Бастард рода Неллеров. Книга 4 (СИ)

Как по мне, так хорошая идея. Вот только, есть одно но. Вдруг там не обычный диверсионный отряд в десяток-два солдат, не жалкая шайка разбойников, не успевших покинуть ставших опасными для них места, а крупное подразделение в сотню или две рыл, умудрившееся незаметно миновать выставленные генералом Лейнским заслоны? Где гарантия, что среди врагов нет своих магов?
Пожалуй, идея Эрика захватить наблюдателя-наблюдателей выглядит более предпочтительной. Тогда, допросив пленников, можно будет применить и мою задумку. Ну, или вызвать подмогу, коли противник вдруг окажется нам не по зубам.
— Мы поступим немного по другому. — говорю сержанту и оборачиваюсь. — Сергий, где там свиток с плетением сковывания, который мне маркиза Агния подарила?
— У меня в сумке. — секретарь объехал Ригера и приблизился ко мне. — Найти?
— Нет, Серг. Закопать у дороги. Что за привычка постоянно ерунду спрашивать? Конечно ищи. Мы сейчас спокойно поедем дальше. Эрик, ты рядом со мной, смотри внимательней, и как поймёшь, где сидит эта кукушка…
— Простите, кто, милорд? — удивился разведчик.
Они все что ли решили мне нервы трепать? Сергий, теперь ещё этот герой времён Очакова и покоренья Крыма.
— Наблюдатель. — говорю спокойно. — Незаметно мне покажешь его гнездовище. Точность не важна, онемение работает на большой площади, ярдов десять в круге. Надеюсь, не расшибётся насмерть, когда с дерева сверзится.
— Вряд ли он на дереве. — качнул головой Ромм.
— Ну, значит, так нам ещё легче. — усмехаюсь. — Нашёл? — спрашиваю у секретаря.
Тот молча протягивает мне пергамент. Дорогой для меня. Сестрица Алёнушка братцу Иванушке, то есть маркиза Агния для бастарда Степа Неллерского собственноручно из своей тетради перерисовала плетение, уважила, никому не доверила.
Разворачиваю, смотрю изображение заклинания и описание к нему. Учить его пытался, и хоть не выучил пока, зато смогу создать минут за пять. Пока наблюдатель сообразит, что обнаружен, если вообще это поймёт, пока начнёт собираться к отступлению, думаю, для него будет уже поздно.
Свиток сворачиваю, но в сумку не убираю. Командую:
— Поехали.
  
Глава 3
 
Никто наблюдателем сержанта не пошлёт, да и из простых солдат выберут того, кто помоложе, остроглазого. Это я к тому рассуждаю, что шанс на наличие у вражеского соглядатая защищающего от магии амулета достоверно нулевой, такие обереги даже у унтер-офицеров редко встречаются. Так что, сейчас поймаем языка, уверен на все сто. Лишь бы Эрик смог точно определить, где лазутчик скрывается, тогда поимка займёт меньше времени.
Разумеется, никто меня во главу колонны не пустит. Даже у такого уважаемого настоятеля как я имеются границы полномочий, и заканчиваются мои возможности отдавать приказы там, где начинаются риски для моей безопасности.
Если поначалу мне удалось Ригера под себя подмять, заставив признать мои правила выше установленных ему герцогиней Марией, то позже маркиза Агния вкупе с миледи Юлианой и приставленным ко мне лейтенантом сыска Николасом Арденом заставили бывшего опекуна вернуться к соблюдению жёстких приказов моей мачехи.
Теперь, задумай я рискнуть своими жизнью и здоровьем, сперва придётся выдержать бескомпромиссный бой с собственной охраной. И, думаю, пожалуй, это правильно. Заботятся обо мне родные мои. Не все любят, но все ценят. Ещё бы! Я бы на их месте тоже за такого родственника переживал.
Когда наш отряд направляется по дороге вниз с высотки, я еду в первой трети колонны, прикрытый со всех сторон. Впереди едет бывший наёмник, справа милорд Монский, слева Ригер. Оборачиваюсь, сзади молодёжь — секретарь Сергий и новик Николас. Мой приятель весел, бодр, как обычно в походе, надут от важности, и не скажешь, что отстоял несколько часов на плацу в полной боевой выкладке.
— Дядя, а за что Ник-то был наказан? — вспоминаю о своём недавнем любопытстве.
Иногда позволяю себе обращаться к бывшему опекуну неформально по родственному. Вижу, как ему это жутко приятно, и считаю, он этого чувства вполне достоин. Ведь не просто формально выполнял приказ, душу, можно сказать, в Степа вкладывал.
 
— На посту у казармы, вместо бдительной службы со служанками — вашей и милединой — языком болтал. И пирожное, которое они ему принесли, лопал.
У нас на районе детвора хоть и драчливая, зато дружная, особенно, когда требуется дать отпор чужакам или заступиться за своего. Почему-то приятно, что друзья Степа продолжают поддерживать тёплые отношения между собой. Наверное, так и должно быть.
Непонятно только, с чего вдруг старший сержант взъелся на новика. Тут, в отличие от той армии, в которой довелось служить мне, часовые вполне могут есть, пить, разговаривать, прислоняться, принимать от кого-либо какие-нибудь предметы или передавать их, подозреваю, что разрешалось бы и курить или досылать без необходимости патрон в патронник, имейся в Паргее табак или автоматы. Вот спать, да, нельзя, но Николас же бодрствовал.
— И? — смотрю недоумённо.
— Копьё выпустил из рук. — поясняет Ригер. — Прислонил к стене. И арбалет у него при себе был опять со снятой струной. Сто раз его уже предупреждал.
А, тогда понятно. Оружие — это серьёзно. Раз тебе дали копьё, будь добр его хоть под мышкой, хоть на спине или плече держи, но в сторону не откладывай. Пожалуй, Ник ещё легко отделался. Пороть гвардейцев в отличие от обычных солдат нельзя, однако, под арест загреметь они могут, аж до месяца содержания в узилище.
За коротким разговором доехали до поворота в густую желтизну дубровника. Люблю я пышное природы увяданье, хоть и не Александр наш Сергеевич Пушкин, и места здесь не болдинские. Скажу крамолу, тут у нас лучше. Всю жизнь мечтал пожить в мягком климате, да на Земле была не судьба. В Паргее же, что называется, нате, распишитесь.
— Внимание. — негромко говорит бывший наёмник, мой нынешний сержант Ромм.
После достаточно крутого поворота — здесь бы дорожный знак соответствующий не помешал — шучу, конечно — дальше дорога идёт почти милю прямо, среди деревьев, подступающих к ней настолько близко, что она вся находится в тени их ветвей. Где-то через четыреста-пятьсот ярдов начинается новый некрутой подъём в начале которого среди дубов разросся большой густой ельник.
— Ваше преподобие. — Эрик не оборачивается, говорит громко. — Видите справа? Зелёное пятно. Уверен, что там. Вон и сойки над верхушками вверх-вниз летают. Точно, там кто-то прячется.
— Я догадался. — не удержался и похвастался, нет, реально молодые гормоны давят на сознание. Часто, слишком часто веду себя действительно как юнец. А может это и хорошо? В целом, да. Меньше вопросов ко мне и сомнений разных. — Только вот про соек не знал. Как-нибудь научишь меня лесным премудростям?
Зачем мне это? В охотники что ли собираюсь или в разведчики? Ладно, знаний лишних не бывает. Будет возможность и егерским умениям поучусь.
Мысли и разговоры не мешают мне создавать плетение. Свиток уже развёрнут, освещение идеальное, а навыки в магии у меня выросли заметно. На моей родине говорят, опыт приходит с годами. Врут. Не с годами, а с месяцами, неделями и даже днями.
Сам собой доволен, оценивая, как ловко у меня получается магичить. Коричневая нить, так, их надо две. Одну оставляем прямой и соединяем вот с этой бледно-красной, почти розовой, как цвета одежды для новорожденных девочек, у моей Леськи такого же оттенка чепчик был. Помню, не забыл ещё после стольких-то лет.
Так, не отвлекаться. Вторую сгибаю дугой и креплю концы белым жгутом. Сюда же синюю, а сбоку — опять коричневую что ли? — ну, да, только темнее, вот эту. Ещё красная, опять синяя. Какая-то кривая рожа получилась, большая, гротескная, разноцветная. То, что нужно.
Наблюдатель может сейчас сбежать, отправиться оповещать своего командира. Только вначале он должен наш отряд пересчитать и определить его состав. Кто быстрее? Я в плетении, или виргийский разведчик в арифметике? Уверен, что я.