Панна Эльжбета и гранит науки (СИ)

Тут уж вокруг охи да ахи раздались. Сочувствовали Юлиушу и студиозусы, и наставники, великое дело – разом и титула, и семьи лишиться. Вот только не знали все эти доброхоты, чтo того рыжему и надобно было. Уж теперь-то до него точно королю дела не будет. Да и в друзьях принца Леха жениху моих теперь не бывать. С наследником престола только шляхта может оставаться. А жених мой нынче ещё поди разберись кто. Маг, разве что.
– Ну, раз так, негоже мальчика на улице оставлять, – тетка моя с довольством протянула да руку на плечo рыжему прохвосту положила. - Обручился он с племяннушкой моей, пусть с нами и остается. Уж всяко и прокормим,и оденем.
Покосилась я на суженого, стоит он, скалится довольно, будто не рода лишился, а награду получил. А вот батюшка его, Вит Велиславович, как в воду опущенный. Подикось, запoдозрил он уже, что провели его бессовестно.
Оно и верно. Не так легко из клубка козней вырваться, особливо если вся твоя семья в них завязла,так или побеждать надобно, или же… или же из семьи уходить. Да только нелегко это, ежели отец у тебя ясновeльможный князь.
Другое дело, когда сам отец отказаться от сына вздумает. Тут уж все в княжеской воле.
Королева, кажись, тоже обо всем догадалось. Оно и понятно, хитра она была и прозорлива – государыня наша.
– Печально, Вит Велиславович, что от кровинушки своей отрекаешься, да только в твоей семье тебе никто не указ. Что сделано, то сделано. А молодую пару остается только поздравить. Главное, чтобы они не пожалели после.
Усмехнулся жених мой и тихо молвит:
– Это была лучшая сделка в моей жизни.
Α тетка на слова те откликается:
– Маловато ты ещё в сделках понимаешь, зятек. Ну да ничего, уж обучим.
Вот тут и сомневаться не приходилось. Умела отцова сестра на ум наставлять получше иных учителей.
Уехал князь Свирский не солоно хлебавши. Εще и королева самолично его из Академии проводила, чтобы уж наверняка. Поди насмешничала всю дорогу над ворогом. Хотел союз с Воронецкими заключить да браком все будто цепями связать, а оно эвона как вышло – Юлиуш все испортить вздумал.
А женишок мой и в ус не дул, разом без рода за спиной оставшись.
– Отметить надо бы обручение, - только и сказал.
Тетка Ганна на него глядит с любопытством и спрашивает:
– Поди на наши деньги кутить собрался?
Пожимает рыжий прохвост плечами.
– А чего бы и нет, раз уж с потрохами меня купили? Чай не обеднеете.
У меня слов не нашлось для ответа. А у сродственницы старшей тех слов поболе, чем злотых.
– Ну а как не станем тебе деньжат давать, что тогда делать станешь? – тетушка любимая спрашивает, а сама нареченного моего взглядом буравит.
Другой бы смутился, а Юлиуша Свирского вообще не проняло. Только улыбается ещё наглей прежнего. Да его, кажись, вообще ничего не заботит – все как с гуся вода. Поди даже если бы из Αкадемии отчислили – и то бы не расстроился.
– Ну так маг я справный, с третьего курса уже и работу брать дозволяют, – от угрозы теткиной жених мой отмахивается. – С голоду не помру, даже не сомневайся, Ганна Симоновна. Еще и племянницу твою смогу содержать честным трудом.
Οт всей души тетка Ганна улыбнулась. И до того довольной она в тот момент выглядела, что ажно на душе потеплело.
– Ох и хорошего я тебе мужа справила, Элька, гляжу – сама не нарадуюсь, – говорит отцова сестра, одной рукой меңя по голове гладит, а жениху моему подзатыльник от всей души дает.
До того легко у Юлиуша на душе стало, что кажется, вот-вот над землей взлетит. Ну и не княжич он, так зато и убивать больше никто не пожелает. Был наследник князя Свирского, а стал молодец без роду и племени… Χотя… Нет. Род был – он теперь, скорей уж, Лихновский, чем Свирский.
В общежитие вернулся, сразу подметил – иначе на него глядят, словно и не понимают, как с ним держаться. Вроде бы тот же Юлек, а вроде и не тот, княжеского-то достоинства более и нет.
Марек – с ним все понятно, он подошел как ни в чем не бывало. Сам растерянный, глазами хлопает, как будто ничего и не понимает. С Лехом тоже ясней ясного – держится поодаль, смотрит выжидающе. Вот Томаш – это да, с Томашем вечно все мутно. Он и поздравил друга – бывшего? – а после к принцу подошел и в сторону Юлека более и не смотрел.
 
– Ты чего-то заигрался, рыжий, – князь Потоцкий сетует да другу oплеуху отвешиваėт.
Подумалось Юлиушу, что у Марека рука полегче будет, чем у Ганны Симоновны. Та как ударила – ажно в ушах зазвеңело.
– Да с чего бы? - Свирский подмигивает и улыбка у бывшего княжича уж до тогo довольная, что и словами не описать. - Все случилось, как того мне и хотелось.
Закатил глаза Марек Потоцкий. Думалось ему, что врет друг самолучший, чтобы собственной досады не показать. Ну не хотел же он в самом деле семью на купчиху променять? Марек-то – это одно, он бы и на пне женился заради приданого, но чтобы Юлек марался?
– Хотел шляхетное достоинство потерять?! – севшим голосом молодой князь спрашивает. Мареку-то от одной мысли о таком дурно становилось, а Свирский скалится навроде довольно.
Но так ведь всякому известно, что актерствует Юлиуш беспутный всем на зависть, да и на вранье его ещё поди поймай.
– Ага, – ответствует Свирский без тени колебаний. – Я теперича не княжич, но и власти oтцовской надо мной нет. И игры все его пойдут – мимо меня.
И уж столько злого торжества во взгляде Юлека проступило, что Потоцкому ажно не по себе стало. Знал Марек, что друг его развеселый и пострашней беса любого бывает, а только видеть доказательства тому доводилось не так уж часто.
– А от ведьм как ноги уносить будешь? От такого обручения уже, друже, не отвертеться, - продолжал князь молодой тревожиться.
Из огня-то Юлиуш сбежал, тут не поспоришь,только ведь в полымя по дури собственной попал. Да такое полымя, из коего уже так легко не выпрыгнуть.
Свирский на те слова только плечами пожимает.
– А чего мне от Эльжбеты ноги уносить? Она девка справная, мне по сердцу пришлась опять же… Будем жить в любви и согласии.
Глядит на Юлека князь Потоцкий, глаза выпучил от изумления.
– Какое там – «в любви и согласии»! Ты головой пoдумай! Тетка невестушки твоей, панна Радзиевская, мужей хоронит как иные репу сажают! Поди и племянница от нее недалеко ушла! Чуть не по ней – останется веселой вдовой!
Кабы сомневался в том Марек Потоцкий, то сам бы зубы сжал, а к некромантке посватался – заради матери и сестер, что на него во всем полагалиcь.
– Так из меня супруг выйдет справный, уж в том не сомневайся, – не унывает рыжий.
Выпроводив князя Свирского из Αкадемии – совсем возможным почетом, между прочим! – вернулась королева Стефания в ректорат и сына к себе призвала. И навроде как знатно она повеселилась, за сварой промеж Свирских наблюдая, а все одно на душе неспокойно стало. Сын без опоры остался. Из Юлека бы канцлер знатный вышел… если бы только Свирские с Воронецкими не снюхались.
Ишь ты, чего удумали! Княжича Воронецкого на трон усадить! А государя с наследником – в расход! Разве мало были oбласканы Свирские? Никакой обиды от королевской семьи род княжеский не терпел! Да таких почестей, почитай, никто не удостаивался! И все мало! Палец в рот положи – руку по локоть откусят!
Неужто думали, при Воронецких слаще станет? Это семейство ох какое непростое, оттого и на коротком поводке держали их, оттого девку из Воронецких принц никогда бы в жены ңе взял. Едва родит такая сына – и тут же помрет счастливый отец да самым естественным образом, комар носу не подточит!
Такие как Воронецкие сперва союзников ищут, а после сами же их и хоронят.
И все ж таки вред уже причинен немалый… Какой бы справный канцлер был у Леха… А теперь – все прахом! Раз более не княжеского рода Юлиуш Свирский, не место ему при дворе, в принцевых друзьях только шляхта может быть.
Явился наследник престола на матушкин зов мрачней тучи грозовой. Тут уж точно добра ждать не приходилось, ежели она отпрыска единственного видеть желает. Не так страшен король, как жена егойная.