Моё зазеркалье (СИ)

Фёдор не подвел. В свое время мне не доводилось жить в подобной роскоши. А тут еще личный повар, слуга, сторож дядя Миша, которого я не стал гнать, а взял в штат, и, конечно же, личный камердинер.
На официальное открытие своей частной практики я пригласил тех немногих знакомых, которых заимел. Прежде всего Марию Павловну, затем Карла Марковича, Курьяна Константиновича и еще пяток бывших клиентов. Идея фуршета в этом мире была неизвестна. Поэтому к такому новшеству все отнеслись с интересом. Оценили необычный дизайн приемной и комнаты ожидания для посетителей. Я всучил каждому из гостей по пачке буклетов и стопке своих визиток, заверяя, что всегда готов помочь.
Обслуживал наш фуршет Фёдор в новом смокинге. Несмотря на излишний вес, камердинер смотрелся безукоризненно. Его манеры и поведение были безупречны и вызывали восхищение. Шампанское и закуски, организованные им, пришлись более чем кстати, все остались довольны.
Не знаю, как и кто раздавал мои визитки, но уже через три дня клинику буквально заполонили посетители. Деньги потекли широкой рекой. А свободного времени совсем не осталось.
– Фёдор, я не успеваю проводить даже первичное собеседование, – пожаловался я камердинеру. – Десять клиентов за день! И у всех такие случаи, что нужно вникать и думать.
В общем, оформив личную карточку и перебросив на нее средства, я отправил Фёдора «выкупать» для меня Савву Рыбака. Сопроводительное письмо приятелю я написал, но все равно очень волновался, что он откажется. Но Савва мне доверял. Кроме того, Фёдор (старый интриган!) успел ему по пути рассказать нечто жалостливое про «мальчика из хорошей семьи», которого за любовь исключили из рода, а царь-батюшка отказывается восстанавливать титул виконта. Мол, разве Савва не в курсе, что Вячеслав Варлаамович виконт?! И тут же «строго по секрету» была озвучена фамилия «моего» бывшего рода.
Савва всем впечатлился: и рассказом о моей судьбе, и условиями в частной клинике, и теми клиентами, что к нам обращались. Да и зарплату я платил неплохую.
Бланк договора я взял у Дивея Ермолаевича. Обозначил сумму погашения долга перед школой и назначил оклад своему сотруднику двадцать рублей в месяц. Но списывал всего десять в счет долга. Остальное оставалось Савве. Если решит побыстрее расплатиться, сам будет дополнительно перечислять. Пока же я не хотел вгонять парня в кабалу. Зато работы на него навесил выше крыши. Ну и приодел его соответственно должности и уровню моего заведения.
Теперь всех посетителей встречал мой заместитель – Савва. Фёдор лично следил, чтобы на Савве «костюмчик сидел», и он производил самое благоприятное впечатление на клиентов. Собственно, в его задачу входило сразу отсеять тех, кто имеет следы проклятий. Отчего с такими симптомами люди не обращаются в обычную больницу, где есть пси-опекун, я не понимал.
Только через два месяца работы я примерно вник в местный расклад. Знаете, в чем разница между поликлиникой и больницей? Так вот, аналога поликлиники в этом мире не существовало. Были Белые знахари, к которым обращались в случае легкого недомогания. В каждой родовитой семье имелся «на балансе» свой знахарь. Ходить к чужому знахарю не то чтобы не приветствовалось, но автоматически человек становился обязанным тому роду, помощь от которого принял.
Народ из низшего сословия посещал Белых знахарей, работающих в больницах. Или вообще не посещал, предпочитая лечиться народными методами.
Открыв первый частный кабинет по пси-услугам, я разрушил многие стереотипы и отчего-то моментально стал модным. Вовремя я усадил в приемной Савву. Просто любопытствующих и скучающих горожан отсеивал Савва, а иногда на выручку даже звал сторожа.
– Вячеслав, сегодня было двести сорок посетителей! – возмущался Савва. – Только трое с проклятиями и ни одного больного!
– Тебе нужен помощник? – поинтересовался я.
– Не помешал бы, – честно ответил приятель.
– Фёдор, что там в книге записей, какие у нас доходы? – задал я вопрос. Бухгалтерию я перевесил на камердинера. Он-то точно не забудет вовремя сделать отчисления наподобие налогов и выплатить зарплату служащим, включая себя.
 
– За этот месяц? – тут же поинтересовался Фёдор, доставая учетную книгу. – Шестьсот восемьдесят два рублика доходов, двенадцать потрачено.
– А не перекупить ли еще и Филата? – задумался я.
– Ему и у пограничников неплохо, – вспомнил Савва. – Писал недавно, что всё нравится.
– И кого тогда? – задумался я. – Окула я бы сам не выбрал. Не помню за ним особых талантов.
– Нам не нужны те таланты, – ответил Савва. – Для приемной подойдет любой пси-опекун.
– Не любой, – встрял Фёдор. – Нужен тот, кто покрасивше.
– Если «покрасивше», тогда лучше выбрать Матвея, – припомнил я доброжелательного курсанта, который учил меня пользоваться банковской карточкой и терминалом. – Только у меня нет его адреса. Он мне не писал.
– Свяжусь с кем-нибудь из наших и всё разузнаю, – пообещал Савва.
Адрес Матвея он получил через две недели, сам же написал письмо, приглашая на работу в столицу. Матвей сразу согласился. Фёдору в этот раз пришлось лететь через полстраны на дирижабле. На такие затраты я не смотрел. Преданные люди того стоят.
Фёдор же получил еще одного опекаемого и заквохтал, засуетился вокруг Матвея. Парнишка и впрямь был красавчиком. Жаль, что полуголодная жизнь в больнице наложила на него свой отпечаток. А еще Фёдор по секрету рассказал мне о том, что парня там насиловали, и не раз. Матвею даже зарплата была не важна, как то, что я забрал его из того ужасного места.
С новой стрижкой, в элегантном костюме, красавчик Матвей в первый же день работы сразил наповал наших посетителей. Предложения о свидании посыпались как из рога изобилия. Даже мне в свое время столько не поступало, хотя я на свою внешность не жалуюсь. Но Матвей проявил стойкость и на все зазывания отвечал, что несвободен.
Савва привычно ворчал. Он ожидал, что работы в приемной станет меньше. А оказалось, праздных бездельников только прибавилось. Дядя Миша, видя такое дело, напялил теплый тулуп и, несмотря на мороз в двадцать градусов, встал на входе, изображая швейцара и отсеивая тех, кто шел «просто посмотреть». Поток посетителей сократился в разы. Я искренне удивился, как такое удалось нашему охраннику.
– А он стал брать рубль за посещение клиники, – просветил меня Савва. – Вон полную коробку уже собрали, Фёдор думает на эти деньги цветы в горшках купить.
Такая тактика по взиманию наличности с любопытных принесла свои плоды. К весне мы вошли в нормальный рабочий режим частной клиники. Исчезли те, кто приходил просто так посмотреть, появились постоянные клиенты и такие, кто заранее записывался по мобильнику. Больше трех-четырех посетителей в течение дня не приходило. Если учесть, что по понедельникам я не принимал (работал в полицейском участке), а суббота и воскресенье были законными выходными, то работы было не так и много. Зато радовали стабильные доходы.
А ещё Фёдор раскрутил меня на покупку галовизора. Я и в своем мире телевидение не сильно жаловал, а уж в этом и подавно. Технологии здесь были другие. Понятия записи в принципе не существовало. Все шло в прямой трансляции, так сказать, без дублей. Если транслировался спектакль из Московского государственного театра, то в реальном времени и от статичной камеры. Когда артисты уходили на антракт, камера продолжала снимать пустой занавес. Тем, кто смотрел галовизор, тоже приходилось делать перерыв.
В общем, я эту технику передачи изображения не сильно любил. Новостей особых не показывали, остальное же выглядело слишком примитивным. В газетах или журналах все подавалось более информативно. Но Фёдор настаивал, чтобы у нас, «как в приличных домах», имелся галовизор.
– Повесишь тогда эту бандуру в приемной, чтобы посетители не скучали, – согласился я выделить триста рублей на покупку техники.
Неожиданно мое новшество снова подняло планку клиники. «Вы не были на приёме у Петрова? Ах, ах! Там даже в приемной галовизор есть!» – расходились обо мне по столице сплетни.