Римская волчица. Часть первая (СИ)
— Там громкие имена. Констанций Домициан, мы все по его учебникам историю учили. Тит Флавий, отец современной нейробиологии. И самих Тарквиниев хоть отбавляй: Квинтиллиан, Валерий, Конрад…
Она оборвала себя. Какое-то давнее полузатертое воспоминание шевельнулось в памяти. Тени пальчатых листьев на песке, как перчатки, теплое дуновение, тень, упавшая ей под ноги, взрослый мужчина с руками, засунутыми в карманы элегантного серого пиджака. «Юлиан Гораций — бронзовка?»
Электра потрясла головой и глотнула из чашки. Совсем уже ум за разум. Надо собраться.
— Конрад? Конрад Марциал Тарквиний? По прозвищу Махайрод? — Антоний подскочил. — Бывший легат-губернатор Форпоста? Я был уверен, что его расстреляли десять лет назад.
— За что?
— За мятеж!
— Антоний, ты в своем уме? Какой мятеж десять лет назад?
— Ох, Электра! Ты, прости, как с луны свалилась!
Электра хмыкнула.
— Просветишь?
— Зверь был! Саблезубое животное. Как вспомню — в полной римской выкладке в каком-то болоте ползем по ноздри в жиже, а он возвышается сверху на гравиплатформе и орет в мегафон. О боги! Я, помню, даже плакал от злости.
— Легат-губернатор? Лично курсантов гонял?
— Гонял как не знаю кого! Любимое занятие после отбоя в учебке было составлять планы покушений на него. На самом деле обожали его, конечно. Легионы готовы были идти за ним в огонь и в воду… А потом, когда я уже выпустился, он вдруг в одночасье рехнулся, объявил, что Форпост отделяется от Рима, физически заблокировал тамошнюю администрацию, после случилась довольно кровавая заварушка. Я был уверен, зуб бы отдал, что его расстреляли сразу после. Сейчас на Форпосте на его месте Красс сидит, Семпер Фиделис. Как раз сделал карьеру после подавления мятежа.
Отделение от Рима! Подавление мятежа! Юнона и Юпитер! Такое впечатление, что она последние двадцать лет провела во сне. В криостазе, как эти несчастные заключенные. Как, как можно было всего этого не знать.
— Ты прав, я не могу вместить все, — произнесла она вслух. — В конце концов у меня безопасность есть. Напишу Квинту Аурелию, пусть разбирается.
Антоний прошелся туда-сюда по кабинету, заставил себя сесть обратно.
— Вернемся к сенату.
— Наверное, надо будет обвинить Тарквиниев до того, как они обвинят меня? Хотя у них три дня, чтоб бесконечно нападать на нас, пока я молчу!
— Ну знаешь, папуля тоже не травоядное! Сейчас отец пользуется тем, что Тарквинии нарушили все мыслимые обычаи, фактически в открытую напали и на тебя, и на тетку Августу. Такое впечатление, что Гай Тарквиний с ума сошел, причем в прямом эфире. Не понимаю, что им движет. Конечно, у них огромный перевес в сенате, но чтобы так открыто и нагло! Вдобавок, с тебя уже практически сняли обвинение в покушении на жизнь адмирала.
— А оно было? — спросила Электра, стараясь подавить дурноту от накатившего воображаемого запаха глициний и нагретого песка.
«Бронзовка — это Конрад. Его так просто не раздавишь».
— Было, будь благонадежна. Но Децима Флавия предоставила доказательства того, что произошел несчастный случай плюс человеческая ошибка на ее стороне. Мы ей здорово нагадили, но она женщина порядочная, верность Семье — прежде всего.
— Доказательства? Интересно, как тут можно что-то доказать — ведь это мы взорвали обшивку, не сумели отключить поле… я почти не сомневалась, что в состоянии адмирала обвинят меня и его людей.
— Как только модуль отсоединился, они опустили на пробоину бронированную заслонку. Сразу вошли, начали реанимационные действия, но быстро справиться с гипоксией не удалось — и в итоге врач и охрана приняли ряд неверных решений. Человеческий фактор. Децима могла скрыть эти доказательства, но, видимо, не захотела. Скрупулезно допросила всех и приложила к отчету записи с чипов. Принципиальная римлянка. Хотя будем честны, ты ей половину базы разнесла. Ладно, не ты! Капитан «Кроноса» Ливий Северин. Сестра, ну, полно…
Антоний протянул смуглую руку и погладил Электру по запястью. Темные его брови сочувственно сдвинулись.
«Бронзовка — это Конрад».
Песок. Сильный аромат глициний. Запах дорогой кожи и чуть увядших лилий — может быть, одеколон? Духи?
«Бронзовка — это…»
Тошнота накатила с новой силой.
— Ты совсем измучена. Хочешь прервемся? Отдохнешь и я попробую из этой доставки какой-нибудь питательный суп добыть. Зачем мне полудохлая кузина.
— Я в порядке. Продолжай.
— Хорошо. Вот что будет на тебе — я упакую покрасивее все эти записи о геноциде и экспериментах с проколами пространства. А ты поднесешь этот торт на заседании. Кстати, не хочешь сама с инопланетянином поговорить?
— Придется, наверное, хотят видят боги — не до него! Поддержка капитанов важнее, и заключенные с Луны, и главное… трудно думать о чем-то, кроме того, что Люцию нужна помощь. Я все утро перерывала сеть, нужен, верно, Марсельский институт мозга. Полноценная медицина.
Антоний вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза.
— Электра… ты, если помнишь, находишься на флагмане одного из величайших римских флотов. Как ты думаешь, если здешние врачи не справляются, справится ли гражданский институт? Люций сейчас в стабильном состоянии, а помощь нужна не ему, а тебе. И Семье. Предоставь… — он осекся и придвинул к себе стакан, долил, выпил.
Мертвецам хоронить своих мертвецов. Электру передернуло.
— Все для Семьи, так? Сколько, по-твоему, я должна держать его в коме, чтобы продолжать управлять флотом? Нести чертову поклажу, и ради чего? Я так не смогу. Ни ради Семьи, ни ради Рима.
Электра опустила глаза, пытаясь сдержать чувства. Что-то теплое окутало ее плечи — снова термоплед. С детства, должно быть, научили, что горюющего человека надо согреть. Она что же, горюет? Кузен сел рядом, обнял ее поверх греющей ткани, тихо укачивая.
— Милая сестра. Можешь и должна. Если ты не понесешь depositum miserabile, то все капитаны, которые поддержали твоего адмирала, окажутся под угрозой. Все легионеры, которые выковыривали его с Луны. Все пилоты, которые совершали вылеты в это время. И наша Семья тоже потеряет возможность защитить себя. Я нахожусь тут, чтобы облегчить твою поклажу, насколько возможно.
— Он обратился ко мне за помощью впервые с детских лет. Я не выдержу видеть каждый день его гроб.
— Я бы смотрел на это с такой стороны, — продолжил Антоний тихим, успокаивающим баритоном. — Кто знает, когда медицина совершит очередной прорыв. Пока погребальная маска римлянина не заняла свое место в виртуальном семейном храме, надежда есть.
— Никто не заслуживает того, чтоб его таскали за собой ни живого, ни мертвого, и пользовались его именем! Скажи мне, почему я не должна прямо сейчас предложить сенату сделку? — Над чувствами, которые она пыталась удержать в себе, верх взяла злость. Она стряхнула с плеча его руку и продолжила, отстукивая сведенными пальцами по краю стола. — Капитаны, легионеры и пилоты получают полную амнистию; Люций — полноценное лечение в институте мозга; я — свою скамью подсудимых; флот — компетентного и. о. адмирала? Почему? А?
— Потому что никаких гарантий ты не получишь. Тебя и Семью Флавиев — твою семью — от краха отделяет лишь флот, а после такого поворота событий — не будет отделять и волосок. А Люций твой очнется, если очнется, чтобы попасть обратно в камеру. Я тебе не позволю совершить такую глупость.
Серебристая ткань полетела на пол, Электра вскочила.
— Интересно, каким образом!
Антоний наконец потерял спокойствие, тоже поднялся с места и повысил голос. Глаза его опасно сверкнули.
— Как только ты уберешь пушку от головы сенаторов, дальше никаких гарантий безопасности ни тебе, ни Семье, ни пленным, которых ты сгребла с Луны, ни военным — никому. Взвела курок — будь готова стрелять. Поздно извиняться! — Антоний тоже разозлился и неожиданно его гневная отповедь взбодрила Электру лучше всяких утешений. Она словно почувствовала почву под ногами. — И что, чтобы сбросить горестную поклажу, ты отключишь криокамеру? Сама? Прости, что-то не верится. Нет, дорогая кузина! Ты будешь таскать его с собой и пользоваться его именем, потому что это его единственная надежда. И твоя. Призрачная, но единственная.