Сбой реальности. Книга 2 (СИ)

После короткого душа, чувствуя, как усталость постепенно сменяется бодростью, он перешел в гостиную. На полу рядом с диваном лежали его гантели, а на стене напротив транслировались видео-тренировки и советы от мастеров. Голос в подкасте, вещающий о новых тренировочных методиках под драйвовую музыку добавлял мотивации.
Илья поднял гантели, начал выполнять привычный комплекс. Спина ровная, дыхание контролируемое, сосредоточение максимальное.
«Еще десять повторений, и можно будет перекусить», — подумал он, выкладываясь с железякой по полной.
— Не дергайся, великан. — услышал он сквозь шумоподавление, принялся оборачиваться. По его широкой спине прошлись плазменным лучом, выжигая плоть до костей. Крест на крест.
Он взвыл, как раненый зверь, развернулся, чтобы броситься в драку, но было уже поздно. Перед ним стоял чернокожий исполин — массивный мужчина, в безрукавке на голое тело, его руки от плеч до пальцев сверкали хромом. Стремная улыбка, от уха до уха. Резким движением кулака он выбивает дух из Ильи, попав точно в солнечное сплетение, затем нанес еще несколько ударов по корпусу загибающегося Ильи. После поднял его над землей, удерживая кибер-рукой на весу. Позади мелькала юркая левитирующая фигура в черном платье, с босыми ногами — девочка, лет восемнадцати, с игриво закрученными волосами в прическе, напоминающей «Каре». Вокруг нее всполохами билась контролируемая плазма, тугими потоками удерживаемая ее собственной волей.
Рана на спине жгла, горела, закоптилась, оттого не кровоточила. Девчушка подлетела к вазе с фруктами и, повертев в очень худых пальчиках свежее зеленое яблоко, откусила кусочек.
— Тань, ну че ты… — угрюмый чернокожий здоровяк удерживал Илью, словно тряпичную куклу, обернулся к своей напарнице.
— Сейчас, мне приказали навести тут шороху. Грузи его пока. — ответила она звонким голосочком.
Потерял сознание Илья после еще двух ударов в грудь. Великан вышел за дверь и замкнул ее за собой.
Таня разыгралась — жгла и крушила все, до чего могла дотянуться своими плазменными лучами, весело при этом хохоча.
Вскоре, квартира осталась в тишине. Лишь дрон, шумящий лопастями и зависший недалеко от дома, моргнул индикатором, что завершил запись.
В это же время.
Складское помещение. Приглушенный свет тусклых ламп едва освещал что-то, кроме центра. Болезнетворная полутьма скрывала все, что можно было бы разглядеть. Тяжелый воздух, пахло сыростью, машинным маслом и застарелой кровь. В центре склада стоял Бертрам, сложив руки на груди. Его взгляд был устремлен на женщину, стоящую перед ним, — Марину, свою родную сестру. Она была так испугана, что не могла и пошевелиться, но она знала, что ее не сломить. Ее лицо выражало смесь из первобытного страха, горечи предательства и какой-то фанатичной уверенности.
Чуть поодаль сидела Юля, привязанная к металлическому стулу. Она только начинала приходить в сознание после воздействия химии, которой ее накачали. Глаза мутные, попытки двинуться робкие, не увенчавшиеся успехом. Рядом с ней стоял охранник, молча наблюдавший за ней с равнодушным выражением лица.
— Что все это значит, Берт? — голос Марины дрожал, но старалась она говорить твердо. — Чтобы угрожать? Чтобы что? Я не буду играть в эти твои игры, и ты это знаешь.
Бертрам чуть склонил голову, разглядывая ее с почти клиническим интересом.
— Угрожать тебе, сестренка? — его голос быо преисполнен прямой нежности.
— Тогда развяжи Юлю и отпусти нас. — почти умоляюще сказала она, но думала, что это прозвучит убедительно.
— Ты всегда была упрямой. — с нотками раздражения и усмешки продолжил он. — Я восхищаюсь тобой, это правда. — он жестом указал на Юлю. — Но сегодня ты послужишь нашей семье.
Женщина сделала шаг назад, обернулась через плечо, чтобы глянуть на племянницу.
— Ты хоть понимаешь, что творишь? Совсем с ума сошел? Ты хоть думал, что на это сказала бы Анна? — вспомнила вдруг Марина про родную мать Юлианы.
— Она мертва, Марин. И не напоминай мне о ней. — резко отрезал мужчина.
  
— Ты не посмеешь… — она почти сломалась.
— Это не личное, ты должна понять. — выстрел от бедра из тайзера сломил сопротивление. Безвольной куклой тело Марины обмякло на бетонном, холодном полу.
Он кивнул своим подручным. Один из них подошел к Марине, лежащей на полу, и поднял ее, перекинув через плечо. Движениями рук, не говоря ни слова, мрачный, как туча, Бертрам указал, куда необходимо перенести женщину. Прямо под ноги к Юлиане. Сам тоже подошел ближе. Аккуратно присел на корточки, и положил одну руку на щеку сестры, остающейся без сознания, а другую — на голую коленку рыжей.
— Юля, милая моя, — обратился он к возвращающейся в сознание, и уже все осознающей узнице, — я хочу, чтобы ты помнила — все это из-за того человека.
— Нет-нет-нет, не-е-ет, не смей! Отпусти меня! Отпусти! — Юля смотрела на происходящее с расширенными от ужаса глазами. Ее голос срывался на крик.
— Тише. — прервал ее Бертрам. Его голос оставался ровным. — Это опыт. Горький, тяжелый, но такой необходимый.
Он кивнул своему человеку. Тот подошел, как собачонка, и вручил хозяину широкий и массивный нож. Лезвие блеснуло в слабом свете. Марина попыталась дернуться, но это было бесполезно. Удар был точным, и ее тело безвольно обмякло, теперь уже навсегда.
— Только я смогу тебя защитить. Скоро сюда придет виновник, и ты должна будешь сделать выбор. — произнес он, держа ее прикованные руки своими, покрытыми кровью. — Мы все делаем выбор, Юля.
Он встал, затратив на это, как будто, колоссальное усилие, но не разогнулся в спине, оставшись своим лицом на уровне ее. И поцеловал в лоб.
— Действуйте по плану, когда кончите Майкла — развяжите ее и приведите ко мне в кабинет.
Спустя шесть часов.
Бертрам сидел за массивным столом в своем кабинете, смотря на экран монитора. Видео с камер наблюдения показывало хаос: бой в коридорах комплекса, мерцающие вспышки от применений Вихря, выстрелов и тени, проносящиеся мимо. Его лицо оставалось неподвижным, только пальцы слегка постукивали по деревянной поверхности.
Рядом стоял его заместитель — молодой мужчина с короткой стрижкой и нервным выражением лица.
— Это невозможно, сэр, — пробормотал он, отводя взгляд. — Мы предприняли все меры безопасности. Они не могли…
— Они могли, мать твою, и сделали это, — тихо перебил его Бертрам. Его голос был ледяным, а взгляд не отрывался от монитора. — Потому что какая-то сука из вас оказалась полностью некомпетентна!
Он резко нажал на клавишу, и видео остановилось на кадре: Майкл, с огромной дыркой в плече, обернувшийся оценить обстановку, держащий на руках погибшую несколькими часами ранее Марину, раненный Илья, выносящий на руках не менее изможденную Юлю.
Бертрам медленно поднялся из-за стола, взглянул на подчиненного наливающимися от злобы кровью глазами.
— Знаешь, что самое забавное? — обратился он к своему подчиненному. — Весь комплекс к хренам собачьим разнес калека при смерти.
Через пятнадцать минут.
Лица подчиненных Бертрама были напряжены, но никто не осмеливался заговорить первым. Они стояли полукругом вокруг своего лидера, который нервно сжимал цепочку своих старинных часов. Щелчок крышки эхом разносился в угнетающей тишине.
— Уроды, сыновья собак, одного единственного выскочку не смогли удержать. — начал Бертрам, его голос, спокойный, но переполненный тихой, не унимающейся злобой.
Он подошел к одному из своих людей, чей бледный лоб был покрыт потом, и, не отрываясь, уставился прямо ему в глаза.
— Ты. Почему не была перекрыта западная дверь? — спросил он, едва сдерживая гнев.
— О…О-н-на была… Там на стреме парни из… — заикался тот, на кого было обращено пристальное внимание босса.
— И где они? Подохли, я надеюсь, или это кто-то из присутствующих? — Бертрам взял его за плечо, сжал так сильно, что мужчина вскрикнул. — чертов ублюдок!