Инфолинк (СИ)

Марат молча посмотрел на высокий потолок, а затем снова на неё. Неестественный голос Цереры его успокаивал, ведь благодаря ему и ядовито-синим глазам она меньше походила на человека.
— О том, кто я… мой аватар — знает лишь четыре человека, — продолжала говорить машина. — Мой личный помощник, Антон Рябинин, выполняет мои личные приказы. Трошин, руководитель медицинских исследований и разработок в области биотехнологий. Его ассистентка и врач Марина Шавицкая. И Алина Сухач, руководит отделом общественных связей, обслуживающим весь Анкор и курирующим работу Ютека и иных государственных структур. Они в курсе практически всех моих действий, ведь, по понятным причинам, я не могу сама выйти к людям, и мне требуется определённая помощь. И прошу, соблюдай нашу с тобой легенду прикрытия.
Церера также поведала, где и кого следует искать. Она утверждала, что эта группа лучше всех прошла тест на лояльность, раз в месяц проходит тест детекторе лжи, но тот давал неточные результаты, но помогал выявить совсем откровенную ложь. Эти сотрудники не раз доказывали Церере свою преданность, надёжность, но, не до конца понимая человеческое мышление, она никогда никому всецело не доверяла. Машина просила Марата проверить их и их ближайшее окружение. Она опасалась, что если утечка информации продолжится, то Церера проиграет очень быстро. А пока она постарается ни с кем не делиться ценной информацией, что, в свою очередь, тоже создаст свои трудности в её работе на радость мятежникам. На этом их встреча завершилась.
Марат хоть и устал, но решил приступить к работе немедленно, ведь когда его голова была набита тоннами неразрешённых тайн, то он просто не мог спать спокойно. Заодно он хотел проведать Артёма, только не знал, где его искать.
Найти личного помощника Цереры не составило труда, он был именно там, где она и сказала — в своём кабинете, ожидая детектива. Антон сидел в просторном кабинете за столом, над которым порхал объёмный односторонний экран. Антон показался Марату взволнованным, постоянно перебирая руками, лежащими на столе. По условиям сделки с Церерой, расследование находилось в тайне, и сотрудники не должны были догадаться о том, что происходило. По официальной версии, он занимался инспекцией сотрудников, проверяя их профессиональную пригодность к работе. Такие проверки Церера проводила нередко, поэтому, как она утверждала, все были привыкшие, однако всегда боялись, ибо проверяла она строго и иногда понижала сотрудников в рангах, а соответственно в уровне допуска, в привилегиях и льготах. Обычно проверками занималась служба безопасности Ютека, имея к делам Цереры широкий, но в меру ограниченный допуск.
— Я подготовил все документы и отчёты, а также бланк проверки «А57-4801», заполнил по инструкции, а ещё… — вежливо, но с волнением говорил помощник.
Марат слушал его, смотрел на экране различные графики, данные и кивал головой, сам ничего не понимая. Антон подготовил большой объём документов, в котором были тысячи строк чисел, сводок, диаграмм. Марат понимал, что у него месяц уйдёт на то, чтобы понять о чём вообще эти документы, а то, как соотнести их с расследованием — он понятия уже не имел. Марат никогда не любил бюрократию, его общение с ней ограничивалось лишь написанием отчётов для начальства. Иногда ему казалось, что документы он ненавидел больше, чем самих мятежников. Возможно, они были полезны для такой умной машины, как Церера, которая, видимо, и придумала всю эту бюрократичную систему, но только не ему.
Марат уже не слушал Антона, пытающегося доказать, что те или иные данные сходятся. Что его знания для его должности в нужной мере имеются. Детектив сидел в кресле и рассматривал кабинет подозреваемого. В нём царил бардак: у стен стояло множество столов, на которых были разбросаны ячейки информации, какие-то бумаги и канцелярские вещи. Некоторые лампы освещения не работали, а на столе были следы от кофейной кружки. В углу стояла корзина с мятым, явно поношенным бельём, а у корзины лежало несколько немытых тарелок, прямо на полу. Сам же Антон выглядел крайне чисто и опрятно, даже волосы были прекрасно зализаны назад. Марат всегда считал, что внешний вид человека никогда не был показателем того, кто он есть на самом деле. Человека раскрывает его окружение и то, о чём он говорит… даже «как» он говорит. Антон говорил непонятные вещи, поэтому этот пункт детектив решил пропустить. А вот судя по обстановке, Марат предположил, что Антон работает в довольно напряжённом режиме. Бардак в его кабинете не был похож на признаки лени или неряшливости, а скорее на нехватку времени, когда человек пренебрегает менее важными делами в угоду более приоритетных. Антон был личным помощником Цереры, знал то, что большинству непозволительно. В его усталых, слегка красных глазах читалось серьёзное напряжение, скрытое за спокойным лицом. Возможно, дело было не только в ответственной работе на правителя страны, но и в том, что он боялся разочаровать «машину». Последний вывод Марат сделал потому, что кроме, камеры монитора и панели коммутатора под столом, никакой электроники в кабинете не было вообще, не считая ячеек информации, которые были аналогами устаревших флешек старого мира. Марат хоть и не собирался признавать, но отчасти тоже побаивался Цереру потому, что она мыслила не как человек. Сегодня она защищает людей, а что будет завтра? Машина, управляющая всеми системами России, всеми ведомствами, и имеющая под боком мощнейший военный арсенал, технологично опередивший весь мир. Он не доверял ей, хотя признавал её значимость в жизни страны. До Великой революции Марат видел страну, свой город, хоть и был относительно юн. И то, как всё изменила Церера — казалось ему чем-то невозможным, фантастичным.
 
— Хватит! — рявкнул детектив, более не в силах слушать нудятину от Антона, которая лишь мешала, а не помогала. — Я здесь не за этим. В Конкордии завёлся крот, который сливает, как ты уже сто раз сказал, данные. Сливает дебилам-мятежникам. Я не проверяющий, а тот, кто найдёт предателя и подвесит его за яйца на самом высоком уличном столбе.
Марат помнил уговор с Церерой, но решил играть по своим правилам, что и привык делать. Он считал, что его методы быстрее и эффективнее помогут найти болтуна, нежели бюрократичный подход Цереры, заключающийся в поиске нестыковок во всех документах, в её приближённых за последний год.
Антон замолк, побледнел и даже вспотел.
— Это не я, да? — нервно прохрипел он.
— Ты меня спрашиваешь? — поинтересовался Марат.
Детектив за годы службы видел сотни преступников, как мятежников, так и убийц из Вязниковских. Он не был экстрасенсом, но всегда видел то, было ли в человеке что-то неладное. Тайны, которые он пытался скрыть. С Яной такой приём не прокатил, что у Марата вышло в его личный промах, но она была машина всё с тем же иным мышлением. Тем не менее, он всё понял и отчаянно шёл по её запутанному следу, пока в итоге она сама не решила его найти.
Антон жил в вечном напряжении, явно не имел личной жизни, посвятив всего себя работе. Он боялся Цереру, но не из-за того, что можно лишиться работы, а скорее из-за груза тайн, которые он хранил. Марат пытался поставить себя на его место, ведь что с ним будет, если Инфолинк перестанет считает его полезным? Отпустит с этим грузом тайн? Ни за что, скорее всего сотрёт память или ещё чего похуже. Марат сомневался, что Церера обладала хоть призрачным намёком на моральные принципы несмотря на то, что она строила лучший мир для людей. Она, по его мнению, действовала во благо общества, но не могла осознавать тонкую психику людей. Предать Цереру на столь высоком посту было бы крайне глупым поступком со стороны Антона, чья жизнь была как на ладони у машины. Тем не менее, Марат не исключал, что он мог быть как-то причастен к сливу информации.
— Тебе нравится твоя работа? — спросил он.
— Конечно! — натянуто улыбнулся Антон, мельком посмотрев на красный глаз камеры, что был под потолком.
Марат обратил внимание, что страх от вопроса помощник Цереры испытывал не по отношению к нему, а по отношению к машине. Обычно, допрашивая преступников, он видел их страх именно по отношению к нему, ведь он был вершителем их судеб. Если бы Антон боялся правосудия, он бы испугался Марата, а так, он явно опасался попасть в немилость к Церере.