Код Марвел: Сын Криптона (СИ)

— Ну вот и всё, готово. Не благодари. Но будь осторожен. Разговор пересказывать не стану, ты всё слышал сам.
Я кивнул в знак благодарности:
— Спасибо, Абрахам. Для меня это важно. Очень.
Старик ухмыльнулся:
— Эх, ты мой ученик, а в мире охотников это, по сути, то же самое что сын. Давай поможем друг другу. Сегодня я тебе, а завтра — ты мне.
— Не сомневайся, учитель. — Я улыбнулся, вставая с потёртого кресла. — Я бы ещё остался у тебя, но, сам понимаешь, мне нужно вернуться. Там Диана, она и так, наверное, извелась без меня.
  
— Ладно, беги, — сказал он. — Но смотри, чтобы всё прошло без лишних жертв. Удачи.
Я последний раз кивнул Уистлеру и, сосредоточившись, применил свою скорость — в мгновение растворяясь в воздухе, чтобы через несколько секунд вновь появиться у дверей итальянского ресторанчика в Лос-Анджелесе, где оставил Диану.
Войдя внутрь, я увидел, что за время моего отсутствия людей почти не прибавилось — всё так же царил полумрак, а из динамиков негромко лилась приятная музыка. Диана сидела за тем же столиком, уставившись в пустую тарелку, и, кажется, немного нервничала. Завидев меня, она подняла взгляд, в котором читалось нетерпение, смешанное с тревогой.
Я опустился на стул напротив, придвинул к себе тарелку с остывшей пиццей и откусил кусок, стараясь показать, что всё под контролем.
— Ну, что получилось? — Диана не выдержала первой и выпалила вопрос, впиваясь в меня взглядом. — Ты что-нибудь выяснил?
Я кивнул, закончив пережёвывать.
— Да, узнал то, что нужно. В общем, у меня вопрос: у тебя есть вечерний наряд? — спросил я внезапно.
Девушка изумлённо вскинула брови:
— Э-э… да, наверное. А это тут причём?
Я взглянул на неё с лёгкой усмешкой:
— Мы идём в клуб. Сегодня вечером.
И, недобро оскалившись, добавил:
— Пора познакомиться с Кабалой!
*****
—Пафосненько, — проворчал я тихо, разглядывая вход в клуб «Капкан».
С виду это была старая кирпичная арка, словно врата в иной мир: сама арка аккуратно вписывалась в фасад, окрашенный в глухой антрацитовый цвет. Чуть выше, почти на границе света и тени, висела вывеска из шершавого чёрного металла. Неоновые буквы «Капкан» вспыхивали и гасли в сбитом ритме, точно судорожно дышали, изрыгая похотливое, уставшее дыхание ночного города. Цвет этих букв — болезненно-фиолетовый с розоватым отливом.
Улица вокруг была пустынна и как будто вымерла: ни проходящих мимо зевак, ни весёлой очереди у входа, ни громыхающей музыки, которая обычно вырывается наружу, когда двери клуба открыты. Лишь одинокий охранник, запутавшийся в сумраке и дыме от своей сигареты. Он походил на призрак, затерявшийся на заднем плане чьего-то тревожного сна.
Диана стояла чуть позади меня, молча, но я остро чувствовал её присутствие. В полумраке и тусклом свете неона её силуэт казался почти призрачным. На ней было короткое чёрное атласное платье на тонких бретелях, доходящее чуть ниже середины бедра. Казалось, ткань этого платья не столько скрывала её фигуру, сколько мягко обнимала, подчеркивая каждый плавный изгиб. Атлас ловил фиолетовые и розовые блики неоновых огней и отражал их тонкой серебристой дымкой. В этом свете её кожа казалась фарфоровой, а волосы, гладко уложенные на плечи, — густыми и почти синими. От неё веяло странным холодком, но не пугающим, а скорее завораживающим.
Она была девушкой — юной для подобных мест, слишком невинной на первый взгляд. Но выражение её глаз говорило об обратном: в них не было ни страха, ни смущения, а лишь лёгкая насмешливость, будто она уже догадывалась, что ожидает нас внутри, и играла в эту игру по собственным правилам.
Я толкнул тяжёлую дверь, и нас словно затянуло во мрак.
Внутри клуб показался ещё более загадочным, чем снаружи. Повсюду царил тёплый, тягучий полумрак, обволакивающий, как пряное дыхание. Стены и потолок напоминали подвал: они были обшиты панелями из матового чёрного дерева, кое-где перебивающегося металлическими вставками. Воздух был густой, напитанный запахами вина, пыли, тел и чего-то чуть пряного, почти наркотического.
Из потолка спадали тяжёлые сплетения проводов, похожие на сети, где застряли лампы, источавшие розовато-сиреневый свет. Казалось, эти лампы дышат: то разгораются ярче, то меркнут, словно сердце клуба бьётся у нас над головами. Пол, стены и люди были окрашены этим мягким, то лавандовым, то фиолетовым сиянием. Оно стекало по поверхностям и искажало черты лиц, превращая людей в полупрозрачные тени.
Музыка здесь не «играла» — она текла, окутывая танцпол вязким, басовитым потоком. Её ритм был глубоким, почти животным: он пробирался сквозь обувь, поднимался по ногам и ударял в грудь. На танцполе тела двигались слитно, как единый организм, в котором стёрлись границы между людьми. Нельзя было разобрать, где заканчивается одно движение и начинается другое.
Диана прошла рядом со мной, не касаясь, но я ощутил исходящий от неё аромат — тонкий, прохладный, с горьковатой ноткой жасмина. Мне показалось, что он пробирается прямо в лёгкие, отзываясь лёгкой дрожью. Я невольно скользнул по ней взглядом: в рассеянном свете её кожа смотрелась почти светящейся, а сероватые тени вокруг делали её вид поразительно живым — слишком живым для этого застывшего в полумраке мира.
— Ну что? — произнесла Диана негромко, не оборачиваясь. Голос её прозвучал в голове, как стальная нотка сквозь шелк. — Сразу искать эту суку? Или потанцуем немного, пока она сама не проявится?
— Давай немного потанцуем, — ухмыльнулся я в ответ и шагнул в полумрак танцпола, уводя Диану за собой.
Мы нырнули в пульсацию звука, которая окутала нас плотной, как дым, волной. Танец оказался чем-то сродни совместному дыханию: не отдельными движениями, а слитным течением тел. Диана двигалась с природной грацией, словно родилась в ритме этой музыки, и её платье при каждом повороте улавливало неоновые отблески, будто дразня окружающих. Тонкие пальцы девушки коснулись моих плеч, и она приблизилась — так близко, что я ощутил её дыхание на своей шее. Запах её волос, прохладный и горьковатый, смешался с удушливой сладостью воздуха клуба, создавая странный контраст — то ли опасный, то ли чарующий.
Я вгляделся в её глаза, и там увидел всё сразу: вызов, насмешку и лёгкий отблеск дикого, неукротимого инстинкта. Как у животного, которое знает свою силу и не боится ею пользоваться. На какой-то миг я забыл, что у меня есть цель, что мы пришли сюда по делу. Но тут же по спине побежали мурашки. Кто-то другой наблюдал за нами.
Будто почувствовав посторонний взгляд, я медленно повернул голову, всё ещё продолжая двигаться в такт музыке. У стойки бара, в глубине зала, виднелась тёмная фигура мужчины: высокий, крепко сложенный, с руками, заложенными за спину. Он стоял неподвижно, словно изваяние, и разглядывал нас, не отрывая взгляда. Не пил, не говорил, просто… ждал.
Спустя несколько секунд он вышел из полумрака, словно появился из дыма, и направился к нам. Его лицо оставалось холодным, а взгляд — тяжёлым, в нём читалось нечто вроде проверяющей бесстрастности. Одет он был не как завсегдатай клуба: чёрная рубашка, поверх которой аккуратный серый пиджак, застёгнутый всего на одну пуговицу.
Подойдя ближе, он произнёс негромко, но так, что его голос прорезал музыку и достиг нашего слуха:
— Вы от Абрахама?
— Верно, — коротко ответил я, пытаясь уловить в его интонациях хоть намёк на угрозу.
Мужчина кивнул и чуть повернул голову, показывая направление:
— Пойдёмте.
Диана молча пожала плечами, будто всё происходящее не было для неё неожиданностью, а лишь частью какого-то привычного сценария. В её движениях читалась раскованная уверенность человека, которому нечего бояться.
  
Мы пошли за мужчиной вдоль стены, стараясь не задеть танцующих, не нарушить странного равновесия этого чёрного, переливчатого зала. Светильники мигали, меняя цвета с сиренево-розовых на мрачные лиловые. Танцпол и люди на нём с каждой секундой казались всё более иллюзорными, как если бы мы двигались по лабиринту сновидений.