Игровая площадка для грешников (ЛП)

Я с тоской застонала, направляясь трусцой к огороженному двору, бросив взгляд на дом, которому он принадлежал, чтобы проверить, не смотрит ли кто-нибудь в мою сторону, прежде чем перепрыгнуть через забор и подойти к сухому белью, которое развевалось взад-вперед на морском бризе.
Мужские носки, боксеры, простыня — бинго! Кроваво-красное бикини висело на веревке рядом с симпатичными джинсовыми шортами, которые, казалось, шептали: засунь в нас свою задницу под звуки волн, разбивающихся о берег. И кто я такая, чтобы не побаловать свою задницу тем, чего она так сильно хотела?
Я кинула кроссовки, сбросила рваные джинсы, трусики, укороченный топ и лифчик и осталась в чем мать родила, позволяя дельфинам полюбоваться моей задницей, если им захочется выпрыгнуть из океана, чтобы поглазеть. К сожалению, полотенец не было, поэтому я обошлась простыней, молча извинившись за то, что использовала ее, чтобы вытереть песок между ягодицами, но девушка должна делать то, что должна делать девушка. И я была уверена, что, если бы домовладелец знал, какой у меня был день, он бы меня простил.
Я надела — о, да, детка — дизайнерское бикини и быстро отрегулировала завязки, чтобы зафиксировать девочек, прежде чем натянуть шорты. Они были немного тесноваты. Ладно, возможно, из-под них выглядывала большая часть ягодиц, чем была прикрыта, но нищим выбирать не приходится, и, по крайней мере, они не были мокрыми. Я выудила двадцатку из кармана своих испорченных джинсов и с самодовольной ухмылкой сунула ее в топ бикини. Наконец, я сняла с бельевой веревки модный белый кружевной кардиган-кимоно и натянула его, чтобы завершить смену наряда. Для меня этот образ был немного в стиле бохо, но я считаю это победой.
Я схватила свою мокрую одежду и направилась обратно со двора, перепрыгнув через забор, прежде чем побежать вверх по боковой стороне дома к маленькой улочке за ним.
Я не сбавляла темп, пока не оставила пляжный домик позади, затем выбросила свою испорченную одежду в соседский мусорный бак дальше по улице, оставив кроссовки и снова повесив их через плечо на случай, если не смогу найти замену.
Я прошла еще около мили, прежде чем наткнулся на дом с припаркованной у входа машиной и нервным парнем, который кидал вещи в багажник, пока его ребенок кричал на него с крыльца.
Маленькому паршивцу на вид было лет девять, он пинал свой скейтборд на улице и позволял ему катиться обратно к нему с недовольным выражением лица.
— Я не хочу шоколадное, я хочу ванильное! — закричал он с красным лицом, свирепо глядя на своего отца, который выглядел так, словно куда-то спешил.
— Я же сказал тебе, Бенни, у меня нет ванильного, — сказал отец. — Как насчет того, чтобы заехать перекусить блинчиками на обратном пути? Ты можешь помочь мне забрать твои сумки из твоей комнаты?
— Я тебя ненавижу! — закричал ребенок, а отец бросил на меня извиняющийся взгляд, даже не взглянув на меня по-настоящему, и поспешил обратно в свой дом, покачав головой, в то время как сопляк закатил истерику.
Как раз когда я подошла к нему, из кустов выскочила маленькая белая собачка с коричневым пятном над глазом, с надеждой виляя хвостом, приближаясь к ребенку, словно думала, что получит еду или что-то в этом роде. На собаке не было ошейника, и она была достаточно костлявой, чтобы я поняла, что она бездомная. Таких здесь было много: погода всегда стояла хорошая, а летом туристы подкармливали их, и они становились толстыми и упитанными. В той части города, где я выросла, их было не так много, потому что люди едва могли себя прокормить, так что они не собирались ничего раздавать дворнягам.
Малыш заметил обнадеженного щенка и, схватив с земли свой скейтборд, поднял его над головой и, пошатываясь, направился к нему. — Убирайся отсюда, дворняга!
Он замахнулся доской на маленького щенка, который с испуганным визгом отскочил в сторону, а я бросилась вперед, схватила другой конец доски и зарычала на него.
— Почему бы тебе не выбрать кого-то своего размера, ты, маленький засранец? — Потребовала я, держась за доску и свирепо глядя на него, пока он таращился на меня, как будто никто в его жизни никогда не обвинял его в том, что он маленький придурок, которым он явно был.
  
Я вырвала скейтборд из его рук и ухмыльнулась ему. — Я заберу это, потому что ты дерьмовый человек, — объяснила я. — И, если ты поплачешься об этом своему папочке, я подожду, пока ты уснешь в своей постели, а потом приду, вытащу тебя ночью и выброшу в море.
— Что? — пискнул он, и я поняла, что я взрослая женщина, угрожающая какому-то ребенку. Не самый лучший мой ход, но он был засранцем, и ему нужно было усвоить урок.
— И еще я хочу твою кепку, — решила я, посмотрев на бейсболку у него на голове, которую он быстро протянул мне.
При ближайшем рассмотрении я поняла, что это была кепка Красного Могучего Рейнджера, который был отстойным, потому что все знали, что Зеленый Рейнджер был лучшим, просто его полностью недооценивали. В любом случае, кепка уже была моей, а ребенок получил хороший жизненный урок. — Будь добр к дворнягам, и мне не придется возвращаться. И иди, маленький засранец, помоги своему отцу с сумками.
Он убежал, казалось, слишком потрясенный, чтобы плакать, а я ухмыльнулась, глядя на свою новую доску.
Погодите-ка, это был не просто старый скейтборд, это была чертова доска «Стихия», о миииилая. Этот парень действительно был избалованным сопляком, и мой день только что стал намного лучше.
Я бросила скейтборд на дорогу и запрыгнула на него, некоторое время отталкиваясь от асфальта, чтобы набрать скорость, а затем позволила холму увлечь меня в сторону города.
Стараясь не слишком задумываться о том, что, черт возьми, может ждать меня, когда я впервые за десять лет вернусь в Сансет-Коув, я услышала звук торопливых лап и, оглянувшись, обнаружила, что за мной по улице бежит дворняга.
— Это не было открытым приглашением, — крикнула я ей, и она радостно залаяла в ответ.
Я поджала губы, но догадывалась, что у нас обоих был довольно дерьмовый день, так что я не могла оправдать шум, который подняла. Без сомнения, ему все равно скоро наскучит гоняться за мной.
Прошло совсем немного времени, прежде чем звук машины, следовавшей за мной по дороге, достиг моих ушей, и я оглянулась, заметив вдалеке серебристую Ауди, мчащуюся по дороге. Я должна была понять, что отцу не понравится, что я ограбила его ребенка, поэтому я быстро свернула на боковую дорогу, которая вела к пляжу, где на ветру колыхалась вывеска пляжной закусочной «Surf and Turf». (Прим.: Surf and turf или surf 'n' turf — блюдо, сочетающее морепродукты и красное мясо.)
Маленький бар был открыт, и когда у меня снова заурчало в животе, я решила уступить его требованиям и поесть.
Я перевернула доску, спрыгивая с нее, довольная тем, что мне явно удалось сохранить этот навык с детства, подошла к бару и взяла меню с полированной красной стойки.
Я примостила задницу на барном стуле на солнышке и быстро выбрала самое дешевое блюдо в меню, которое могло утихомирить мой урчащий желудок. Корзинка картошки фри стоила два доллара, но я могла бы добавить к ней вегетарианский бургером, если бы выложила пять пятьдесят.
— Могу я принять твой заказ, милая? — спросил бодрый голос, и я подняла глаза, чтобы увидеть улыбающуюся мне женщину. — Святые угодники, что с тобой случилось? — взвизгнула она, и я вздрогнула, задаваясь вопросом, как я, должно быть, выгляжу, раз она так отреагировала.
— Мой парень ударил меня по лицу, задушил и сбросил в неглубокую могилу в нескольких милях отсюда, — сказала я, положив меню на стол и указав на бургер. — Мне вот это, пожалуйста.
Женщина еще некоторое время смотрела на меня, разинув рот, а потом кивнула, записывая мой заказ. — Напиток?
Я с тоской посмотрела на молочные коктейли, а затем застонала, качая головой. В конце концов, у меня был чертовски ограниченный бюджет. — Подойдет вода из-под крана.