В отчаянном разрушении (ЛП)
— У тебя был секс на одну ночь, и ты не хотел, чтобы она просила завтрак в постель, — говорит он. Он разражается хохотом, хлопая в ладоши, а мне хочется наклониться и ударить его прямо в челюсть. Я сжимаю зубы от досады.
— Нет, — ругаюсь я.
— Ну же, hermano5 , — Фрэнки засовывает зубочистку обратно между зубами и подмигивает мне. — Расскажи мне.
Я вздыхаю и немного кручусь на вращающемся стуле, в котором сижу. Это кресло нельзя назвать красивым, поскольку мы не стараемся украсить этот импровизированный офис, который на самом деле является трейлером. Мы предпочитаем тратить деньги на другие вещи.
— Фрэнки… — предупреждаю я.
— Что? Я заслуживаю знать, что происходит. Тебя никогда не бывает здесь по выходным. Насколько я знаю, ты стараешься оставаться дома на случай, если Розита придет в гости. Ты не просто так пришел сегодня на работу - я тебя знаю. Давай.
Черт, он меня раскусил. Я все рассказываю Фрэнки. Он мне действительно как брат, и врать ему нечестно. Чего я не сделаю, так это не скажу правду о том, что происходит в последнее время с моими мыслями.
— Рози уехала домой на лето, так что это заняло меня, и я просто хотел немного отвлечься от дома.
— No mames6. Ты говоришь, что хочешь проводить с ней больше времени, а сам уже здесь... Что на самом деле происходит?
— У нее есть... подруга, — я сделал паузу, собираясь с мыслями. — Она не может вернуться домой из-за отмены поездки, поэтому я разрешаю ей пожить у нас, пока она не разберется со всем. Так что это уже кое-что.
Глаза Фрэнки загораются, и он широко улыбается. Он почти смеется, пока я не бросаю на него строгий взгляд. — Арло... Ты играешь с огнем.
— О чем ты, черт возьми, говоришь?
Он оглядывает комнату, хотя в ней только мы двое, и наклоняется ближе к столу. Я тоже наклоняюсь ближе. Он подмигивает, прежде чем ответить. — Ты никогда не был тем, кто умеет держать руки при себе.
— Господи, Фрэнки! Она же ровесница моей дочери! Я старше ее как минимум на двадцать лет. Это неправильно.
Моя грудь сжимается от запрета даже на простые мысли о ней. И теперь она под моей крышей? Да пошел я.
— Ух ты, коллега. Розита уже взрослая, как и ее подруга. Но не заставляй меня напоминать тебе, как ты позволял девчонкам из колледжа в барах ластиться к тебе, когда мы куда-нибудь ходили! Тебе едва исполнилось тридцать девять. Ты не такой уж и старый. Дамы любят тебя, старый хрыч. Как ты собираешься держать свои руки при себе?
— Не впутывай Рози в такие разговоры, — умоляю я, поднимая руки, чтобы потереть виски. Я провожу ладонью по лицу, а затем смотрю на Фрэнки, который бросает на меня кислый взгляд.
— Да, я виноват. Больше никаких разговоров о Розите. Но она написала мне, чтобы сообщить, что собирается искать работу на лето.
Я поднимаю бровь, благодарный за смену темы, но в то же время мне любопытно, что Рози могла ему рассказать. — О? Для меня это новость. На этой неделе ее не было каждый день, и она тайком выходила из дома по ночам.
Фрэнки задыхается. — Не Розита! Ого, Арло, правда?
Тут я замечаю его сарказм, и он смеется.
— Арло, она уже взрослая. Она собирается познакомиться с мальчиком и тайком уйти, чтобы встретиться с ним. Только не говори мне, что ты не заставлял девушку тайком выходить из дома, чтобы встретиться с тобой в двадцать лет.
Я закатываю глаза и не утруждаю себя ответом. — Я не хочу думать о том, что моя малышка вырастет. Она все еще выглядит на пять лет.
— Могу я напомнить тебе, что ей двадцать один? Ей не пять. Однажды ты должен отпустить ее. Она не собирается жить с тобой вечно, она найдет кого-то и будет бегать с ним до конца своих дней.
— Не надо мне такой визуализации, — вздыхаю я, жалея, что мы так и не начали этот разговор. Я и так пытаюсь наверстать упущенное время с Рози, но чтобы ее дядя Фрэнки вот так говорил о ее будущем? Мне это не нравится. Она все еще моя малышка, и мне не нравится неизбежная мысль о том, что она найдет кого-то, с кем проведет остаток своей жизни. Лучше бы они оправдали все ожидания, иначе я сверну им шею.
— Вернемся к подруге Розиты.
Фрэнки переводит разговор в другое русло, и я бросаю в него кинжал.
— Ни в коем случае. Я и так держу дистанцию. Конец дискуссии.
Он поднимает руки в знак капитуляции и наконец встает.
— Это ты согласился, чтобы она жила с тобой. Придется когда-нибудь встретиться с ней лицом к лицу. Не будь мудаком, Арло. Будь милым.
Я выдыхаю и смотрю, как он подмигивает, прежде чем направиться к выходу из трейлера. Я пытаюсь сосредоточиться на бумагах, которые держу в руках, а затем на ноутбуке в поисках новых заказов, но в голове все перевернулось. Фрэнки прав. Мне нужно вернуться домой и попытаться сделать это место местом солидарности. Если понадобится, помахать белым флагом, чтобы сделать его безопасной зоной для моих чувств. Меньше всего я хочу, чтобы она чувствовала себя некомфортно под моей крышей.
Это будет трудно, учитывая, как сильно на меня повлияло присутствие этой женщины всего за три дня, но я постараюсь сделать все возможное.
В доме тихо, и я знаю, что Рози нет дома, поскольку она наконец-то написала мне сообщение, сообщив, что у нее есть планы на ужин. Я громко хлопаю входной дверью на случай, если Клементина дома, не желая снова застать ее в бикини и надеясь, что она успеет вовремя прикрыться.
Я не спеша расшнуровываю ботинки, направляюсь в спальню и занимаюсь своими делами, хотя сегодня я не работал за пределами трейлера. Время обеда, и к тому моменту, когда я выхожу из душа и переодеваюсь, солнечный свет уже проникает на кухню.
Я достаю ингредиенты для приготовления простого сэндвича и иду за пивом. Я чуть не роняю банку, когда вижу Клементину на заднем дворе в другом бикини. Гораздо более откровенное.
Верхняя часть бикини практически съедена ее грудью, которая выпирает по бокам. Не лучше обстоят дела и с нижней частью, когда она крутится вокруг себя, демонстрируя голую задницу и едва заметную ткань, которая даже стрингами не является по определению. Я ругаюсь под нос и наблюдаю за тем, как она, подняв телефон в воздух, обходит бассейн.
Я не уверен, снимает ли она видео, фото или просто пытается получить обслуживание. Раздается громкий звук, и банка пива в моей руке сминается от моей хватки и разлетается во все стороны. Я ругаюсь под нос и бросаю банку в раковину, а затем хватаю полотенце, чтобы вытереть пиво с рук.
— Carajo, girasol,7 — выплевываю я. Я снова поднимаю взгляд на Клементину и поджимаю брови, в полном неверии в то, что я только что выплюнул изо рта.
Подсолнух по-испански. Откуда это взялось?
Я поворачиваюсь обратно к острову, чтобы не так явно бросаться в глаза, пока заканчиваю готовить три сэндвича. По привычке делаю два для себя и один для Рози. С тем же успехом я могу начать весь этот "акт хорошего парня" прямо сейчас, сделав бутерброд с предложением мира для Клементины.
Я раскладываю еду по бумажным тарелкам и даже беру две баночки пива с открывалкой, прежде чем раздвинуть стеклянную дверь и выйти на задний двор. Клементина поворачивается ко мне всем телом, и мне совсем не помогает то, что ее грудь подпрыгивает при этом движении. Ее глаза расширяются, и она направляется к шезлонгу у бассейна и хватает платье, которое едва прикрывает ее задницу.
— Я приготовил обед, возьми добавку, если хочешь.
Я ставлю тарелки на столик, стоящий между двумя креслами, и смотрю на нее. Ее телефон зажат между ладонями, которые практически побелели от хватки.
— Я не голодна, — бормочет она, оглядывая бассейн и не сводя с меня глаз.
— Это пропадет, — говорю я, надеясь, что она просто примет этот дружеский жест, и я уйду от нее.
Наконец она смотрит на меня, и ее карие глаза ждут чего-то... чего? Я не знаю. В ее чертах появляется мягкость, прежде чем она кивает и прочищает горло.