Аморизм (СИ)

Есть фраза, исключающая возможность мыслить Солнце неподвижным: «И остановилось Солнце» (Нав.10,13). Произошло это событие, когда Господь проявил свое всемогущество, лично участвуя в сражении на стороне евреев, бросая в войско неприятеля камни с неба: «Господь бросал на них с небес большие камни до самого Азека, и они умирали; больше было тех, которые умерли от камней града, нежели тех, которых умертвили сыны Израилевы мечом». (Нав.10,11).
Все эти моменты можно понимать аллегорически, но Церковь еще задолго до своего раскола на православную и католическую, категорически отрицала это. Единая Церковь настаивала, что слова о движении Солнца нужно понимать не в бытовом смысле, восходит/заходит, а именно как его реальное движение — вращение подвижного Солнца вокруг неподвижной Земли.
Указывая на слова Библии и их трактовку святыми и на Соборах, Церковь говорила, что эта информация исходит от источника абсолютной истины — от Бога. Добрые христианине в то время не могли допустить мысли, что Земля крутится вокруг Солнца, это было бы хулой на Бога и Церковь.
В начале XVI века Коперник завершает труд своей жизни «О вращении небесных сфер». Писал он его почти сорок лет, и посвятил Папе Римскому Павлу III. Коперник был католический священник, и не хотел, чтобы его работа была доступна всем, дабы не смущать умы благочестивых христиан тем фактом, что в своих расчетах он опирался на отрицаемую Церковью гелиоцентрическую модель.
В 1582 году, на основании труда священника из небольшого городка Фромборк, Коперника, Папа Григорий XIII утверждает новый календарь. Все, порядок восстановлен, дата на календаре совпадала с небом. Что в основе нового календаря лежит модель, противоречащая Библии, про то знал крайне узкий круг математиков и астрономов.
  Развязка  
Вторая сюжетная линия берет свое начало в 1450 году, когда английский астроном Томас Диггес начал экспериментировать с линзами, чтобы с их помощью приблизить небо. Результата он не получил, но начало положил. К концу XV века подзорная труба уже хорошо известна в Европе. С ее помощью можно было наблюдать удаленные объекты, за что ее прозвали волшебной трубой.
Досужая публика воспринимает изобретение игрушкой, и использует главным образом для подсматривания за соседями. Потом, как и многие игрушки, она находит применение в армии и на флоте, как сейчас дроны, вчерашние игрушки, сегодня превращаются в грозное оружие, которое грозит потеснить традиционное, как в свое время огнестрельное оружие потеснило холодное.
В 1609 году астроном Томас Хэрриот усовершенствовал конструкцию настолько, что когда направил трубу на Луну, то первым из людей наблюдал на ней кратеры, а на Солнце пятна. Ничего этого он публиковать не стал, чтобы не напрягать отношения с Церковью, которая стояла на том, что Солнце не только движется вокруг Земли, но еще и безупречно, и на нем не может быть пятен.
В 1610 году Симон Мариус направил телескоп на Юпитер и увидел, что вокруг него вращаются четыре спутника. Он оказался перед весами, где на одной чаше лежала информация от Бога, что все небесные тела вращаются вокруг Земли, а на другой информация с неба, какую он наблюдал лично.
Сложно подобрать аналогию для передачи его удивления. Если вы знаете, что человек не может летать, и вдруг увидели летящего человека, это сильно вас удивит. Но не до бесконечности. В первую очередь подумаете, что наблюдаете новое техническое приспособление для полета, или что это фокус. Может быть, решите, что найден способ преодолеть гравитацию — левитация.
Но все это ничто по сравнению с удивлением от зрелища, какого не может быть, потому что Бог, абсолютный разум, сказал через Церковь, что ВСЕ тела вращаются вокруг Земли. Телескоп же говорил, что НЕ ВСЕ. Мариус лично видел четыре небесных тела, вращающихся вокруг Юпитера.
Как это можно объяснить? Если вариант «Бог ошибся» невозможен, остается три варианта: 1) иллюзия; 2) сошел с ума. Третий вариант даже мыслить страшно: у Церкви информация не от Бога. Если благочестивому христианину пришел в голову третий вариант, ему нужно падать и истово молиться, потому что понятно, кто может подкидывать такие мысли про святую Мать-Церковь.
 
Неизвестно, на каком варианте остановился Мариус, но публиковать своего открытия он не стал. Возможно, попросту не понял его масштаба, счел рядовым событием, а про рядовое не трезвонят. Мариус сухо поделился им в личной переписке с узким кругом лиц, не комментируя.
Первооткрыватель дал спутникам названия, исходя из того, что Юпитер — римский вариант греческого Зевса. У Зевса было три любовницы и один любовник. На самом деле их было больше, но эти были более заметны. В результате три спутника Юпитера получили имена любовниц: Ио, Европа и Каллисто. Четвертый спутник был назван Ганимедом, в честь любовника Зевса.
Через малое время, в том же 1610 году, Галилей направил телескоп на Юпитер и увидел его четыре спутника. Произошло это в преддверии коронации Козимо II, одного из четырех сыновей Козимо I, отца-основателя могущественного клана Медичи. Символом клана был Юпитер.
Галилей, которому клан Медичи покровительствовал, увидел в своем открытии мощные имиджевые и коммерческие перспективы. Пазл сложился: Юпитер — четыре спутника; Козимо — четыре сына. Он заявляет, что Медичи запечатлены на небе. Юпитер символизирует Козимо I, а вращающиеся вокруг него четыре луны выражают его сыновей: Козимо II и трех его братьев.
Ученый хотел назвать спутники именами сыновей основателя династии, но обнаружил, что Мариус по праву первооткрывателя уже дал им имена. Он выходит из положения, называя все четыре спутника «Созвездием Медичи» (сейчас их называют «Галилеевы спутники»).
Чтобы монарший глаз мог видеть это без лишнего напряжения, ученый дорабатывает до ума телескоп. У него это получается, что чрезвычайно способствует пиару открытия — любой желающий теперь мог без труда видеть, как вокруг Юпитера вращаются четыре спутника.
На Галилея как из рога изобилия сыплются блага, среди которых прекрасные отношениях с самим Папой Римским — Павлом V. Он писал, что Папа не дал ему ни минуты стоять на коленях, как положено по протоколу, и общался с ним как со своим другом.
Тот факт, что люди удивлялись виду небесных тел, вращающихся вокруг другого небесного тела, и это их не шокировало, объясняется тем, что никто пока не совместил картину, описываемую Церковью, с картиной, какую демонстрировало Небо.
Имея высокопоставленных друзей, Галилей позволяет себе вольности. Например, в 1612 году он пишет принцу Федерикко Чези: «Я подозреваю, что астрономические открытия будут сигналом для похорон или, вернее, для страшного суда над ложной философией» (под ложной философией он понимает исходящую от Церкви информацию о строении мира). Как это совмещалось у доброго католика, которым был Галилей, а добрый католик считает Церковь рупором Бога — загадка.
Среди лиц, способных сопоставить астрономические наблюдения с расчетами и понять их смысл, появляется мнение, что гелиоцентрическая модель — это не математическая абстракция, а отражение реальности. Но если так, встает вопрос, чем же является информация от Церкви?
В 1615 году глава инквизиции кардинал Беллармино пишет одному стороннику Галилея, что если представить дело так, что движение Земли и неподвижность Солнца только предположение, позволяющее лучше представить пути небесных светил, то это не влечет никакой опасности. Но утверждать, что Солнце в действительности является центром мира, что Земля стоит на третьем небе и с огромной быстротой вращается вокруг Солнца, — утверждать это очень опасно, так как это несет вред святой вере, представляя положения святого Писания и позицию Церкви ложными.
Кардинал напоминает ученым, что в VII веке шестой Вселенский Собор, через который говорил Святой Дух, постановил понимать Библию в трактовке отцов Церкви, а они трактовали слова про Землю и Солнце так, что Земля стоит, а Солнце вокруг нее крутится. И что Тридентский собор XVI века запретил толковать Священное Писание вразрез с общим мнением святых отцов.