Алый флаг Аквилонии. Железные люди
Утром шестого июня поход продолжился, и все шло как обычно до девяти утра, когда впередсмотрящие с марса на фок-мачте доложили, что видят поднимающийся на берегу столб серого дыма. Прошло совсем немного времени, и вот уже по правому борту открылся выброшенный далеко на берег корпус большого деревянного корабля, превосходившего «Медузу» своими размерами раза в два, а на прибрежном холме, над которым развевался большой Андреевский Флаг, суетились люди. Это и была самая главная деталью происходящего, сигнализирующая о том, что крушение тут потерпели не турки, англичане или французы, а соотечественники Основателей.
6 июня 3-го года Миссии. Четверг. Утро. Берег острова Тинос, место крушения линкора «Азия».
Фрегат, что под всеми парусами двигался в южном направлении на некотором удалении от берега, наблюдатели, выставленные на берегу лейтенантом Балашовым, обнаружили за час до того, как он должен был выйти на траверз места крушения. Немедленно по команде была объявлена тревога, а на наблюдательном посту со брался весь офицерский состав потерпевшего крушение линкора, включая командира капитана первого ранга Толбузина.
Минувшие четыре дня отнюдь не добавили ясности в положение русских моряков. Никаких рыбацких поселений на берегу обнаружить так и не удалось, а небольшая группа местных жителей, на которую один из разведывательно-охотничьих отрядов случайно наткнулся в глубине острова, была одета в звериные шкуры и вооружена копьями без наконечников. С аборигенами разошлись мирно, хотя и без особых выражений симпатии. Охотники
Каменного века просто побоялись связываться с численно превосходящими оппонентами, а для русских моряков действовал приказ командира не забижать местных жителей. За эти же четыре дня умерла большая часть раненых, чьи травмы в местных условиях выглядели несовместимыми с жизнью, а также некоторая часть тех, кто сразу после катастрофы считался вне опасности.
И вот в море появился неизвестный фрегат...
- Французская постройка... - произнес капитан первого ранга Толбузин, опуская подзорную трубу.
- И флаг османский, - добавил лейтенант Касаткин. - Пожалуй, господа офицеры, пришел наш последний час. Враг уже совсем рядом, а мы еще ничего не успели сделать.
Впрочем, несмотря на то, что на фрегате тоже, несомненно, заметили дымы лагеря и русский флаг над холмом, со стороны его команды не проявлялись признаки враждебности. Там не открывали орудийные порты, выкатывая в них пушки, а палубу не заполняла толпа жаждущих боя возбужденных головорезов в красных фесках. И вообще, на фрегате упорно делали вид, что идут мимо по своим делам и в упор не видят копошащихся на берегу русских.
- А может, у ентого фрегата на борту только палубная и парусная команда, и более никого? - высказал предположение лейтенант Балашов. - Тогда он и в самом деле может пройтить мимо нас без боя, даже не отсалютовав пушкой.
- Турка без драки не турка, особливо если он чует свою силу, - возразил лейтенант Касаткин. - Так просто мимо не пройдет, непременно сцепится.
Впрочем, при подходе к тому месту, где на берег был выброшен русский линкор, на фрегате началась заметная суета. Черными муравьями на мачты полезли матросы спускать паруса, и, глянув на них через подзорную трубу, капитан первого ранга Толбузин вдруг с изумлением проговорил:
- Господа офицеры... это кто угодно, только не турка! Будьте добры, полюбуйтесь на это сами...
Лейтенант Касаткин и лейтенант Балашов как по команде вскинули к глазам свои трубы (мичманам зрительные приборы не положены, ибо им без надобности) - и точно: карабкающиеся по вантам худощавые голоногие матросы в юбочках и облегающих жилетах на самом деле ничуть не походили на типичных турок. На нетипичных, впрочем, тоже. Да и флаг, развевающийся над фок-мачтой, оказался чисто красным, без присущего турецкому знамени белого полумесяца.
Пока старшие офицеры пялились на фрегат и его команду, силясь понять, что бы сие диковинное зрелище значило, штурман Глеб Никифоров вытянул вперед руку и закричал:
- Смотрите, господа, смотрите! Перед фрегатом и чуть ближе к берегу плывет гигантская акула, а у ей на спине люди!
- Пожалуй, Глеб Евлампиевич, должен сказать, что на акулу, даже гигантскую, эта штука только похожа, -с сомнением произнес каперанг Толбузин, разглядывая в подзорную трубу приближающийся предмет. - И люди на ней выглядят слишком уверенными и спокойными для случайных пассажиров. Мы смотрим на них, а они смотрят на нас, и тоже, кажется, в зрительные трубы.
- К тому же, Никифор Васильевич, ни одна акула не будет нести над собой государственный флаг, которого я, правда, не узнаю, - сказал лейтенант Касаткин. - Не спрашивайте меня, каким способом этот предмет движется по поверхности вод без весел и ветрил, но факт в том, что ход у нее при этом весьма приличный, не менее пяти узлов...
- Итак, господа офицеры, что мы имеем? - сказал капитан первого ранга. - Наши визави - один фрегат французской постройки и один корабль непонятной конструкции под флагами неизвестных нам держав - враждебности по отношению к российскому Андреевскому флагу не проявляют, и, судя по тому, что на фрегате спускают паруса, собираются встать тут на якорь или, как минимум, лечь в дрейф. Как вы думаете, что из этого следует?
- Из этого, Никифор Васильевич, следует, что люди на фрегате заметили наше бедственное положение, и теперь собираются нас спасать... или, по крайней мере, выяснить, кто мы такие и как сюда попали, - ответил лейтенант Касаткин.
- Кто мы такие, Владимир Иванович, эти люди знают и так, ибо нет в мире морской державы, которая не признала бы российский флаг, - назидательно произнес лейтенант Балашов. - И, кстати, Никифор Васильевич был прав: фрегат только что отдал якоря. Теперь стоит ожидать спуска на воду баркаса и посылки на берег разведывательной партии.
- Прошка! Тащи сюда мой парадный кафтан, треуголку и трость, - скомандовал каперанг Толбузин. - И вам, господа офицеры, я тоже советую приодеться, ибо встречать гостей следует при полном блеске. То, что наш корабль потерпел крушение, еще не означает, что мы пали духом и опростились.
Тогда же и почти там же, фрегат «Медуза».
- Этот парусный линкор можно датировать примерно первый половина восемнадцатый век, - констатировал Раймондо Дамиано, глядя на берег в бинокль. - Позже обвод корпус уже был немного другой.
- Однако в первой половине восемнадцатого века русские корабли по Средиземному морю не ходили, - ответил вольноопределяющийся Кариметов. - Петру Великому было не до этого, а при Анне Иоанновне и Елисавет Петровне флот пребывал в загоне и запустении. Так что моя ставка - на начальный период царствования Екатерины Великой, то бишь Первую Архипелагскую экспедицию...
Еще в первый день пребывания в заливе Сувла Сергей-младший, выслушав рассказ капитан-лейтенанта Голованова о совместных приключениях с вольноопределяющимся Кариметовым, смерил нового знакомца испытующим взглядом и сказал: «С этого момента вы, Александр Талгатович, кандидат в командиры. Лидерские качества у вас имеются, образовательный уровень соответствует, да и в деле вы показали себя наилучшим образом, так что, как только у нас появится бесхозное подразделение, так сразу в дамки, то есть в лейтенанты. Готовьтесь. А пока, в силу всех вышеуказанных обстоятельств, считаю обязательным ваше присутствие с правом совещательного голоса на всех военных советах и вечерних командирских посиделках. Еще одна умная голова нашему ареопагу не повредит».
Вот и сейчас, выслушав исторический экскурс, младший прогрессор кивнул и сказал:
- Скорее всего, вы правы, и наши новые пропаданцы пришли сюда из эпохи громких побед времен императрицы Екатерины. Но в связи с этим возникает вопрос к товарищу Гаврилову. Скажите, Василий Андреевич, вы сможете сдержать свое пылкое классовое чувство при встрече с дворянами-крепостниками середины восемнадцатого века? Я говорю об этом совершенно серьезно, потому что нам сейчас требуется избежать любых конфликтов с теми, кого мы в будущем видим гражданами Аквилонии. Наша задача - забрать отсюда этих людей, всех, до последнего человека, а не устраивать с ними маленькую гражданскую войну.