Мечников. Из доктора в маги (СИ)

А я к Бахмутову уже привык. Он много раз помогал мне. Жаль только, что с сестрой вовремя не обратился. Может, я бы смог её восстановить.
Но деваться некуда. Раз вызвался, дело нужно довести до конца.
— Соболезную, — коротко сказал я. — Андрей, на пару слов тебя можно?
Солдат тихо кивнул, что-то прошептал родителям и отошёл со мной в другой конец коридора.
— Понимаю, что тебе сейчас тяжело, — сказал я. — Но мне по-хорошему нужно знать, что случилось с твоей сестрой. Ты ведь ещё пару дней назад приходил ко мне и был бодрячком. Значит, с ней всё было в порядке?
— В порядке, Алексей, — шмыгая носом, ответил он. — Да ещё вчера вечером всё было в порядке. Ушла Соня к себе в спальню, ни на что не жаловалась. А на утро… Хладный труп.
Бахмутов вновь залился слезами, и я понял, что больше его тревожить не стоит.
— Андрей, скажу тебе только одно, — произнёс я. — Сейчас я пойду её осматривать. Вы с родителями хотите знать, в чём причина смерти? Если для вас это уже не важно — идите домой. Не мучайтесь.
— Как же, Лёш? А потом её ведь ещё… — Бахмутов собрался с силами. — Хоронить ведь нужно. По всем обычаям. Моя семья Грифону поклоняется. Значит, ждать не придётся. Пойдём сразу отправлять на небеса.
— Тогда подождите ещё немного, полчаса-час — максимум, — кивнул я. — Постараюсь побыстрее.
Обычно вскрытия занимают больше времени, но, думаю, если потороплюсь, справлюсь и раньше.
Тем более, такая внезапная смерть на фоне полного здоровья может быть связана только с мозгом или сердечно-сосудистой системой. Другие варианты — казуистика, редкость.
Я оставил Бахмутовых за спиной и спустился в подвал. Как раз к этому моменту сторож закончил расчищать зону для вскрытия. В подвале под амбулаторией горела лишь одна магическая лампа. Всё остальное царило во мраке.
— Готово, господин Мечников, — поклонился мне Матвей. — Можете, так сказать… Энто… Преступайте, в общем.
— Спасибо, Матвей, — ответил ему я.
— Жалко девчонку, — вздохнул он, поднимаясь наверх. — Совсем ещё молоденькая. Кошмар…
Странно, но как только я спустился в подвал, моя лекарская энергия вспыхнула в груди. Причём жар от неё отразился даже в голову. Затылок начал нестерпимо ломить.
Что это? Надеюсь, не лихорадка от превращения в упыря? Да нет, быть того не может…
Прежде чем подойти к телу сестры Андрея, я решил пойти на один рискованный шаг. Положил левую ладонь на свою грудь и задал магии команду — убить все микроорганизмы в своём теле.
Чертыхнуло от этого разряда меня сильно, но я всё же устоял на ногах. Однако это действие имело смысл только в одном случае. Если превращение в упыря вызывает вирус или бактерия. Однако, если в основе этой заразы лежит какое-то магическое начало или яд… Будет уже не так просто.
Хотя, скорее всего, я сильно преувеличиваю. Обычная паранойя. Велик шанс, что я и вовсе не получил нужной дозы слюны. Рану-то я прижёг. Значит, и все токсины должны были распасться. А если не все, то точно большая их часть.
Я подошёл к импровизированному секционному столу, на котором лежала темноволосая девушка. Софья Бахмутова. А точнее — её тело.
Судя по её лицу и очертаниям, ей едва исполнилось восемнадцать или двадцать лет. Действительно, совсем ещё юная…
Стоп, да какого же чёрта моя лекарская магия продолжает так гореть⁈ Нестерпимое ощущение! Всё тело зудит, грудь пылает, а правая рука сама по себе вспыхивает ярким холодным светом.
Как только я откинул ткань, что прикрывала Софью, и приложил сталь скальпеля к её груди, меня озарило.
Господи…
Я убрал скальпель, не успев нанести даже царапины.
Не знаю, каким богам стоит молиться в таком случае. Тут их, похоже, слишком много. Грифона упоминает большинство, но, судя по контексту, он лишь один из нескольких.
Но и это не важно. Учитывая мой небольшой опыт, лекарская магия никогда не даёт о себе знать, если кому-то в моём окружении не требуется срочная помощь. А включилась эта сила только тогда, когда я спустился в подвал.
А что если…
Софья Бахмутова на самом деле жива? Что, если это клиническая смерть? Лучше проверить и убедиться в этом до того, как кто-то из моих коллег её вскроет.
  
Сознания нет, дыхания тоже.
Я положил пальцы на её запястье и прощупал пульс. А вот здесь главное не ошибиться. Иногда, неправильно расположив пальцы, можно ощутить пульс. Но свой собственный. Пульсация в кончиках пальцев тоже есть. Особенно в большом. Поэтому нельзя перепутать свои признаки сердцебиения с ритмом пациента.
На всякий случай я приложил ухо к груди девушки, а затем ударил по её миокарду лекарской магией. Если её тело мертво, труп никак не отреагирует.
Однако я услышал мягкий короткий стук. Он появился совсем ненадолго, а после этого вновь исчез. Я надел фонендоскоп и приложил головку инструмента к её межрёберью.
Готов поклясться, что я слышу сокращения сердца. Тихие, едва заметные.
Я решил пойти дальше и надел на её плечо манжету тонометра. А затем накачал воздуха — совсем чуть-чуть. Сильно пережимать артерию было нельзя, иначе любой звук исчезнет.
И ненадолго пульс снов появился.
Жива. Она жива! Трупных пятен нет, зрачки, когда я поднимаю пальцами её веки, реагируют на свет магической лампы.
Это не смерть. Не биологическая, и не клиническая. Это нечто куда более редкое.
Я поспешил подняться к семье Бахмутовых. Для меня было важно — сказать скорбящим родственникам, что шанс спасти её ещё есть. Просто для этого потребуется смекалка и большой запас магической энергии.
— Андрей, — произнёс я, оказавшись перед скамьёй, на которой сидели Бахмутовы. — И вы, уважаемые. Вскрытие я не начал. Потому что девушка жива.
Вся троица одновременно подняла на меня свои взгляды.
— Что вы сказали? — просипел старший Бахмутов.
— Алексей, что ты такое говоришь? — не поверил моим словам Андрей.
— Это называется летаргический сон, — объяснил я. — Причина мне пока не ясна. Но Софья уснула. Да так крепко, что отличить её от мертвеца попросту невозможно.
Мать вновь завыла, уткнувшись в плечо Андрея.
— Так что же нам делать, Алексей⁈ — крикнул солдат. — Ты только скажи, я помогу всем, чем только можно!
— Знаю, что поможешь, — кивнул я. — Но для начала мне нужно переговорить с главным лекарем. Ей нужна очень качественная помощь.
А точнее — Софье Бахмутовой нужно реанимационное отделение, которого здесь нет! Чем же я могу ей помочь? У меня теперь есть два витка, но рисковать в таком случае не стоит. Для начала нужно обсудить ситуацию с Кораблёвым. И только после этого приступать к решительным действиям.
Я поспешил на верхний этаж к кабинету главного лекаря.
— Иван Сергеевич! — воскликнул я. — Пациентка жива.
— Какая пациентка? — не понял он. — Вы уже закончили вскрытие? Так быстро?
— Да я про мёртвую и говорю, — попытался объяснить я. — Не мертва она. Это явление называется летаргическим сном. Мы должны ей помочь. Девчонке просто не хватает сил прийти в себя.
Кораблёв побледнел.
— Да вы, должно быть, спятили, Мечников? — удивился он. — Какой ещё сон? Я лично её осмотрел. Моя магия не отозвалась. Значит, она мертва.
Почему он ничего не знает про летаргию? Это явление чуть ли не в средневековье наблюдали. Сейчас даже та эпоха уже давно позади. У нас вот-вот настанет Новейшее время. Через пятьдесят лет — двадцатый век! Почему он этого не знает⁈
— Пойдёмте со мной, сейчас вы сами всё поймёте, — настоял я и повёл главного лекаря в подвал.
Кораблёв побрёл за мной нехотя. Он не мог смириться с тем, что его витки этого не почувствовали. И это тоже было странно. Мой коллега Эдуард Родников говорил, что у Кораблёва чуть ли не шесть витков. Это очень могущественная сила. С ней-то главный лекарь должен чувствовать в сто раз больше, чем я.
Когда Иван Сергеевич вновь осмотрел девушку, уже по выражению его лица я понял — он всё ещё не видит очевидного.
— Опять ваши изобретения, да, Мечников? — проворчал он. — Дайте отгадаю, послушали её сердце своим фонендоскопом?