Третья грань реальности (СИ)

– Не самый хороший, однако, прогресс, – кивнул чародей, рассматривая поверженного бога и злую всколоченную меня очень внимательно. – Принцип ты поняла?
Я кивнула.
– Тогда выбирай себе любую комнату и приводи её в порядок. Ведра, тряпки и швабру можешь найти в кладовке, а воду – в колодце, – махнул рукой учитель куда-то себе за спину. – Занятия мы продолжим потом, когда я разберусь с дорогим гостем.
Пользуясь случаем, я поспешно сбежала: и от раздражающего гостя, и от собственных страхов. В душе роилось странное чувство, неприятное. Нет, Лаврик получил по заслугам – я не чувствовала и капли стыда. Но вот испуг, который помог совершить возмездие… Он воскрешал старые, подзабытые уже картинки полуторалетней давности. Вроде бы, я выкинула их из головы, будто случайный сон, а нет, сидят внутри.
Зайдя в дом, я осторожно осмотрелась в темноте, нарушаемой неярким светом, который пробирался из-под закрытых парчовых штор. Холл был просторным – почти на весь первый этаж, переходя в кухню и столовую – и пыльным. Только оказавшись внутри, я поняла, что именно предложил мне делать чародей. Швабры, тряпки и кладовка... Всколыхнулись стыд и обида. Прибираться я не только не умела, но и не хотела пачкать руки. Да только выбора нет, когда я здесь как приживалка.
Для начала я распахнула тяжёлые шторы. Дневной свет вместо того, чтобы разрядить атмосферу, нагнал тоску. Всё в пыли, вообще всё. Не получится только прибрать комнату – здесь-то тоже как-то жить надо.
Кладовка с инвентарём нашлась под лестницей, в дальнем конце спрятался чёрный ход, через который я сходила за водой.
Осторожно, чтобы не испачкать платье, я намочила тряпку и провела по столу, оставляя грязные мокрые разводы. Что-то не так. Вспомнив, как убираются служанки, протёрла поверхность на второй раз уже сухой тканью.
Появилось неприятное ощущение, будто руки грязные и сухие. Но, продолжая платить за свой выбор и теоретическое спасение от костра, я начала чистить спинки стульев, постоянно вздыхая и мечтая уже отделаться от этого неприятного ощущения на пальцах.
Мысль о том, что чародеи самостоятельно делают подобную грязную работу, угнетала, взгляд постоянно возвращался к сиреневой палочке на кресле. А может это проверка на дух чародейства, гордый и не опускающийся до домашней уборки? Но ведь кто-то должен наводить порядок, наверняка, обычно учитель делает всё сам.
Догадка пришла внезапно. Я поняла, что Вильфрид не просто так начал обучение с телекинеза, сказав, что чары могут пригодиться. И не просто так быстро закончил, стоило мне понять смысл. Оттачивать мастерство надо на практике, в реальной жизни, применяя не только навыки, но и сообразительность. Резко кинув противную тряпку в воду и взяв мой настоящий рабочий инструмент, я сосредоточилась на клоке ткани, заставляя её сдвинуться с места, работать самой.
Это было чудовищно сложно, по телу словно судороги пробегали. На лбу проступила испарина, но тряпка медленно, уверенно ползала по поверхности предметов, убирая давний слой пыли. Поднималась, словно гусеница, по стенам, стремясь сорваться, как только я отвлекусь. Тяжело давалась торопливая смена на сухую, чтобы не осталось разводов. Но постепенно, перехватывая, я научилась удерживать обе тряпки, хотя ощущения были, будто смотрю в разные стороны одновременно. А когда выжимала мокрую, то думала, что скоро потеряю сознание.
Движения постепенно становились легче, но силы утекали. Я без каких-либо угрызений совести забралась на стол, когда перешла к полам, которые, как оказалось при свете, заляпаны следами мужских ботинок.
– Знаешь, что отличает чародеев от людей? – звонкий голос Лаврового бога заставил меня отвлечься, и тряпка испуганно шлёпнулась на пол безвольным комком. – Приспособляемость! Вы как тараканы – в любых условиях подстроите всё под себя. Вон смотри: девочка и одни чары толком не выучила, а уже полы магией моет.
– Ноги! – крикнула я, когда он попытался сделать шаг в комнату, но не успел ещё опорочить грязной обувью вымытый пол.
 
Лаврик испуганно застыл с поднятой ногой, а Вильфрид, стоявший у него за спиной, только рассмеялся и поднял в воздух брошенную мной тряпку, чтобы протереть подошвы – свои и спутника. Одновременно с этим в комнате зажглись свечи, помогая мне рассмотреть дело палочки своей – полы блестели.
– Никакого уважения к богу, – пожаловался в пустоту гость, поднимая вторую ногу.
– Почему же? – съехидничал Вильфрид, протирая. – Тебя вежливо и главное своевременно предупредили, что нужно уважать чужой труд. Я ведь вообще попросил Энию прибрать только её будущую комнату, а она и за гостиную взялась. Спасибо большое!
– Всегда пожалуйста, – я улыбнулась, чувствуя усталость, которая накатила вместе с облегчением и радостью от похвалы. Но всё это меркло в сравнении с гордостью.
– Ты же здесь закончила? – уточнил учитель, оглядывая мебель и даже проводя по ней рукой, чтоб убедиться.
– Мне осталась только правая часть.
– Оставь на завтра, – предложил Вильфрид, расхаживая по помещению и осматриваясь с удовлетворением. – А сегодня разберись со своей комнатой, иначе тебе будет просто негде спать.
– Хорошо, – кивнула я и, покачнувшись, слезла со стола. Палочку я сжимала в руках чуть крепче, чем нужно, чтобы не выронить.
Уже на лестнице меня догнал вопрос:
– Кстати, наверное, надо поужинать? – голос у чародея был растерянным, будто он только сейчас вообще вспомнил о том, что людям иногда необходимо есть.
– Я не голодна, – ответила я, понимая, что больше всего на свете мне хочется спать. Но ведро за собой я тащила с помощью телекинеза, делая вид, что действительно собираюсь прибраться.
– Отлично. Я тоже. Тогда сегодня у нас разгрузочный день.
– Эй! – подал голос Лаврик. – А я ведь есть хочу!
– Приготовь себе что-нибудь, – предложил Вильфрид, присаживаясь в большое красное кресло, обитое бархатом.
– Эния? – жалобно обратился ко мне Лаврик, пока я ещё не скрылась за поворотом лестницы.
– Ты ведь бог, – пожала я плечами, даже не усмехнувшись – перемещение ведра отнимало много сил, но тащить его в руках не хотелось просто из гордости. Я ведь чародейка. Или я просто грохнусь под тяжестью…
– Какие же вы все, чародеи, неблагодарные. Вот в монастыре меня бы и накормили, и напоили, и дорожку передо мной из лепестков роз выложили.
– Так почему же ты не в монастыре, а у меня дома торчишь? – с хитро спросил Вильфрид, откупорив бутылку с вином.
– Потому что у тебя интереснее, – горестно вздохнул Лавровый бог, но дальнейших объяснений я уже не слышала.
Я зашла в первую же комнату, оставив ведро у двери. Мебель – кажется, кровать, стол у окна, несколько шкафов, комод – закрывали белые простыни. Словно гостиничный номер. Зажигать свечи я не стала, впрочем, как и раздеваться. Просто сдёрнула простынь с кровати и упала на старое покрывало прямо в одежде. Обо всём остальном я планировала подумать завтра.
Но не повезло. Посреди ночи я проснулась от острого голода – села, согнувшись пополам. От желудочных спазмов чуть искры из глаз не летели, ощущения были, будто кто-то внутри ножом режет. Желание выпить кровь всегда из лёгкого влечения превращалось в подобную пытку, если я слишком долго затягивала с вампирским питанием. И всегда это случалось внезапно.
Чуть отойдя от первого спазма, я выдохнула и встала с кровати. Позабыв про палочку, оставив на полу случайно упавшую шляпку, без которой днём не могла выйти из дома, я выскользнула из комнаты. Желание ощутить вкус крови на губах, слизнуть карминовую каплю языком было столь велико, что я теряла здравый смысл.
Я бы испугалась подобных порывов – в первый день в чужом доме можно только гадать, насколько опрометчива охота – но голод словно раздирал изнутри, проедая до костей. Казалось, что глаза мои светятся жаждой, а в горле пересохло, будто, я не пила уже с неделю. Ведомая инстинктами, я, почти не скрываясь, шла по коридору. Ощущения на уровне звериных. Я хотела поосторожничать, но вела себя дико самоуверенно, прислушиваясь скорее к звукам улицы, чем к шумам в доме.