Аморизм (СИ)

Ситуация как в Византийской империи перед ее крахом: чем успешнее был государственный деятель или полководец, тем больше император смотрел на него как на потенциального соперника, и наносил упреждающий удар. Показывать на высоком посту блестящие результаты было в то время нездоровым занятием. При такой кадровой политике империя была обречена на гибель.
Если теория ошибочная, расчеты на ее базе тоже ошибочные. Собранный по этим чертежам самолет не полетит. Если на христианстве Россия простояла около тысячи лет, то на коммунизме всего семьдесят. Самолет лишь вырулил на взлетную полосу, разогнался, чуть оторвался от земли, и тут же рухнул. Но руководство самолета выдавало текущую ситуацию за путь к коммунизму.
Возникает гуманизм хрущево-брежневского толка, нацеленный на обустройство быта, а не на построение коммунизма. Советский идеологический фронт полностью оголен. СССР походил на крепость, у которой развалилась одна стена. Все другие стены были по-прежнему неприступны, но это уже не имело значения. Если у крепости нет одной стены, это уже не крепость, а легкая добыча.
В 1985 году к власти приходит Горбачев и берет курс на гуманизм «как на Западе». В итоге развалился Варшавский блок, потом СССР. На их обломках возникла третья Россия — безыдейная или демократическая. Первая Россия была царская, вторая красная.
С 1991 года она запрещает себе иметь какую-либо идею, миссию, высшую цель, закрепив это положение в Конституции. Теперь в ее основании лежат общие слова, что делает ее похожей на здание, под которым нет фундамента. Россия кубарем катится в пропасть.
Власть можно представить в роли мужа, а государство в роли жены. Как муж изливает в жену семя, и она рожает детей, так власть изливает в государство идею, и она рожает новые поколения, воспитанные на этой цели и ценностях. Венчание царя на царство — аналог венчания мужа и жены.
При первом демократическом президенте Ельцине Кремль есть муж, страдающий идейной импотенцией. Он не может излить в жену никакой идеи, все его усилия на материальной сфере. Но он позволяет и даже поощряет жену к связям на стороне. В этом Кремль похож на мужа спартанки, который был не против и даже за, если к его жене входили молодые и здоровые соотечественники.
Спартанскому мужу было не важно, от кого дети. Главное, чтобы они были сильными и здоровыми. Он видел в этом умножение своей собственности. Платон сравнивал древнегреческую Спарту с племенным конезаводом, где не важно, от кого жеребенок. Важно, чтобы он был крепким.
У безыдейной России было много любовников, но главным был Запад. Любовники сливали в Россию свои идеи. Она не думала предохраняться, беременела и рожала новые поколения. Пока они росли, у Кремля не было проблем. Обозначились они, когда Запад, идейный отец выросших поколений, заявил претензии на активы России, а рожденные от него встали на его сторону.
По сути, Ельцин поставил Россию на табуретку и одел петлю на шею. От появившегося в 2000 году президента Путин требовалось выбить из-под нее табуретку. Но случилось то, чего никто никак не ожидал — он вытаскивает Россию из петли, обманывая демократию и делая власть постоянной. Но как защититься по идеологическому фронту, который абсолютно голый?
Армии может противостоять только армия. Информационная армия — это такая же армия, только ориентированная захватывать не территорию, а сознание. Противостоять ей может только информационная армия. Обычная армия перед ней беспомощна, как танк против радиации.
Сегодня у России не только нет идеи, но еще хуже, нет понимания, что такое идея. Уровень состояния умов правителей передают слова Лукашенко, главы Белоруссии, союзника России: «Мы никогда не думали, что мы, хозяйственники, и нам придется еще нести на себе какую-то излишнюю нагрузку идеологическую. Оказалось, да, надо идеологией заниматься…».
Человек упускает из виду, что заниматься предметом можно, если есть понятие о нем. Если нет, но человек думает, что есть, это хуже, чем если бы не было. Кто не знает свойств героина, но считает, что знает, и по его мнению это полезное вещество, которое нужно принимать каждый день, тот с такими знаниями убьет себя. Кто под идеологией понимает протокольное пустословие на трибуне в позднем СССР в стиле «за все хорошее и против всего плохого», для того заниматься идеологией, значит, заполнить пространство лозунгами «За счастье!»; «За честность!»; «Вперед!».
 
  Курс  
Кремль не видит иного способа оказать сопротивление наступающему Западу, кроме как смешать коктейль из прошлых идеологий России, из православия и коммунизма, и выставить эту смесь для защиты идеологического фронта. Не самое лучшее решение, но на безрыбье и рак рыба.
В плюс Кремлю, что взоры массы всегда устремлены не в будущее, а в прошлое. Это касается любой массы: западной русской, китайской или африканской. Логика не является ее сильной стороной, и потому она всегда считает прошлое идиллией, где все жили счастливо и в гармонии.
Проблема тут в том, что эти учения рождены ушедшей эпохой, и применимы к современной не более, чем феодальные правила к научному центру. Еще проблема, что религия и коммунизм по основанию противоречивы. Религия стоит на том, что Бог есть, а коммунизм, что Бога нет. Из разных точек отсчета вытекают разные положения. Из религии следует, что люди не равны, Бог поставил одних выше других. Из коммунизма (атеизма/гуманизма) следует, что все люди равны.
Нельзя предположить, что теория, какую человек считает ошибочной, может мотивировать его к действию в пользу этой теории. Еще больше нельзя предположить, что синтез двух ошибочных и взаимоисключающих теорий может его мотивировать к тому, к чему зовут их лозунги.
Рационально следовать такой «идеологии» невозможно, только эмоционально. Думающих людей эмоциями не взять, они в таких вопросах не чувствительны к ним. Остаются только массы. Они образуют целевую аудиторию, кому идеи православия и коммунизма эмоционально близки. На них какое-то время будет действовать смесь религиозных, коммунистических и демократических лозунгов. Но одних масс недостаточно. Помимо солдат нужны генералы, думающие люди.
Чтобы интеллектуальная элита полноценно действовала в пользу государства, она должна в этом видеть рациональный смысл, свое благо, достигаемое через сохранение России. Если перед двумя умными людьми поставлена задача спасти Россию, но у одного в качестве мотива деньги и чины, а другой видит в спасении России тоже самое, что видит в спасении судна плывущий на нем человек, они будут действовать с разной эффективностью.
Аморизм — это Идея преодоления старости и смерти, и Способ достижения — эксперименты над людьми. Побочный эффект — результаты от объединения того лучшего, что есть в человеке, но нет в компьютере, с тем лучшим, что есть в машине, но нет в человеке. Аморизм спасет Россию, но это бонус. Главное, что он даст смертным реальный шанс перейти на следующую ступень эволюции.
Аморизм будет магнитом, который со всего мира начнет притягивать главный ресурс нашего мира — мозги. Россия никогда не имела такого магнита. Идея православия никаких интеллектуалов не могла притянуть. Скорее, наоборот, она их отпугивала, и сейчас это наглядно демонстрирует основной состав верующих. Зайдите в храм и увидите потенциал собравшегося там интеллекта.
Идея коммунизма была более мощным магнитом, на что указывает появление коммунистов во многих странах, но она не могла притянуть экономическую и политическую элиту других стран, так как не обещала способствовать умножению их благополучия, а напротив, грозила его обрушить.
Слабое место религии: нужно принять на веру все основные утверждения. Слабое место всех светских идей: коммунизма, фашизма, либерализма и их подвидов: их масштаб в рамках колбасы. Все споры вокруг — как правильно и справедливо разделить результаты общественного труда.
Аморизм выше религии и колбасы. Если потенциала религии хватает только на притяжение масс, а коммунизма/гуманизма на притяжение голодных, то потенциала аморизма хватит объять всех смертных: и атеистов, и верующих. Как бы человек не верил в загробную жизнь и ожидающие его там пряники, он никогда не будет против сказать смерти: не сегодня.