Другой путь. Трилогия (СИ)

В понедельник Чарли явился в офис возбужденный:
– Зак, Сардж, у меня есть отличная новость! Наш инвестор из Европы решил тоже принять участие в игре. Сорок пять миллионов долларов!
Всетаки пятерку гдето прижал наш жадный Чарли. Но и то хлеб.
– Если еще не поздно, – продолжал он, – то завтра деньги будут на счетах.
– Отлично, Чарли! – обрадовался Зак, потому что все разыгрывалось ровно так, как рассчитывалось. – А какая там доля "Торговой компании Смита"?
Этот вопрос застал Чарли врасплох – видимо, он всерьез рассчитывал, что мы станем работать для него бесплатно. Видно было, как он терзался, одолевая свою алчность.
– Не знаю, Зак. В прошлый раз речь не шла ни о каком вознаграждении?
– В прошлый раз была демоверсия, – ввернул Майцев подхваченное у Бойда словечко.
– В прошлый раз и не было закона "Об индивидуальной трудовой деятельности", – заметил я. – Мы тоже хотим кушать, Чарли.
Этот язык ему был понятен. И еще больше укрепил его в правдоподобности предстоящей операции. Хотя для видимости он посопротивлялся:
– Не знаю, парни, нужно поговорить с инвестором. Он не в курсе ваших новых правил.
– Нам много не нужно, Чарли, – обнадежил его Захар. – Выручка от этих сорока пяти миллионов составит еще около восьмидесяти. Нам нужно всего лишь два. По одному на брата.
– Вы же понимаете, что мне придется доложить о ваших запросах? – Такими жадными будут только российские миллионеры!
– Конечно, Чарли, докладывай, – легко "разрешил" Захар. – Это твоя обязанность.
Рассел засобирался и вскоре уехал.
Отсутствовал он часа три и вернулся к обеду, когда мы ждали заказанной пиццы.
– Окей, парни, – с порога заявил он. – Я обо всем договорился. Два миллиона будут наши. Если прибыль составит более восьмидесяти. Если от пятидесяти до восьмидесяти, то полтора.
Захар многозначительно посмотрел на меня: "смотрика – читалось в его глазах, – он и здесь не желает отдавать нам с тобой два миллиона! "Два миллиона будут наши!"
Но Чарли прочел в наших взглядах удивление его способностями переговорщика.
– Трудно было, – пожаловался он. – Не привыкли там еще к таким отношениям.
Я пожал плечами, как бы говоря: а что они хотели? Чтобы мы сидели на миллионах и нищенствовали?
– Тогда в четверг и начнем, помолясь? – предложил Захар.
Во вторник счета действительно распухли почти вдвое. И хоть снять со счетов эти деньги мы не могли без Чарли, но использовать их в сделках – вполне.
А ночью случилось несчастье – дом Чарли, купленный им совсем недавно в ипотеку, взорвался! Приехавшая полиция с пожарными установили, что причиной взрыва был бытовой газ, неосмотрительно оставленный открытым.
В останках хозяина обнаружили приличную дозу алкоголя и его соседи подтвердили, что в тот день вернулся домой Чарли навеселе и с сигаретой в зубах. Больше никто ничего расследовать не стал – все было ясно, как божий день: очередной несчастный случай изза пьянства.
Полиция допросила нас, наших помощниц и Джоша Келлера, с которым часто видели Рассела, но все мы были чисты, искренне сожалели о безвременной кончине несчастного, а Мария даже всплакнула. Она недавно рассталась со своим юристом и имела определенные виды на молодого перспективного холостяка Рассела. Вот так и бывает – человек предполагает, Бог располагает.
Похороны Рассела были торжественными и печальными.
И в тот же вечер мы с Заком почувствовали, что потеряли чтото понастоящему важное. Нам впервые за долгие годы даже не хотелось разговаривать друг с другом. Нами овладела какаято апатия, и мы несколько дней не ходили на работу. Нам часто звонила Линда и докладывала о текущих делах. Иногда они с Захаром обсуждали какието мелочи – мне было откровенно неинтересно в это вникать.
Наследников у Рассела не оказалось. Особых средств тоже – остатки зарплаты за год работы в "Первой торговой компании Смита", чтото около двадцати тысяч долларов, машина, уцелевшая после пожара – она стояла на дороге, да куча обугленных дров. Все это было изъято властями штата: отделом по наследованию и завещаниям в пользу будущих покойников, что останутся без средств на похороны.
 
Только через неделю мы вернулись к делам.
"Винокурни КеллераКоллинза" мы благополучно продали консорциуму из нескольких участников, выручив за свой контрольный пакет еще около двадцати миллионов. Джош Келлер остался президентом новой компании, за его будущее можно было не опасаться – если не начнет по своему обыкновению истерить и прикладываться к бутылке.
Мы выполнили перед ним все обещания, и он даже еще не сел в тюрьму за мошенничество. Хотя, какое это было мошенничество? Так себе.
Главному мошенничеству еще только предстояло случиться.
Два месяца ничего интересного не происходило – рутина, а потом события понеслись с такой быстротой, что мы боялись за ними не успеть.
В начале января 1987 года Горбачев сделал еще один шаг к пропасти: вышло постановление Президиума Верховного Совета "совместных предприятиях". Называлось оно длинно: "О вопросах, связанных с созданием на территории СССР и деятельностью совместных предприятий, международных объединений и организаций с участием советских и иностранных организаций, фирм и органов управления". Закон был мутный и для зарубежного инвестора практически неинтересный – очень сложная процедура регистрации такого предприятия, отсутствие какихлибо прав для иностранного участника сводили его привлекательность для иностранцев к нулю. Но вот для тех, кто сидел у болееменее приличных денежных потоков – областных, краевых, республиканских администраций и комитетов партии – это закон стал настоящим подарком.
Деньги у государства кончились для государственных структур и вдруг полноводными реками наполнили эти совместные предприятия, образованные при каждом властном центре.
Мы не спешили – возвращаться в Россию было еще рано.
Видимо, и Георгий Сергеевич, глядя на начинающуюся вакханалию в партийных органах, решил более не ждать: в середине февраля к нам в офис пришел незаметный человечек лет пятидесяти. Он назвался Брайаном Золлем и сказал, что очень хочет вложить в наше предприятие некоторые средства, любезно предоставленные ему венским Донаубанком под поручительство господина Павлова. Он заискивающе улыбался при каждой произнесенной фразе и старался произвести впечатление человека совершенно никчемного, но при обсуждении некоторых финансовых тонкостей выдавал суждения, более приличествующие акуле из лондонского Сити, чем неудачнику из Миддлтауна, которым он желал выглядеть.
Советское руководство в массовом порядке принялось освобождать сидевших в тюрьмах и психушках диссидентов, а у нас появилась новая задача: нам требовалось создать новую финансовую машину, которая позволила бы собирать сливки со всех глобальных рынков – от Токио до ЛосАнджелеса – и при этом скрывать от недремлющего ока надзирающих наши действия.
Первая половина 1987 года запомнилась Захару как бесконечная вереница самолетов, гостиниц, городов, банков, лиц и дорогих костюмов. Я, оставшийся в Луисвилле – чтобы не дай бог, не упасть в какомлибо из самолетов – сильно завидовал Майцеву, объездившему практически все развитые страны, учредившему без малого триста компаний.
На это он ухмылялся и заламывал руки, сетуя, что хоть и увидел так много разных женщин, что иному не увидеть и за три жизни, но все хорошо в меру и он с удовольствием готов предоставить мне возможность подменить его на несколько дней. Я тяжело вздыхал и отказывался, а Захар, чмокнув в щеку Линду и одарив очередными сувенирами Марию и Эми, мчался в какойнибудь Париж или Йоханнесбург.
С середины июля стали поступать обещанные Брайаном деньги – по миллиону, по пять, по тридцать – мы размещали их в Штатах и за границей. В Сингапуре, Сиднее, Гонконге, Бомбее, Париже, Гамбурге, Лондоне, Риме, НьюЙорке, Чикаго, Монреале – везде, где шла торговля воздухом.