Могущество (ЛП)

Мы идем мимо разбитых валунов, замерзших ручьев и корявых, безлистных деревьев, пока не достигаем ледника. Медленно, осторожно, достопочтенный несколько раз подтягивает меня за веревку, пока я чуть не падаю в глубокую расщелину, где лед может поглотить меня целиком.
Возможно, так будет лучше, чем это.
Мое место во льдах.
Мои похитители достопочтенные не привыкли к такому. Они не могут дождаться, когда окажутся на другом берегу этой огромной замерзшей реки. Они очень осторожны на подвижном, неровном льду, а холод вызывает у них напряжение и раздражение.
Но мне это нравится.
Несколько раз подумываю о возможности взмахнуть руками, натягивая веревку, чтобы вывести из равновесия моего сопровождающего на другом конце и сбросить его в ледяную бездну, но сопротивляюсь этому желанию, потому что я, несомненно, упаду вместе с ним и найду свою смерть в промерзшем, безмолвном льду внизу.
Я не могу умереть здесь.
Не тогда, когда отправил Амали в неизвестность, чтобы исполнить почти невыполнимое задание. Отправлять ее в Калабар с моим состоянием — почти глупость.
Я понимаю это, но мне все равно. Нужно подарить ей надежду.
Двадцать зим танцев со смертью, насмешек над достопочтенными моей силой.
Двадцать зим бессмысленного существования, пока я не нашел ее.
И теперь я, возможно, умираю.
Из всех проклятий гребаной удачи.
Я просто должен верить, что Амали сможет совершить чудо, потому что моя неуязвимость закончилась.
Каким-то образом я должен придумать, как излечиться от яда дракона, освободиться от оков, вернуть себе руки и убить шестерых высококвалифицированных убийц.
Последнее было бы легко, если бы только у меня имелись руки.
Уставившись на грязный лед, стиснув зубы и ставя одну ногу перед другой, я ищу в себе силы.
В порядке эксперимента пытаюсь замедлить время, но я слишком болен и изможден, чтобы сделать это прямо сейчас.
Поэтому вместо этого пользуюсь холодом ледника, обволакивая его вокруг себя.
Это странно успокаивает.
Но вдруг боль в моем теле превращается в чистый огонь, и что-то — слабое покалывание в затылке — заставляет меня поднять глаза к обжигающе-голубому небу.
Я щурюсь от палящего солнечного света и ловлю вспышку золота.
Вайлорен.
Она вернулась.
Похоже, порванные драконьи крылья не так уж долго заживают.
Как и выколотые глаза, если уж на то пошло.
Она опускает голову и прижимает крылья к телу. А затем выгибает свое тело и падает. Огромный дракон превращается в мерцающее пятно, летящее к нам, как стрела.
Она летит за мной.
Я просто знаю это.
Я должен бежать или хотя бы увернуться с дороги, но какой в этом смысл? Я скован, а она…
Гребаный дракон.
Теперь я вижу ее морду.
Один золотой глаз впивается в меня. Ее грозные зубы обнажены в дикой усмешке.
Ее когти выпущены.
Вид дракона, приближающегося на полной скорости, на самом деле завораживает.
Мое сердце забывает биться.
Возможно, именно так выглядит другая сторона смерти.
Дракон снижается так быстро, что я вдруг опасаюсь, что она разобьется о замерзший ледник, но в самый последний момент раздается резкий хлопок крыльев, и зверь ловит порыв холодного ветра, стремительно меняя угол наклона.
Мои похитители остановились на месте. Как и я, они в потрясении смотрят на небо.
От них веет страхом, и это необычно, потому что они достопочтенные.
— Похоже, она, наконец-то, восстановила свои силы, — бормочет Тайден себе под нос. — Это заняло у нее чертовски много времени…
Вайлорен подлетает ко мне. С огромной точностью она подхватывает меня левой лапой, рассекая лед под моими ногами, разрывая пополам веревочные путы, и смыкает острые черные когти вокруг меня, как прутья клетки.
Забавно, как закаленные достопочтенные отшатываются, когда ее массивный коготь врезается в лед.
Она подхватывает меня, хлопая массивными крыльями, посылая мощные порывы ветра к испуганным достопочтенным. Они пытаются подняться, но ветер толкает их назад.
Удивительно, как легко и просто дракон проявляет свою силу.
 
Вайлорен стремительно набирает высоту, поднимая меня в бескрайнее голубое небо. Я застрял среди твердых когтей и чешуи. Первое желание — протянуть руку и схватить что-нибудь, но я не могу.
Я ничего не могу сделать.
Если бы бог смерти когда-нибудь захотел придумать пытку, которая бы взбесила меня до конца моего существования, это было бы именно оно.
Полная и абсолютная гребаная беспомощность.
— Теперь тебе полегчало, дракон? — прохрипел я, не зная, слышит она меня или нет.
— Ты лишил меня глаза, полукровка. Я могу убить тебя когтями прямо сейчас, знаешь это?
— Тогда почему бы тебе не сделать это? — мягко промолвил я, прекрасно зная, что она меня не убьет. — Такое великолепное, грозное существо как ты? И выполняешь приказы этих мелких убийц, как будто наемная слуга? Я думал, что такой дракон как ты далек от дел простых людей вроде нас, — внезапное осознание поразило меня. — А. У достопочтенных есть что-то на тебя, не так ли?
— Молчи, Каймениэль, или я раздавлю твое маленькое бледное тело и все равно найду способ сохранить тебе жизнь, — гремит она в моем сознании, и ее гнев отдается во мне.
На этот раз это другой вид гнева: глубокий, первобытный, полный напряжения, как древний вулкан, который копил свой огонь тысячи зим… но теперь он вот-вот извергнется.
Я мог бы разозлить ее еще немного, но какой-то глубоко запрятанный инстинкт выживания велит мне заткнуться, чтобы не сломать позвоночник и ноги.
Вместо этого я смотрю сквозь ее изогнутые когти на пейзаж внизу.
Мы оставили позади ледник и достопочтенных. Набирая высоту, парим над основанием серого горного хребта, покрытого снегом, направляясь все дальше и дальше на северо-восток.
Возвращаемся в страну Иони.
Назад к снегу, к вершинам, к землям, где никогда не заканчивается зима, когда весь остальной мир оттаивает.
Назад к Черной горе.
Интересно, что это за рычаг воздействия на тебя такой мощный, а, Вайлорен?
Интересно, могу ли я украсть это прямо у них из-под носа?
Случались и более странные вещи.
Внезапно до меня доходит, что черные когти, которые так надежно удерживали меня, — те самые, что царапали мою кожу и вводили в мое тело ядовитую магию Вайлорен.
Однако на этот раз, когда она подняла меня, то старалась не оставить на мне ни единой царапины. Острые, ядовитые кончики ее когтей сцепились таким образом, что направлены наружу, не в силах коснуться меня внутри временной клетки.
Что все это значит?
Полагаю, в скором времени я это узнаю. А пока мне нужно просто попытаться устроиться поудобнее в моей клетке и полюбоваться видом.
Когти дракона длинные, гладкие и черные, и каждый из них размером примерно с мужскую ногу. Внутри ее наполовину сомкнутых когтей я вынужден сидеть в неудобной позе: наклонившись вперед, со скрещенными ногами и связанными за спиной руками. По крайней мере, могу смотреть через щели и видеть захватывающий пейзаж внизу.
На мгновение я замираю.
Горы огромные и древние, как и дракон. Я вижу огромные пики, долины и хребты, покрытые сверкающим снегом, таким чистым и белым, что ослепляет. Вижу грозные скалы, высеченные из темно-серого камня.
Эта часть мира настолько отдаленная и враждебная, что ни одна душа не осмеливается искать здесь пристанища. Здесь нет ни одного жилья, ни одной тропинки. Человечество никак не может оставить здесь след.
Вот что видит Вайлорен.
Когда смотришь на мир с точки зрения дракона, все остальное меркнет.
Ну, почти все.
Амали сияет в моем сознании, как маяк, проникая во все фибры моего существа, пока морозный горный воздух хлещет вокруг меня. Воспоминание о ее мягкой коже под моими кончиками пальцев заставляет мои призрачные руки дрожать. Мой жар разгорается в тысячу раз сильнее.
Вернись ко мне. Ее восхитительный, глубокий голос звучит в моем сознании, он резонирует в моей душе.