Солги мне (СИ)

— В смысле?
— В смысле можешь мне хотя бы здесь не выкать?
Вишня утыкается в тарелку и с особым усердием пилит стейк ножом.
Ее хватает ровно на половину. Зато хоть огурец весь стрескала, уже что-то.
— На диван иди, — в приказном тоне, когда она поднимает на меня глаза.
— Потребуешь оплату за ужин?
Я смеюсь в голос, а Вишня заливается смущением немного погодя, не сразу поняв, что именно сболтнула.
— Маленьких девочек в бедственном положении не кусаю. С ногой твоей будем разбираться.
Варю я заставляю лечь на спину, сам сажусь рядом и закидываю ее ножки к себе на бедра. Снимаю повязку аккуратно, без лишних резких движений, разглядываю посиневшую кожу. Нехило ей все же досталось. Был бы вес у снаряда больше, точно не отделалась бы одним ушибом.
— Какие ощущения? — провожу по подъему кончиками пальцев.
— Щекотно.
— Я не совсем это имел в виду.
Залипаю на ее аккуратных маленьких пальчиках с розовым, почти бесцветным лаком на ногтях.
И давно ли ты, Никитос, стал таким фетишистом?
Варя вздрагивает, когда я выдавливаю холодный гель ей на кожу.
По инерции хочет вывернуться, но я легко удерживаю обе ее ножки на месте, продолжив втирать обезболивающее в место ушиба.
Забываюсь, и мои пальцы скользят выше. Добираются до коленки вместе с ее свободными штанами, которые из-за моих манипуляций складываются гармошкой выше острой чашечки. Еще дальше никак. Спортивки откровенно мешают.
— Ч-что ты делаешь?..
— Хороший вопрос, Вишенка. Очень хороший вопрос.
Я и сам не понимаю, что делаю. Руки живут своей жизнью.
Глаза у Вари распахиваются удивленно. Я смотрю на нее и одновременно пытаюсь заставить себя уйти, пока не стало слишком поздно, но ее рваный тихий полустон, когда я в очередной раз смыкаю пальцы на тонкой лодыжке, решает все за меня.
У Вишни есть полное право закричать, когда я оказываюсь сверху, но она только удивленно распахивает глаза и задерживает дыхание, пока я во все свои сто процентов зрения пялюсь на ее губы.
— Ч-что происходит?
— Пока ничего, — вру беззастенчиво, прекрасно зная, что уже через секунду наброшусь на нее.
Варя стонет мне в рот, когда я наклоняюсь и целую ее. Беру в плен пухлые мягкие губы и настойчиво проталкиваю язык глубже.
Элька вкачивала себе какую-то хрень, и при поцелуях это ощущалось, а у Вишни все натуральное. Я уже и забыл, как ощущаются губы, данные девочке природой.
Честно жду, когда Варя пропишет мне по роже. Оттолкнет, протестующе замычит, попытается сделать хоть что-нибудь, но она только, подозреваю, от растерянности приоткрывает ротик и пальцами натягивает на плечах мою футболку.
Я практически лежу на ней, Вишенка трясется от испуга подо мной, и это охренительно кружит голову.
В ее глазах много всего читается. Интерес, страх, даже возбуждение проглядывает. Варя еще шире распахивает глаза, когда я задираю ее кофту и дотрагиваюсь кончиками пальцев до нежной кожи на впалом животике.
— Не надо…
— Тише, Вишенка. Я еще ничего не сделал. Мурашки, — хмыкаю, когда она вся покрывается пупырышками. — Тебе приятно?
— Д-да… Наверное, приятно.
— Надо знать наверняка.
Я хочу большего. Член в джинсах уже дымится от вида раскрасневшейся малышки, которая в перспективе может позволить мне вообще все, но это самое «все» обломится, если я сейчас напугаю ее до чертиков.
Она и так уже на меня смотрит с подозрением. Того и гляди заорет во все горло или начнет отбиваться своими маленькими кулачками.
Но стоять на месте я тоже не могу.
Еще выше поднимаю ее кофту, Варя наконец-то отмирает и пытается помешать мне. Только вот хитрость — не самая сильная сторона Вишенки, а я играть в эту игру умею.
Если девочка не дает перейти к следующей «базе», ее надо отвлечь. Поцелуи в шею всегда безотказно действуют, поэтому в следующий миг Вишня запрокидывает голову, пока я для начала языком трогаю пульсирующую жилку, а после губами считываю пульс попавшей в мою клетку птички.
Меня можно причислить к лику святых. Серьезно.
От вида округлой красивой груди со светло-розовыми затвердевшими сосками внутри просыпается зверь. Я бросаю ему кость в виде толчка бедрами вперед, чтобы хоть немного ослабить напряжение в паху, и натягиваю поводок, не позволяя этому животному с него сорваться.
 
Позвоночник сводит от желания заклеймить Вишню, сжать зубы посильнее, втянуть нежную кожу в рот, но я лишь щелкаю кончиком языка по острой вершинке и повторяю то же самое с левым соском.
Отрываю одну руку от дивана, переношу вес полностью на другое предплечье и трогаю Варю между ног. Надавливаю на горячую сердцевину и кайфую от того, как она протяжно стонет из-за одного простого касания.
— Такая отзывчивая, — хриплю какую-то муть ей на ухо. — По шкале от одного до десяти, насколько ты сейчас мокрая?
— Я не…не знаю, — сбивчиво шепчет Варя.
Она почему-то останавливает мою ладонь, когда я проталкиваю ее под резинку спортивных штанов. Хочет свести ножки, но я не даю.
Все-таки шея точно одна из ее эрогенных зон.
Парочка влажных поцелуев все решает.
Признаться честно, я надеялся, что маленькая развратница окажется без трусиков, но пальцы натыкаются на тонкую ткань паутинки. Мелкая сетка оказывается сдвинутой в сторону, я касаюсь пальцами чувствительного места.
— Одиннадцать, — говорю скорее самому себе, потому что Варька окончательно потерялась в ощущениях, которые прямо сейчас дарю ей я.
Ее всю трясет, Вишня выгибается подо мной, обнимая меня ножкой. Второе ее бедро прижато к дивану моей тушей, и это очень и очень хорошо, потому что в таком положении она совсем беззащитна перед моими наглыми руками.
Снова тянется к моим плечам, но мне сейчас хочется ощутить ее ладошки в другом месте. Хотя бы одну.
Варя вздрагивает, когда я заставляю ее сжать пальчики на моем стволе. Подбадриваю ее каким-то бессвязным шепотом на ушко, а сам продолжаю потирать тугую горошину клитора.
Ее запах сводит с ума. Я опять спускаюсь к шее, присасываюсь к ней, как вампир, и Вишня стонет, сильнее обхватывая член ладошкой.
У нее блестят губы, потому что все это время она постоянно облизывает их. Взгляд напуганного зверька режет меня без ножа.
— Ты очень красивая, Вишня, знаешь? Сладкая нежная девочка.
— Это все неправильно…
— Нет ничего неправильного в том, что мы подарим друг другу по оргазму. Смелее, детка.
Размазываю влагу по ее складкам. Мне даже пальцами Варю трахать не нужно, чтобы заставить ее кончить.
Достаточно нескольких точных движений, чтобы она затрепетала в моих руках, выгнулась и пришла к финалу под мелодию, состоящую исключительно из охрененных стонов.
Коктейль в моей крови доходит до наивысшей точки кипения, и я взрываюсь следом за Вишенкой, заливая спермой ее живот со светлым довольно милым пушком.
Белые разводы на ее коже выглядят чужеродно, но зверь доволен. Ему удалось перегрызть поводок и хотя бы таким образом сорваться с внутренних ограничений, которые я же для него и постарался выстроить.
Попытка была так себе, да.
Вишня смотрит на меня так, будто я должен достать кольцо из кармана и напялить ободок на ее длинный пальчик.
Блядь.
И куда я полез вообще?
— Послушай, Вишенка, ты ведь не отрицаешь, что тоже этого хотела? — в одно движение спрыгиваю с дивана, застегиваю ширинку.
Варя поправляет толстовку и натягивает штаны повыше.
Ну честное слово, она сейчас похожа на монашку, которой обещали «долго и счастливо», а в итоге просто сорвали целку. И это даже с учетом того, что моего члена в ней не было.
— Уходи, — цедит холодно и даже не смотрит в мою сторону.
— Ты же не станешь делать никаких глупостей?
А мало ли?
— Уйди немедленно из моей квартиры!
Вот и поговорили. Но я, в принципе, понятливый. Если дама хочет вышвырнуть мою задницу из своей квартиры, я по-джентльменски сделаю это сам, чтобы малышка не надорвалась.