморощенный. Кстати, у нее отлично получается. В прошлый раз я не узнала свое лицо.
 
Когда я уже была готова, позвонила Маша.
— Пойдем сегодня в кафешку вдвоем? — спрашивает она. — Мой папа куда-то уехал, в новом костюме. Наверное, опять к этой своей Инге.
— Маш, прости, я не могу… Я приболела.
— О, а что с тобой? — удивляется, потому что знает, что меня никакая зараза не берет.
— Месяки болезненные начались, — соврала я. — Первый день, сама понимаешь.
— Да, конечно, понимаю. Жаль, конечно, упускать такой момент. Ну ладно. Выздоравливай, пока.
Кладу трубку и вижу укоризненный Каринкин взгляд.
— Ну а что мне оставалось делать? — развожу руками.
***
Я подъехал к дому Ксении и набрал ее.
— Сейчас выйду, — отвечает она.
— Я жду возле твоего подъезда, — сообщаю на всякий случай. — Ты готова?
Вместо ответа несносная девчонка кладет трубку. С нее станется выйти сейчас в пижаме и грустным голосом сообщить, что у нее начались месячные. В этот момент я даже не подозревал, что именно это ей пришлось соврать моей дочери.
Она выходит на улицу вся в белом: белое платье, белая модная курточка и белые же сапожки. Я знал, что она потратила с моей карты тридцать пять тысяч, мне приходили смс из разных магазинов. Но больше всего меня порадовало оповещение из магазина нижнего белья. Не терпится увидеть, что она там себе приобрела. Карта безлимит, можно тратить, сколько душе угодно, но девочка потратила всего ничего. Помнится, Инга могла спустить за один присест 350 штук. Так что Ксения — истинная скромница.
Я выхожу навстречу и открываю перед ней дверь. Ксения садится в автомобиль — красивая до неприличия. Прямо даже жалею, что дал ей обещание сегодня не приставать. Волосы выпрямила: длинные и прямые раскинулись по плечам. Новый аромат. Она купила классные духи — чую нотки мускуса, ванили, амбры. Просто божественно!
Сажусь на свое место и везу девочку в ресторан, где кроме нас никого не будет. Я хотел от нее танец, и я его получу. И так как не привык танцевать на глазах у других людей, то снял целую крышу на вечер.
— Мне пришлось врать Вашей дочери, — говорит укоризненно. — Снова.
— Мне тоже, — пожимаю плечами.
— Мы заговорщики.
— Еще какие, — подтверждаю и неглядючи нащупываю ее руку. Сжимаю теплые пальцы и подношу к своим губам. — Это ведь не приставания, ты согласна со мной?
— Верно, не они. Ваши приставания, как я уже имела возможность убедиться, характеризуется срывом одежды.
Поглаживаю ее нежную ладонь и усмехаюсь. Мне нравится, что она перестала быть робкой и теперь за словом в карман не лезет. Потихоньку приручаю малышку.
Всю дорогу глажу ее руку, и она расслабляется, размякает.
— Красивый у Вас костюм, — вворачивает мне комплимент.
Я тоже сегодня прибарахлился, заехал к своему портному и забрал костюм, который он шил для меня на заказ. Вообще-то он предназначен для командировки в Мордовию, куда я полечу завтра на открытие офиса Теплобанка, но решил выгулять его сегодня. Может, я и старый для нее, но сейчас точно выгляжу на десять из десяти.
— Спасибо, милая. Мне приятно, что ты заметила.
— Я всегда замечаю, во что Вы одеты, — признается неожиданно.
— Правда? И вот что я был одет сегодня днем? — она молчит. — Вот ты и попалась, — говорю.
— Синий костюм в полоску, голубая рубашка и однотонный синий галстук, — перечисляет она. — А еще у Вас новый браслет на руке.
— Наблюдательная.
Подъезжаем к ресторану, помогаю девочке выбраться из салона и веду ее внутрь. В дверях, как и положено, пропускаю ее вперед, чтобы полюбоваться крепкой бразильской попкой. Сегодня полушария обтянуты белым платьем и выглядят настолько аппетитно, что мне хочется их ущипнуть. Но я усмирил свои первобытные порывы. Я — человек слова. Обещал, что не трону, значит, — не трону. Буду пускать слюни, глядя на нее со стороны.
— Почему здесь никого нет? Ресторан только открылся? — спрашивает Мисс наивность.