Дочь Врага (ЛП)
— Но он на твоей кровати лежал. — снова повторяет.
— Розетка уже давно только с моей стороны работает. — Лев Андреевич крепко задумался. Потирая свою не слишком длинную седую бороду, он смотрел в окно.
Я уверенна, что это Нинкиных рук дело! Она мне уже два пледа вот так спалила и деньги ни за один ещё не отдала. На полку ей, видите ли, неудобно класть, что плойку, что утюжок.
— Моя комната сгорела? — зачем, только спрашиваю, я же своими глазами видела, что да. Меня начинает бить дрожь. Нижняя губа нервно подрагивает. Там были все мои вещи, конспекты и прочее. Там вся моя жизнь была.
— Выгорела под частую Мирка. — я опускаю голову, а декан, и мой дядя по совместительству, продолжает. — Но кое-что удалось спасти. — я снова поднимаю свой взгляд. Пристально смотрю на мужчину. Вроде даже не дышу. — Костя, Морозов первый увидел пожар. Испугался мальчишка. Ринулся тебя спасать. — ну, не реви, не реви. — достав из коробки бумажную салфетку, Лев Андреевич подаёт её мне. Я не заметила, как расплакалась. — Он ноутбук твой вынес, и рюкзак с конспектами. И вещи в шкафу, только те, что схватить успел.
— Правда? — оживилась я. — Ой, а сам Костя не пострадал? — опомнилась я.
— Немного дымом надышался. Так, в целом всё обошлось.
— Мгы — снова всхлипываю. — Мне ущерб платить. Где я столько денег возьму?
В кофейне, в которой я работаю, мне хорошо платят. Мне вполне хватает на еду и вещи по сезону прикупить, когда нужно. Но всё же оплата ущерба…
— Ничего платить не нужно, тебе будет. Хотя я уверен, наш Аристарх Петрович не упустит возможность потрепать тебе нервы.
— Как это, не нужно будет?
— У нашего главного спонсора. — показывает ручкой, что держит в руке, на коллективное фото, где по центру стоит высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти.
Огромными деньгами от него веет, даже с этой фотографии. Идеально сидящий костюм и явно золотые часы на запястье, уверена, на ногах туфли из кожи, какого-нибудь крокодила из вида вымирающего.
Мужчина довольно симпатичный, но его взгляд пугает. Столь пристальный, строгий, он словно в душу смотрит мне.
— Мирослава, ты слышишь меня?
— А? Что? Простите, я отвлеклась.
— Я, говорю, застраховано у нас общежитие. Так что финансово ты не пострадаешь. — Лев Андреевич замолчал. — Почти. — Спустя время добавляет.
— Какие-то деньги всё-таки нужно будет заплатить?
— Аристарх в стойку встал: насчёт тебя?
— В каком смысле? — сердце пропускает удар. Я по взгляду дяди понимаю всё. — Он выгнал меня из общежития…
— Да. И мне даже рта раскрыть не дал, представляешь. Он знает про твою ситуацию. Сказал, что сообщит, куда нужно. — сглатываю вязкую слюну.
— Законом не запрещено…
— Ну, мне, тебе сейчас, круглой отличнице и стипендиату рассказывать о последствиях? — отрицательно мотаю головой.
— Откуда он узнал?
— Полина с его дочкой дружит. Думаю, она по секрету рассказала. У нас в семье все эту историю знают.
Плюс Полина и Лидия, жена моего дяди, меня, мягко сказать, недолюбливают, поэтому не удивительно.
5 Глава
Первой парой, «теория государства и права». Довольно важный предмет, а у меня ну вообще нет желания воспринимать хоть какую-нибудь информацию.
Я шариковой ручкой бесцельно чиркала в тетрадке, на её обратной стороне, непонятные даже мне иероглифы, при этом размышляла о том, что до университета и обратно добираться теперь мне предстоит по полтора часа, или того больше.
Хорошо знакомый запах «Розовой молекулы» ударяет в ноздри. Шуршание одежды в полной тишине хорошо слышны. В аудитории я до этой минуты была совершенно одна.
— Привет.
— Привет. — отвечаю на приветствие, продолжая всё так же рисовать в тетради.
— Я звонила тебе.
— Я видела, Агата. Прости, была занята, не могла ответить.
— Так сильно обиделась на меня? Прости. — Агата касается моего плеча. — Ты права была. Я Инессе звонила, она сказала, что вообще не помнит, что на вечеринки было. Никто не помнит, представляешь? — поджимаю губы. Хочу ли я знать, что там было? — нет. Вот вообще не хочу. — Данил сказал: это хорошо, что мы с тобой ушли. Там пацаны убойный коктейль по новому рецепту сделали. Друг его из Америки, ну тот, что с фиолетовым чубом…
— Я поняла, о ком ты. Он же раз двадцать сообщил, кто он и откуда.
— Ну да. Вот он скотч привёз какой-то элитный, его добавили в коктейль, и всех после него просто вырубило. — с трудом сдерживаюсь, чтобы не подкатить глаза. Вот в кого у меня подруга, бестолочь такая?
Ладно! В конце концов, она взрослый человек. Не могу же я её нянчить постоянно.
— Я про общежития слышала. — меняет тему, очевидно, поняв, что вечеринку я обсуждать не намеренна. — Это кошмар, конечно. Правда, что это по твоей вине?
— Агата.
— Что?
— Во-первых: смени свой заискивающий тон на нормальный. Бесишь! — со стороны может показаться, что я грубо говорю, но это не так, и привыкшая к моим заносам Агата, это понимает. — Второе: тебя пропустили в мою комнату и ты, уговаривая меня пойти на день рождения Селиванова, сидела на моей кровати. Утюжок рядом лежал? Или может попу тебе пригревал?
Несколько секунд тишины и Агата с шумным вздохом искреннего негодования начинает сумбурно выражаться.
— Блин, Мирослава, так это же… это… — едва не задыхается подруга. — Так, я пойду свидетелем.
— Не нужно. — откладываю ручку в сторону, выпрямляю спину. — Нина призналась, что это она, торопясь на свидание, забыла выключить утюжок из розетки.
— Капец. И чё теперь её исключат?
— Нет, конечно. Ты забыла, кто у неё папа?
— А, ну да. Точно. Прокурор.
— Ну вот.
— Подожди, а почему тогда все судачат о том, что ты виновата в пожаре, а твоя соседка по комнате, жертва, лишившаяся кучи дорогих вещей?
— Потому что никто не знает, что пожар она устроила. Лев Андреевич мне по секрету сказал. Так что я, типа не в курсе — ты тем более!
— Хорошо. Я поняла. Только всё равно обидно.
— Что тебе обидно?
— Что все вокруг шушукаются, очерняя тебя.
— Обидно, что при этом всём её в общежитии оставили, а мне не хватило места. Видела бы ты злорадную ухмылку Аристарха Петровича.
— Кого?
— Главного по общежитию. — аудитория начала постепенно заполнятся, и нам пришлось говорить значительно тише.
— А это ещё почему?.. Ааа. — вспоминает подруга. — Это ему ты на часы не скидывалась?
— Мгу.
— Пипец. И чё, ему прям доложили?
— Он уточнил у старосты по общежитию. Заранее попросил её список написать не сдавших.
— И что, будто бы ты единственная, кто не сдал ему на подарок.
— Сама в шоке. — говорю всё так же безразличным голосом.
Подруга смешно выпучивает глаза, от её вида начинаю улыбаться. Кажется, даже расслабляюсь.
— Ничего себе. Ну тогда понятно, почему он так с тобой. И где теперь ты жить собираешься?
— Валерия Игнатьева мне комнатушку на «Брусчаткой» сдала. Почти даром, кстати. Я даже не ожидала.
— Наша историчка?
— Да.
— Ясно. — задумывается над чем-то подруга — А Брусчатская у нас где?
— На окраине, за чертой города. В сторону Воскресенска.
— Ого.
— Ага.
— Ну комната хотя бы приличная? — кривлю лицо, отрицательно мотая головой.
Комната эта, в общем-то, и не Валерии Игнатьевы в общем. Её какой-то родственницы, не то тёти, не то ещё кого, в целом мне без разницы. Просто простаивает, вот она и решила меня пустить в неё, по доверенности. Платить только за коммунальные услуги, и всё.
Сначала я обрадовалась очень. Даже понимая то, что на дорогу туда обратно у меня будет уходить куча времени, это совершенно не омрачало. Вот только, переступив порог этой самой комнаты, я внутренне содрогнулась.
Жуткие обшарпанные стены, паутина кругом, грязи столько, что на помойках не сыскать такого количества. Тараканы, само собой.
Я ещё удивилась, зачем, непонятно, — не то пенопластом, не то ещё, чем был заткнут порожек. — Напольная щель под дверью.