Гвард (СИ)

— А откуда бы им это знать? — хмыкнул отец. — Он и нам-то эту тайну доверил лишь потому, что Ятрея при Кире случайно обмолвилась. Но дальше нас это знание точно не уйдёт. Хотя, может, и вам говорить не стоило, обещали всё-таки…
— Стоило. Для вас обоих чуть позже будет большой сюрприз, — широко улыбнулся я. — Особенно для Киры. А сейчас… — я скинул с плеч пространственную сумку и расшнуровал горловину. — Пихайте все собранные вещи сюда. Поболтаем позже, когда будем подальше от города.
  
* * *
Повторять обратный путь по улицам мы, разумеется, не стали. Выбравшись на крышу, приглядели ближайшую относительно низкую ветку — и дальше двинулись уже привычным образом, поверху, двигаясь по большой дуге — одновременно вглубь чащи и немного забирая к юго-востоку от города, где нас уже заждались Риман с мамой.
— Рик!
— Лина!
Стоило родителям увидеть друг друга, как они тут же поползли по опасно раскачивающейся ветке, пытаясь сблизиться и обнять друг друга. Пришлось даже шикнуть на них:
— Осторожнее! Вам, может, ночью не видно, но до земли лететь метров пятнадцать. И не факт, что мы успеем кого-то подхватить, если он сверзится вниз, — устало потерев глаза, обернулся к девушке, — Энигма, отдай накопитель Риману, пусть заполнит. Мы с тобой садимся медитировать. Полчаса на передышку. Если не успеешь восстановить ману, то добьёшь остатки из накопителя.
Улёгшись на ветку и смежив веки, я уже привычным образом расслабился и представил, как я сливаюсь с миром, а мир — со мной. Опытным путём я вывел, что именно такая мысль для меня работает наиболее эффективно в плане скорости восстановления. Увы, это верно только для меня, иначе развивать медитацию было бы гораздо проще — за сотни лет накопились бы десятки куда более оптимальных методик, с которыми даже полному новичку было бы просто работать. Но все разумные — разные. Соответственно, разнятся и оптимальные для каждого варианты медитаций. И, по сути, поиск своего идеального варианта является заметной частью прогресса в росте навыка. Какой вид тебе подходит больше всего? На какой-то образ? На реальный объект? На звук? А что это за образ, объект или звук? Мантра, стрекотание кузнечиков, пляска языков пламени? Вот и ищи, пробуй, сравнивай…
И, конечно, одни варианты куда удобнее других в чисто житейском плане. Одно дело, когда ты можешь в любой удобный момент закрыть глаза и ускорить восполнение резерва, и совсем другое — когда тебе для этого требуется разводить костёр, чтобы сидеть и пялиться на огонь. Увы, всё это — вопрос чистого везения.
По мере роста навыка, конечно, скорость восстановления маны будет расти даже при не самом оптимальном для тебя варианте медитации, но всё же разница в эффекте зачастую настолько значительная, что приходится жертвовать мелкими (а зачастую и крупными) неудобствами. К счастью, мой вариант пока неудобств не приносит… но я пока и не нашёл действительно идеальный вариант. Слияние с миром — это скорее что-то промежуточное. Но, по крайней мере, это показывает направление поисков — раз этот вариант оказался эффективным, то мне и дальше надо будет искать некий мысленный образ.
Открыв глаза, я привстал с ветки и оглядел нашу компанию. Энигма всё ещё медитировала, и я едва удержался от того, чтобы поправить её — в уголках глаз и на лбу девушки от напряжения проступили морщинки, чётко видные даже в лунном свете и полутьме леса. Учитывая, что полное расслабление лицевых мышц — одно из немногих общих требований для любого варианта медитации… я вздохнул и покачал головой. Потом скажу, не буду сбивать её. Отец с мамой сидели, привязавшись к ветке и, прижавшись друг к другу, о чём-то негромко переговаривались. Кира задремала, привалившись лбом к отцовскому плечу. Риман же… увидев, что я открыл глаза, он как-то резко встрепенулся. Я вопросительно поднял бровь. Брат молча отвязался, нырнул в тень и спустя мгновение уже сидел рядом со мной.
— Надо поговорить.
— О чём? — осторожно уточнил я. Что-то не нравится мне его выражение лица. Как будто-то он хочет сказать нечто неприятное.
— Ты главный в этом походе, Грег, и я не ставлю это под сомнение…
— Так, давай сразу вываливай, — поморщился я. — Не надо вот этих ваших экивоков столичных.
Риман отвёл глаза и резко выдохнул:
— Надо вернуться и вытащить Зигфрида и Ятрею. Пожалуйста.
Не став отвечать сразу, я задумчиво побарабанил пальцами по ветке. Почему он так резко изменил своё мнение? Потому что… поговорил с отцом и Кирой, очевидно. И Кира, узнав, что брат сам из Щита и Кинжала, радостно поведала о его коллеге…
— Ваш внутренний кодекс чести, да? — рассеянно уточнил я.
— Да. Я не могу бросить брата по кинжалу. Более того, судя по описанию родителей, я знаю этого Зигфрида. Он учил одного из моих наставников, и он более чем достойный человек.
— Но, видимо, не маг. Иначе и сам бы выбрался, с таким-то опытом.
— Не маг, — качнул головой брат. — Но боец отменный. Даже сейчас.
— Дерьмо, — тоскливо сказал я.
— Оно самое, — отвёл глаза Риман.
— Они замедлят наше продвижение раза в два, не меньше.
— Да.
— Энигма ещё не восстановила ману, так что идти придётся нам с тобой.
— Да.
— Это поставит под риск не только нас — плевать, нам не привыкать — но и родителей с Кирой.
— Да.
— Ладно, — я тоскливо посмотрел вверх, на едва пробивающийся сквозь крону дерева свет трёх лун. — Мне до следующего ранга Реки уже немного осталось, глядишь, вытянем… Молись Фортуне, брат. Если нам сейчас что и пригодится, то именно удача.
— А ты?
— Я тоже… помолюсь.
* * *
Фортуна благосклонно принимает твой дар! Отношение Фортуны +8!
Скорость роста характеристики «Магическая сила» увеличивается на 11,0%.
Ваша магическая сила увеличивается на 0.8!
— Не оставь нас, богиня, — тихо пробормотал я. Надеюсь, внеплановая жертва кулачного боя и парочки более мелких характеристик не окажется напрасной. Восемь лишних единиц маны — это, конечно, слёзы, но сейчас это скорее побочный бонус.
Во-первых, я наконец, опробовал новый режим жертвы, перекинув все бонусы от сброса на рост магической силы. А во-вторых… пусть и несколько специфичным образом, но помолился Фортуне. Насчёт этого я был абсолютно серьёзен.
С Риманом мы двинулись обратно в Кап Дун ровно по тому маршруту, которым возвращались с родителями. Да, лишние траты маны, но что поделать? По крайней мере, сэкономим немного времени. Которое потом с лихвой потратим, чтобы восстановиться прямо в доме травников. Но лучше уж так, чем рисковать и двигаться с Риманом по земле.
Вынырнув из теней прямо перед задней дверью дома, вламываться внутрь мы не стали. На этом настоял Риман — мол, на незнакомцев, тайком проникших в дом, Зигфрид может отреагировать чересчур резко. Осторожно постучались. И ещё раз. И ещё. Наконец, из-за двери послышался негромкий хриплый голос, смахивающий на карканье вороны:
— Вы кто такие, птенчики? И чего вам двоим надо от безобидных травников?
Я невольно вскинул брови: а старикан-то хорош. Мало того, что перемещается по дому абсолютно бесшумно — я не услышал изнутри ни единого звука до того момента, пока он не решил заговорить, — так ещё и, прежде чем идти к двери, прошёлся по дому, чтобы выглянуть и посмотреть на нас из окна в правом крыле. И всё это, опять же, бесшумно, незаметно для нас и вдобавок очень быстро — мы успели простоять на крыльце считанные пару минут. То есть, скорее всего, он и проснулся от первого же тихого стука в дверь. Мои размышления прервал Риман — тот наклонился к щели между дверью и косяком, и прикрыв рот ладонью, прошептал что-то длинное и неразборчивое. На самой грани восприятия я услышал лишь обрывки в виде «…когда начнётся жатва…» и «…шестой увидит гнев…». Едва подавив смешок, я поднял глаза к небу. Секреты Канцелярии, ясно.
  
Стоило Риману закончить свою скороговорку, как дверь распахнулась, открыв нам вид на седого, но всё ещё крепкого мужчину. Гладко выбритый, худощавый, он смерил Римана насмешливым взглядом серых, отблескивающих сталью глаз.