Альбинос (СИ)

Как соблазнить натурала? Как сделать первый шаг, если совершенно не знаешь, как? Оставалось только попробовать. Хоть мы и сидели на разных концах заднего дивана, всё же это было расстояние вытянутой руки. Он сейчас был на расстоянии вытянутой руки, и это было близко.
Не успела моя ладонь лечь ему на ногу, как он её ударил своей.
— Только попробуй, Саша, уебу. — буркнул он, не глядя на меня, опять в своем репертуаре.
  
Когда меня вот так пихают, хочется ещё больше залезть в штаны, если и не ради удовольствия, то хотя бы из вредности. Попытка номер два. Он сидел, широко раскинув ноги, как сидят все подобные ему мужики, отвернув от меня голову. Пришлось усилием воли повернуться так, чтобы ему оказалось сложно просто отпихнуть меня. Руки легли на его колени. Спасибо, что сзади в мерседесе места много, неприлично много!
Он схватил меня за руки, больно сжимая, стиснув челюсти.
 — Я тебе сказал, не лезь? Хули ты делаешь?! — он отбросил мои руки с коленей. Это было почти предложением продолжить эту одностороннюю игру. Он уже дал слабину, пошел трещиной тогда, когда стал мягче ко мне, и теперь мне оставалось только влезть в эту трещину.
 — Я хочу тебя, Слав.
 — Может, ты себе просто передернешь? До дома не дотерпишь, что ли?
 — Я тебя хочу.
 — Сука…. — он опрокинул голову назад. Зря.
Как мог быстро метнулся к нему, перелетел через одну ногу, оказавшись лицом к лицу. Странно, он даже не сопротивлялся. Эта выходка не обошлась без адреналина и ещё большего возбуждения. Руками я уперся в диван по обе стороны от его головы. Деваться некуда, ему придётся со мной что-то…
Его рука мертвой хваткой схватила меня за лицо. Больно, очень больно, он опустил голову, глядя злыми глазами, с ненавистью, с раздражением. На секунду мне показалось, что он ударит меня. Буквально мгновение, когда его правая рука дернулась, мне казалось, что вот-вот и она полетит в лицо. Какой же он красивый. С этими веками, с этими губами, мужским взглядом, с этой блестящей щетиной и почти прозрачными глазами…
Он сжал лицо ещё сильнее, так, что уже нельзя было терпеть и пришлось зажмуриться. Было больно во всех смыслах. Неожиданно его рука медленно потянула меня к себе. Когда я открыл глаза, он смотрел на мои губы, уже спокойно, уже совсем другими глазами.
Слава обладал каким-то невероятным мастерством «момента». Он чувствовал, когда нужно смотреть, а когда целовать. И его неторопливость была для меня убийственной. Никогда в жизни я так не чувствовал чужой поцелуй. Слава расслабил руку, перехватив меня за шею, и потянул к себе. Расстояние между губами было крошечным, расстояние выдоха или вдоха. Он медленно прикоснулся ко мне. Медленно, очень медленно. И от того каждый миллиметр кожи чувствовался очень остро, отпечатывался в памяти.
Все эти стремительные поцелуи, как в кино… Никогда не сравнятся с тем, что можно почувствовать за три секунды, просто чуть касаясь губами. Мне нравилось отдавать ему власть и чувствовать её на себе. Ощущать, что это не просто мои пьяные выходки. Это он делает со мной не под дулом пистолета, а потому, что он тоже этого хочет.
Теплые руки обхватили мою шею, нежно заставляя углубиться в поцелуе, и вот уже его горячий язык провел по моим губам, всё также ужасно медленно. Есть что-то необыкновенное в том, когда эти прикосновения оставляют место для предвкушения. Когда чувствуешь, что ещё чуть-чуть и язык сделает ещё одно движение, и окажется там, где ты его уже заждался. Но нарушать эту игру не хотелось. Слава обнимал меня, крепко прижимая к себе за талию, другой рукой за шею, ловко целуя, показывая, как можно целовать. Как НУЖНО целовать, не важно, мужчину или женщину. Мои руки сами собой обвили его голову. Без понятия, что подумал мой водитель, глядя в зеркало заднего вида. Я точно знаю, что он смотрел.
Мы целовались неприлично долго, как подростки, которым ещё рано лезть друг другу в штаны. У меня уже всё горело в трусах, полыхало, пропиталось смазкой и натерло все места… Мне нравилось гладить его по щеке, щетина была мягкая, почти невесомая, как обычные волосы, совсем не жесткая. Я даже не заметил этого вчера, в наш первый раз…
Уже не в силах терпеть эти ласки, руками нашарил его ремень, как мог расстегивал его, чтобы не отрываться от губ. Слава, конечно, это заметил, мне показалось, что он хотел остановиться. Неужели надеялся, что бросит меня вот так?! Не дойдя до конца?! Тем более, что у него самого стояло колом, стоило только расстегнуть молнию, как член горкой натянул штаны вместе с трусами.
Я уже понял, как ему нравится, и как он любит, поэтому не торопился, как прошлой ночью. Прижимаясь к нему, всё так же в поцелуе, я осторожно вытащил член из трусов. Как же приятно, что я возбуждаю его, что он меня хочет. Эта мысль заставила меня улыбнуться. Слава это почувствовал и поймал момент, чтобы отстраниться, прерывая поцелуй. Просто смотрел на меня. Хочешь смотреть? Смотри!
С невероятной силой хотелось секса с ним, любого, не важно как и где, просто ощутить себя в его власти, чтобы он смотрел, как я ему отсасываю, чтобы видел меня таким, любым, пьяным, возбужденным, чтобы он вошел в меня, трахал до умопомрачения. Не знаю, было ли это видно по моему лицу, но, наверное, что-то такое всё же было. Иначе он бы тоже не смотрел ТАК.
Это был третий раз, когда я держал его член в своих руках, но почему-то именно сегодня, именно в эту ночь я ощущал, что это происходит на самом деле. Мне всегда хотелось взять в рот полностью, хотя это и вызывало дискомфорт, но сейчас было плевать на любой дискомфорт. Вместо того, чтобы начать медленно сосать член, я разом погрузил его глубоко в рот, как только мог, подавляя все свои рвотные позывы. Было тяжело, так как я переборщил с силой и он вошел максимально глубоко, сразу до основания. Но старания были не зря. Слава шумно прорычал от удовольствия. Мне оставалось только медленно насаживаться, всё также глубоко, касаясь губами его кожи вокруг члена. Делать это медленно, а не рывками, было ещё сложнее, так как ощущения в горле становились ещё ярче, почти невыносимыми. Когда я уже почти привык к этим ощущениям и стал мало по малу наращивать темп, он остановил меня.
 — Стой. — тихо сказал он. — Я сейчас кончу…
 — Это я сейчас кончу. — вырвалось у меня, сжимая его почти подрагивающий член.
 — Иди сюда… — снова шепнул он. Эти перемены в нем меня выбивали из колеи. Почему он шепчет? Стесняется, что ли?
Мы снова увлеклись поцелуем. Только теперь я чувствовал его член где-то рядом с собой, такой же горячий. Через мгновение машина остановилась. Видимо, подъехали. Спасибо моему мерсу, что затонирован, и водителю, что не тупой. Мы просто остановились у его дома, продолжая целоваться. Но долго продолжать не пришлось, не взирая на мою настойчивость, Слава сумел оторвать меня от себя.
 — Будем пачкать кожу в салоне или поднимемся? — спросил он.
Зачем отвечать? Я хотел пачкать кожу в салоне, подняться к нему, а потом продолжать это где угодно, но раз его смущает салон мерседеса, то проще подняться, поэтому я отпрянул назад, наблюдая, как он пытается спрятать стоящий член в свои штаны. Ему пришлось «положить» его боком, чтобы удалось застегнуть ремень. Когда борьба со штанами закончилась, он глянул на меня спокойно, но без энтузиазма. Неужели жалеет о том, что произойдет дальше? Хотя какая мне разница?! Главное, что произойдет.
В квартиру мы зашли спокойно, без спешки, но чувствовалась некоторая неловкость. И раз уж мы были в квартире, то я решил воспользоваться душем. И не только просто, чтобы помыться. Судорожно растягивал себя как мог, чтобы это не было так больно, как в прошлый раз. Хоть дома я и подготовил себя, ещё раз лишним не будет. Я был уверен, что член войдет мягче на этот раз. Никогда в жизни так не трясся над сексом, как сегодня. И все эти переживания очень быстро отрезвляли меня, от того становилось ещё волнительнее, следом и возбуждающе. Какой-то замкнутый круг.
Когда я вышел из душа, Слава был на кухне и что-то пил из стакана. Скорее всего, опять виски. Мда… сложно ему ещё представить, что будет заниматься сексом со мной. Я подошел со спины, и мне было страшно от того, что он уже передумал. И я, как дурак, окажусь ненужным сейчас и неуместным. На удивление, он повернулся без привычно злого взгляда, только смотрел на меня, замотанного коротким полотенцем.