Хочу быть твоей... (СИ)

— Поехали в горы? Помнишь, как в тот раз? — он заглядывает мне в глаза, а у меня сердце стучит неистово.
Готова умереть за один его поцелуй…
Глава 28
— Ты с ума сошла? — рычу на сестру, когда идем с ней в кафе за холодной минералкой. — Зачем ты меня вытащила на пляж, знала ведь, что он здесь будет.
Мне хочется ее стукнуть. За предательство. А еще за то, что расковыряла и так незаживающую рану, да еще и посолила хорошенько. Будто каленым железом прижгла. Неужели не понимает, что не могу я рядом с ним расслабиться и отдохнуть.
— Потому и вытащила. Денис твой мужчина, ты его любишь и страдаешь. И он тоже, это же очевидно. И знаешь, плевать там на его мамашу, это только ваше дело, быть вам вместе или нет. Вот если бы Мишкина мать влезла бы в наши отношения, я бы ей глаза выцарапала.
Отхожу на шаг, я иногда боюсь свою младшенькую сестренку. Она может, и глаза выцарапать и пасть порвать. И случаи такие бывали, боевая она у нас.
— Да не в его матери дело, Оль. Я сама хочу его забыть, он же бабник, семью с таким не заведешь.
— Еще как заведешь! А кто не бабник? Думаешь, Мишка мой не бабник? Просто надо мужика в руках держать, — сжимает руку в кулак и машет им перед моим лицом.
Я только вздыхаю, потому что мне лень ей объяснять, чем простой бабник отличается от филофоба. Купив три запотевшие бутылки с минеральной водой, идем обратно. Денис сидит возле Мирона, до сих пор мирно спящего на надувном матрасе. Он сидит на гальках, разглядывает личико малыша и думает о чем-то, мне будто кинжал в сердце. Неужели его родители рассказали, что Коля убил нашего ребенка? Они же мне слово дали…
— Спит еще? — лишь бы сказать что-то и понять, сколько правды он успел узнать. Присаживаюсь на лежак, с упоением разглядываю Дениса. Он точно изменился, но не пойму, в чем.
— Да, вообще пофиг, что орут все вокруг, — смеется парень и смотрит на меня. Вмиг снова серьезен. — Я все думаю… жаль, что тест оказался ложным. Вот смотрю на пацана и понимаю, что такого же хочу.
— Ну, какие твои годы, — через силу смеюсь, надеясь, что он не заметил, как блестят мои глаза от непрошенных слез, — найдешь себе женщину, которая родит такого. А может, и не одного.
Самойлов мигом оказался возле меня, уселся рядом и стиснул своими лапищами, зашептал в ухо:
— Я нашел уже, самую лучшую на свете, осталось только пацана сделать… Поехали в горы, чего зря время теряем.
Оглядываюсь, хоть бы не услышал никто. Но пока я общалась с Денисом, все ушли купаться, даже сестра оставила нас наедине, бродит неподалеку, мочит ноги в море. Вздыхаю, не зная, что мне делать. Я — тряпка. Одно его слово, и готова бежать за этим бабником вприпрыжку.
— Ну не хочешь в горы, поехали на квартиру? Катёна, я ни о ком думать не могу, кроме тебя…
— Денис, это прошлое. Найди себе девушку, думаю, это не проблема для тебя. А я не хочу жить надеждами и мечтами, строить воздушные замки. Уж прости…
Не могу больше оставаться в его обществе, подхватываю свою сумочку и ухожу. Сестра сама доберется, такси возьмет, нечего так подставлять меня. На парковке куча машин, моя заблокирована знакомым черным джипом, никак не выехать.
— Ты не сбежишь, — хозяин джипа играет ключами, ухмыляется. — Можешь сколько угодно внушать себе, что я тебе не нужен, глаза тебя выдают. Кать, давай все с чистого листа, а?
— Ладно, давай начнем. Тебе еще год служить по контракту, мне куковать одной. Потом ты поймешь, что отвык от меня, что другие женщины гораздо интереснее, и ты снова пойдешь по рукам. И это еще не самое страшное, Денис, — тычу ему в грудь пальцем, втолковывая истину, а он только улыбается и ласково смотрит, взглядом будто облизывая мои губы. — Страшное будет, если мы вдруг создадим семью. Я буду самой нервной женой на свете, потому что в моем мозгу будут постоянно картинки мелькать, как ты кувыркаешься в постели с другими женщинами. Не с другой! Их будет так много, что ты сам потеряешь им счет. Я буду медленно сходить с ума и рыдать постоянно, а наш ребенок будет все это видеть и ненавидеть папу, за то, что он делает больно маме. Как твой отец. Мы просто повторим вашу семью. Я не хочу этого.
 
Денис все так же улыбается, уперевшись спиной в дверцу своей машины. Меня бесит его улыбка, так хочется поколотить, просто вот долбить кулаками в сильную грудь, чтобы достучаться до этого идиота.
— Ладно, я уяснил. Значит ты предпочитаешь прожить жизнь в одиночестве? Сделать никому ненужную блестящую карьеру?
— Ну почему же в одиночестве? Я познакомлюсь с кем-нибудь, замуж выйду…
— А чего тогда за два года не познакомилась? У тебя ни одного мужика не было, кроме меня. Ты никого не впустишь в свою жизнь. Кроме меня. И детей у тебя не будет. Без меня. Ты каждый день ложишься в холодную постель и согреваешься только воспоминаниями обо мне и наших ласках. Хорошо, что есть воспоминания.
Он говорит тихо, чтобы не привлекать чужого внимания. Меня жалит каждое его слово, как оса, которая запуталась в одежде и не может вырваться на волю, жалит и жалит. И он прав, даже в мыслях нет впустить чужака в свою холодную постель. И даже мимолетные мужские прикосновения вызывают желание сразу помыться. Мне не нужны чужие прикосновения. Только его…
Металлический щелчок и мое запястье холодит что-то тяжелое и жесткое. Что? Наручники?!
Пока я вникала в слова Самойлова, копаясь в себе, он откуда-то достал наручники и пристегнул меня к себе. только хочу возмутиться, как он шагнул так близко, прижал меня к себе и зашептал, склоняясь к уху:
— Не ори только. Сейчас мы поедем в наш дом в горах, отдохнем и поговорим. Я все знаю, Катён, а вот ты не все знаешь. Обещаю, что не трону тебя, если сама не попросишь.
— Зачем тогда наручники? Отстегни, я и так поеду.
— Ну нет, ты сбежишь на первом же светофоре, знаю я тебя, — снова смеется, а потом целует, так жадно, что мне жалко парня. Чувствую, как соскучился.
Глава 29
Денис
Год назад я не смог поговорить с отцом откровенно, он только что перенес инфаркт. Наверное, ситуация подкосила его, сильного и еще не старого мужика. Ну во всем есть плюсы, теперь у родителей вторая молодость, снова влюблены в друг друга, глаз не сводят. Без этих вечных баб, без нервов.
Но в этот отпуск я разгадал все загадки, и понял, как виноват перед моей Катюшкой. И родители виноваты, подставили ее под удар, а я невольно оставил без защиты перед монстром, моим братом.
Сейчас, целуя ее нежные губы, понимаю, что недостоин ее благосклонности и любви, которую она не утратила, пронесла через все трудности этих двух лет. Без меня.
— Прости меня, родная… — шепчу в ее губы. — Прости за все. Я таким мудаком был, что самому противно сейчас. Не смог защитить тебя.
— Это я устранила тебя тогда, после ночи в пещере. Чтобы ты не смог мне помочь, — улыбается моя девочка, сверкая шоколадом глаз, — и чтобы не пострадал. Это я придумала легенду о счастливой жизни с Колей, и заставила тебя подписать контракт.
— Я знаю. Недавно все узнал. Поехали, хоть позагораем, пока солнце.
— Минутку… — Катя достает мобильник и набирает кого-то. — Маме скажи, что я сегодня ночую у подруги, чтобы не переживала… Да, с ним… в горы. Да не визжи так, оглушила. И это, я ключи от машины под заднее левое колесо положу, пусть твой Миша отгонит ее во двор… Спасибо, давай, целую.
Пока разговаривала, не отводила глаз от моего лица, рукой, которая пристегнута на наручник, вцепилась в мою футболку. Кажется, ей уютно даже в наручниках. И вот зря она сказала — переночую у подруги, мать ее все равно догадается с кем она сейчас, подруг же нет. Да и я Катюху так быстро не отпущу, дня четыре точно моей будет, а может и дольше. У нее тоже отпуск.
Быстро склоняется возле заднего колеса и прячет ключи от своей тачки, потом тянет меня к моему джипу.
— И вот как нам влезть? — смеется, я не подумал, что сесть в машину будет проблематично.
Пришлось ей пробираться через водительское сиденье, потом лезть мне. И рулить пришлось вместе, Катя положила левую руку на руль, иначе мне пришлось бы одной рукой вести. Но нас только забавляли эти несерьезные неудобства.