Мы влипли (СИ)

Не успеваю досказать.
Матвей отталкивает меня от себя, так что я даже пролетаю пару метров, а в следующий момент уже отражает удар набросившегося на него Семена.
Ловко уворачивается, и сам двигает ему ногой по почкам. А потом в челюсть. Получает удар и снова бьет сам.
Он ужаса едва дышу.
Я не приемлю никакие виды агрессии, мне плохо становится от любого ее проявления. Что тогда, в университете, когда Матвей избивал Дена, я не могла выдержать этого, что сейчас.
Сейчас я полностью на стороне Матвея, потому что Семен пугает как никто. А все равно сосет под ложечкой. Мне страшно, так страшно, что не передать.
Это самая настоящая драка, не бутафорская. Они сцепились, и я не могу понять, кто лидирует. Хочется как-то разнять их, но не рискую соваться из-за страха сделать все только хуже. Матвей может отвлечься на меня и пропустить удар.
Если только позвать на помощь клубного охранника. Но не успеваю отойти и на метр, как все заканчивается.
Матвей в очередной раз наносит удар, и Семен ударяется о зеркало своей машины. Его ведет. Он все еще удерживается на ногах, но заметно пошатывается.
Матвей смотрит на противника. Стоит, широко расставив ноги, тяжело дышит. Из губы сочится кровь, но он не обращает на это никакого внимания.
Внезапно тишину улицы оглушающе разрывает полицейская сирена. Возможно, кто-то из соседних домов, у кого окна выходят на стоянку, увидел драку и вызвал. Или случайное совпадение.
Оба не сговариваясь отступают друг от друга.
— В машину, Полина, — бросает мне Матвей, — не заставляй повторять дважды.
Семен молчит. Один его глаз сильно подбит, второй пытливо перемещается между нами.
Я понимаю, что этот раунд за Матвеем, но страх не спешит испаряться. Он цепко держит в тисках и сковывает движения.
Тем не менее, я забираюсь в салон и жду, пока Матвей сделает то же самое. Мы выезжаем со стоянки за пару секунд до того, как туда заруливает авто ДПС.
Несемся по ночному городу.
Мой рабочий день закончился довольно поздно, машин на улицах совсем мало.
Перевожу взгляд со своих трясущихся рук на лицо Матвея.
— У тебя кровь, — произношу отрывисто.
— Как ты?
— Плохо. Я сильно испугалась и у тебя кровь. Останови машину, нужно обработать рану. Останови.
Матвей сбавляет скорость и через минуту прижимается к обочине в каком-то безлюдном дворе. Выключает фары.
— Я сейчас возьму аптечку и обработаю тебе рану. Ты с ума сошел с ним сцепляться.
— Интересно, кто бы сделал это за меня. Может, ты сама? И нет, чтобы сказать, спасибо, Матвей, я очень рада тебя видеть.
Вылезаю из машины, открываю заднюю дверь и нашариваю рукой аптечку. Вместе с ней возвращаюсь на свое место.
В салоне темно, но мои глаза успели привыкнуть к полумраку.
— Я очень и очень рада тебя видеть, Матвей.
Он неопределенно хмыкает.
— И я здорово перепугалась.
Открываю пластиковую коробку и достаю оттуда ватные диски, перекись и стрептоцид. Смачиваю один из дисков раствором и придвигаюсь к Матвею.
— Ну, готов?
Он кивает, откидывается назад и закрывает глаза.
Придвигаюсь еще.
Его красивое лицо сейчас так близко, но кажется, оно сильно напряжено. Хочется, чтобы он расслабился, хоть немного.
— Это не будет слишком больно, — шепчу.
Любуюсь длинными густыми ресницами, идеальной формой скул и подбородка, дерзким изгибом губ. Как мне не хватало всего этого.
— Пусть больно, мне все равно.
Осторожно подношу тампон к тому уголку губ, откуда сочится кровь, и слегка промакиваю. Губы Матвея приоткрываются, и я сглатываю. Смотрю на них, и не могу оторваться.
Мои руки снова дрожат, но теперь не от страха или неуверенности. Они дрожат от осознания его близости. Вызывают вспышку эйфории, которая начинает распространяется по телу опасным огнем. Всякий раз, как он оказывается в зоне моего комфорта, да и просто моем периметре, так происходит. Исключений не бывает.
Заставляю себя оторваться от неприличного разглядывания и снова поднимаюсь к глазам.
Охаю, потому что они оказываются открыты. Матвей смотрит на меня.
 
Зрачки в темноте салона кажутся полностью черными и слегка поблескивают.
Не могу сдержаться и дотрагиваюсь до его волос. Убираю со лба выбившиеся темные пряди стильной стрижки. Потом медленно веду пальцами от его левого виска, по скуле и вниз, к подбородку.
Матвей накрывает мою ладонь своей. Она у него очень горячая, пальцы чуть подрагивают, как и мои. Это очень необычно.
Я уже привыкла к тому, что он уверен в себе. Всегда и во всем.
А сейчас…
— Полина, — произносит хрипло.
Его правую руку я чувствую теперь на моей спине. Она не дает отстраниться, хотя я и не собираюсь этого делать. Просто не могу.
Левая ладонь скользит под волосы и слегка сжимает шею. Снова властно, но одновременно и нежно, как умеет дотрагиваться только он.
А потом… он притягивает меня к себе и целует.
Я вцепляюсь в ворот его толстовки и отвечаю на поцелуй. Он тут же углубляет и практически выдергивает меня с моего места, одновременно с этим отъезжая на сиденье назад. Усаживает к себе на колени.
— Матвей.
Его имя — единственное, что я могу произносить сейчас, больше ни одной мысли.
— Полина. Скучал. Сильно. Так сильно, Полин. Ты даже не представляешь.
— Матвей, Матвей.
Зарываюсь пальцами в его волосы, тяну. Сминаю ткань одежды. Кусаю губы от распирающего всю меня ощущения наполненности. Так и должно быть. Только так. Только с ним. [1]
Он привозит меня к общежитию спустя час и доводит до дверей комнаты. С бабой Шурой это были деревья. Не знаю, какой рычаг давления он использовал на тете Дусе, только она пропускает его без проблем.
И хорошо, что так. Потому что ноги меня еле держат.
Матвей сам поправлял на мне всю одежду, потому что я оказалась просто не в состоянии сделать это. Теперь же поддерживает за талию все время, пока мы идем по темному коридору.
Я не хочу думать о том, насколько порочно было все, что происходило между нами каких-то двадцать минут назад. Не сейчас.
— Полин, все хорошо?
Киваю.
Еще в машине Матвей сказал, что не может пригласить к себе, потому что живет здесь у приятеля, но я и не планировала. Мне нужно осознать.
— Все хорошо. Спокойной ночи, Матвей. И… езжай осторожнее.
Он не торопится уходить. Скользит пальцами по моей ладони, переплетает пальцы. Вдруг замирает и напрягается. Я понимаю, что он нащупывает кольцо и замираю следом за ним. Несколько секунд медленно проводит по пальцу своими, словно изучая, а потом отпускает мою руку и отступает.
— Спокойной ночи, Полина.
Разворачивается и скрывается в темноте.
Меня снова колотит.
Открываю дверь, стараясь сделать это максимально тихо, на случай, если Леся спит, и юркаю в комнату.
  
Глава 12
 
Полина
Мне везет, потому что Леся спит. Потому что я не в состоянии поддерживать сейчас даже мало-мальски связный разговор.
Что я наделала?
Дура, просто дура.
Ложусь на кровать и привычно отворачиваюсь к стене. Сил нет даже на то, чтобы сходить в душ. Хотя, не могу скрывать сама от себя, я не спешу это делать оттого, что на мне сейчас его запах. И я хочу, чтобы он сохранился подольше.
Дважды дура.
Чем я отличаюсь от всех его бывших подружек, которые по первому требованию? Ничем, совсем ничем.
Такая же, как они.
На все согласная, стоит ему дотронуться или даже просто оказаться рядом. Полностью попадаю под его влияние и уступаю. Еще хуже, сама вешаюсь.
Смысл моего переезда, если лишь только Матвей появляется в зоне видимости, так я перестаю соображать? Мы не помирились, даже не поговорили толком, а я уже провожу с ним время. Да еще в общественном месте.
Мне плохо, но ничего не могу изменить.